Соль и дым

Джодок Коллинз

Макензи непривычно молчалива, она не договаривает, он сразу видит это. Джокеру становится плохо от того, что она не может сказать ему всего, от того, что у нее от него есть тайны.

Или это у него есть тайны? Откуда эти воспоминания о нем полуголом, раздетом ее руками?

Но она такая маленькая, хрупкая, сжата в комок, он просто не может портить этот их хрупкий мир. Не сейчас.

Что с ним стало за время болезни? Ему уже не так легко читать Макензи. Позы ее стали закрытыми, не смотрит в глаза, сидит дальше обычного - молчит. В ней что-то изменилось? Не может быть.

Столько вопросов, ни на один нет ответа. Когда он проснулся, ему все стали врать - бабуля, теперь Мак. Он сомневался, что у него обычный грипп, а теперь он уверен, что было что-то еще, как минимум. Вдруг он стал прокаженным, вдруг натворил чего, или с ним что-то творилось... Но Джокер ничего не помнит, и отвечать ему никто не хочет. Ему ненавистна одна мысль, что из простого парня, в жизни которого не было сложностей, в один день буквально проснулся весь в проблемах, обнажая в нем какие-то неизведанные стороны.

- Почему ты молчишь, Мак? - он слышит, как в голосе звучит сталь. - Что, черт побери, здесь происходит?

Девушка шарахается, словно металл голоса режет ее наотмашь по лицу. Джокер не успевает пожалеть о своем поступке, когда видит ответ от нее. Что-то страшное, испугана она, испугана не только она, а еще она понятия не имеет, что, черт побери, стало с ее миром. Она боится своего лучшего друга, его. Боится, что останется без него. Это два разных страха, переливающихся в ее голубых глазах. Джокер заглядывает глубже - глаза Мак как лед, а еще атлантические волны, и они захлестывают его туда, откуда не выбраться. В горле першит знакомым чувством, он узнает это ощущение, но все в тумане. И все проходит, как только он отрывается от ее глаз, тяжело дыша. Хочется открыть окно, но бабуля запретила, он только пошел на поправку. Хочется обнять его родную, любимую Мак, но она его боится. А он боится этого нового мира, враждебно настроенного к нему, такому слабому...

- Уходи. То есть, иди домой. - просит Джокер подругу.

Она смотрит на него, не веря собственным ушам. Почему она теперь даже правильно понять его не может?

- Я устал. Скоро сам к тебе забегу.

Джокер тянется руками, желая обнять ее еще раз, вдохнуть блаженную прохладу и бриз с волос Макензи, плевав на ее страхи. Но она просто выходит. Внизу хлопает дверь, а в душе остается дыра размером с Юпитер.