К демону ведет яблоко

7.6.

Капитан Дамина проводил Рене до двери и уже взялся за ручку, когда почувствовал на запястье крепкую хватку пальцев. Он не успел даже сообразить, что происходит, и тем более сформулировать внятный протест, как оказался впечатан спиною в дверь и втянут в сумасшедший поцелуй.

Дано ощущал жар дыхания юноши, его быстрый и гибкий язык во рту, тяжесть и силу тела, прохладный шелк волос под пальцами и руки, уверенно и без суеты расстегивающие мундир, а потом рубашку. Не прерывая поцелуй, Дано предпринял встречные меры: стащил с  Рене плащ, пробрался под полы его камзола и начал сминать и оглаживать крепкие, упругие половинки. В тот же момент одна ладонь Рене нырнула за пояс штанов капитана, а другая отправилась ласкать его торс. Дано промычал что-то одобрительное и приглашающе качнул бедрами навстречу.

Рене гладил грудь и низ живота Дано, поцелуи его вдруг стали мягкими и какими-то покорными. Дано положил свою руку поверх руки Рене, дабы заставить эти чудесные пальчики взяться, наконец, за дело, и ободряюще сжал его ягодицу.

- Вы так нетерпеливы, - прошептал юноша, улыбаясь капитану в губы.

- Смею напомнить, что инициатором нашей встречи был вовсе не я, - ответил тот.

Рене согласно вздохнул, опустил голову капитану на плечо и принялся ласкать его член. Дано, в свою очередь, расстегнул на нем штаны, спустил белье и одарил ответным вниманием.

На первый раз его бы вполне устроила такая взаимная любезность, тем более, что для полноценных занятий сексом кабинет городского стража был решительно не приспособлен. Но Рене медленно опустился перед капитаном на колени, глядя ему в глаза, и без предисловий заглотил его достоинство полностью. И долгие минуты ублажал его ртом с таким мастерством, будто всю жизнь только этим и занимался. Дано чуть дверь затылком не проломил, кончая.

- Продолжим здесь или найдем кровать? – спросил Рене будничным тоном, поднимаясь на ноги и промокая припухшие губы платком.

- Я... хотел еще поработать, - пробормотал капитан, одной рукой застегивая штаны, а другой вытирая пот со лба.

Рене иронически изломал бровь, привел себя в порядок, подобрал валявшиеся на полу предметы своего гардероба.

- Что ж, вы всегда можете на меня положиться. Надеюсь, я вас не разочаровал, - произнес он, надевая перчатки с аристократическим видом. Будто они обсуждали философский трактат в литературном салоне.

Они попрощались, и капитан Дамина поспешил присесть и выпить воды. В голове все еще шумело, и он с трудом понимал, что натворил. Если полковник Эрнани об этом узнает, он устроит такую выволочку, что капитан месяц вообще никого не захочет. Может, не ходить к нему сегодня?..

Ну нет, решил Дано, упрямо нагнув голову. Где это видано, чтобы криданский офицер боялся минета.

Дано раскрыл дело, бегло пролистал описание места преступления, рисунки, заключение лекаря. Сразу после перечня вещей, находившихся при покойном, был подшит конверт из очень плотной бумаги, стражи хранили в таких маленькие вещественные доказательства. В этом находилась подвеска, снятая с шеи наместника перед отправкой в покойницкую. Капитан Дамина извлек ее – и тут же забыл и о Рене, и о своих сексуальных фантазиях. Тонкая серебряная проволока сплеталась в растительный узор, точно такой же, как на рисунке капитана, сделанном в кабинете наместника. Да и не подвеска то была, а ключ от тайника.

Дано подскочил, как ужаленный, и помчался искать экипаж. Он почти держал в руках старое завещание, почти видел указанные в нем имена. Только бы оно все еще было там!

С боем прорвавшись сквозь оборону привратника Крама и возмущение обитателей особняка, Дано поднялся в кабинет наместника, приблилизлся к письменному столу, вытащил из жилетного кармана ключ. Листья, совпадавшие очертаниями с подвеской, он отыскал быстро. Слегка дрожащими руками вставил ключ во впадину.

Тихонько щелкнув, замок открылся, и капитан Дамина нетерпеливо дернул на себя ящик. В тайнике лежал всего один конверт, запечатанный и подписанный тремя разными почерками - букв было не разобрать, сыскной азарт туманил зрение капитана. Он уселся на пол, прямо на пыльный паркет, вскрыл конверт, вытряхнул из него вдвое сложенный лист, развернул - и застонал от разочарования.

"...все свое имущество, в чем бы оно ни заключалось и где бы ни находилось, я завещаю своим детям: кавалеру Милзе Мизуки и леди Агнес Адилейн..."