Соль и дым

Джодок Коллинз

Он проспал большую часть дня, после болезни Джокер еще был слаб, и выключился сразу после ухода Мак. Когда он проснулся, она тоже была здесь. Она сидела в ногах его кровати и рисовала в своей тетради ручкой.

- Привет. - сказал он ей, охрипшим ото сна голосом.

Улыбка Мак осветила его, словно солнце. Джокер подтянул ноги к себе, чтобы было больше места девушке, а она потянулась к нему и поцеловала коленку.

- Давно сидишь?

Недавно. Зато показала три рисунка - покрытые синей пастой листы в клеточку. Как всегда полно воды и скал, так пугающе реалистично, что становится жутко. Потом она пишет, что принесет поесть и возвращается с тарелкой пирогов и двумя чашками мятного чая.

Макензи села в руках Джокера, чтобы было теплее, и подала ему пирог. Холодная кожа девушки контрастировала с его ощущениями от горячей чашки, пирог был очень сладким, как и любил Джокер. Он вообще любил бабулю, больше некого было, точнее, родных не было. Одно от него не скрывала старушка - что они не родные кровно, у нее нет детей, есть только Джокер. Вот только он никогда не спрашивал, где он взялся у нее; оба были слишком заняты, отправляя его каждый год на 10 месяцев на материк учиться.

- Знаешь, - говорит он Мак, - тебе повезло, что у тебя есть родители.

Она вопросительно взглянула на него, и Джокер смахнул крошку с ее губы.

- У меня же одна бабуля, боюсь представить, что буду делать без нее. Она так измоталась, ухаживая за мной.

Макензи тяжело вздохнула, соглашаясь с Джокером. Хотя вообще-то он не рассказывал ей об этом. Никому вообще не говорил, что у него нет родителей. В его школе думали, что они на острове, на острове думали, что они на материке. Только он и бабуля знали правду. Не то чтобы они врали, просто не говорили всей правды. Те, кто мог знать историю жизни бабули, уже давно умерли. Те, кто мог знать историю Джокера, не могли узнать всей правды. Когда Макензи понимает, что друг ей только что сказал, она замерла.

- Да, у меня есть только бабуля. Где родители - не знаю.

Поставив чашки на пол, чтобы не разлить, она обняла Джокера, придавив его спину к холодной стене.