14 декабря.
Рождество. Ох уж это прекрасное время, когда каждая улочка, каждый дом, каждая гостиная превращается в вихрь из ослепительных красок, ярких огней и сладостного предвкушения настоящих чудес. Именно декабрьский месяц рождает в людях больше лени, чем во все остальное время года: работать уже не хочется, школьные тесты кажутся несущественными, домашние обязанности напрягают. Хочется просто выбежать на предпраздничную улицу, повалиться в сугроб и чувствовать, чувствовать и еще раз чувствовать долгожданный холод, слышать рождественские песни в супермаркете, с утра до вечера терять тоску и варежки на катках и каждую ночь орудовать на кухне с кастрюльками и взбитыми сливками, готовя вкуснейшее горячее какао, чтобы потом забраться под шерстяной плед и потеряться на страницах книги, которую давно хотелось взять в руки, да все время не находилось.
В декабре время словно останавливается, будто дает насладиться всеми преимуществами, прочувствовать каждый момент.
Но для Вайолет такое растягивание временной оси становилось обременительной ношей. Безусловно она послушалась совета давно- потерянного-теперь-найденного-дедушки-Ларри и погружалась в волнительные приготовления к празднику, но иногда, не совсем часто, но и не так уж и редко, девушка ловила себя на неприятных мыслях. Нет, не о снятии проклятия. С этой вещью, как она уже уяснила, строить планы бесполезно, все всегда получается спонтанно. Мысли были о Тейте.
Проходя вечерами по заснеженным, залитым золотым свечением от гирлянд тротуарам, Вайолет не могла не думать о поступке юноши. Зачем он поджег спортзал? Это ведь не совсем нормально, правда? А знает ли вообще отец? Конечно нет, иначе Тейта бы уже упекли в лечебницу. Вот почему в записях пациента так мало информации и так много знаков вопроса: Констанс с Тейтом скрывают прошлое, преподнося психиатру лишь те сведения, с которыми можно работать без привлечения копов, врачей и остальных работников многочисленных служб по «спасению дочери от плохого влияния»