Дом Огненного Змея

11.2

На улице темнело, размытое пятно света на полу постепенно съедали сумерки, но белый цветок плыл в своей прозрачной стеклянной чаше ярко и торжественно, как парус в вечерних волнах.

Когда Дэй ушёл, Эрхэ-Линн опустился на скамейку спиной к окну, привалился к стене, вытянул перед собой ноги – и сидел так до сих пор, уставившись на композицию по центру стола. С фахсой ничего не случится до завтра – он придал воде сохраняющие свойства, когда понял, что сегодня никуда уже отсюда не сдвинется. Завтра он растолчёт цветок в ступке, сомнёт и раздавит эти выпуклые, налитые солнцем лепестки, но сегодня он будет на него просто смотреть. Полдня и вечер, не так долго. Он мог это себе позволить.

Пульс его бился ровно, он давно успокоился; то первое, выворачивающее чувство прошло. Сейчас Эрхэ-Линн сам себе удивлялся – откуда такая реакция? Бездна лет отделяла его от другой белой фахсы – бездна, в которой всё должно было выгореть, раствориться и истечь. Но что-то где-то ещё тлело; это было странно – и некстати. Вон, только ребёнка испугал.

Ребёнка с лицом его несбывшейся мечты – и с серыми глазами. Как мог он не перенестись памятью в иные времена, в день того далёкого Солцепраздника, когда женщина с такими же глазами протянула своему избраннику такой же точно цветок. Шансов на взаимность у неё было не больше, чем у Эрхэ-Линна; она знала об этом, но всё равно распахнула своё сердце, преодолев страх, а потом – боль, потому что хотела пройти по жизни с поднятой головой, ни о чём не жалея. За этот поступок, на который сам он так никогда и не отважился, за решимость, смелость, честность – Эрхэ-Линн восхищался ей безмерно. Хотя возвращаться мыслями в тот день, вновь видеть перед собой эту картину всегда было очень тяжело.

И ещё кое-что он понял сегодня (чтобы заметить это, нужно было провести с мальчиком некоторое время). Дэй – внешне копия Лема – характером намного больше походил на свою мать. Наверное, это к лучшему, ведь несмотря на штормовые перипетии юности, Тэм прожила полноценную и счастливую жизнь, и сейчас Эрхэ-Линн искренне, от всей души желал того же её сыну.

***

На балконе своей комнаты, выходящей во внутренний двор цитадели Ставарга, Сави-Рин сунула руки в фонтан, плеснула водой в лицо и подставила его утреннему солнцу. В другой день в это время она была бы уже внизу, с кем-то встречалась, что-то решала, но утром после Солнцепраздника не возбранялось подольше отдохнуть.