Reactions BTS / Porno BTS # 2

#322

Движения бёдер смутные, мягкие, почти плавные, никак не вяжущиеся с резкими битами музыки, от громкости которой уши вянут, но все присутствующие уже привыкли, уже плевать, потому что они пьяны, потому что не до этого, и тебе тоже. Ты просто танцуешь, полностью отдаваясь порывам и желаниям, не обращая внимания ни на толпу, ни на запах табака и алкоголя, которым насквозь пропиталось помещение дешевого клуба. И, вроде бы, ты не пьяна, вроде бы не накурена, тогда почему же по жилам течёт это странное чувство эйфории, будто нет никаких проблем?

Голова немного болит от спертого воздуха в клубе, от громкой музыки и всех этих потных тел, однако плюёшь на все, двигаешь бёдрами завораживающе, извиваясь всем телом, подставляя его открытые участки под яркие лучи софитов и под мужские, горячие ладони, что гладят тебя с осторожностью, почти невесомо касаясь тонкой талии.

«Я обещал твоему брату, что присмотрю за тобой, не дам отойти и на шаг,» — в голове его слова отдаются эхом, стучат набатом по вискам и ты сама себе усмехаешься, льнешь чуть ближе и позволяешь Чонгуку находиться настолько близко к твоему телу. Позволяешь горячим ладоням сильнее сжимать нежную кожу, сама не понимаешь, почему не отталкиваешь, почему не продолжаешь строить из себя недотрогу и почему разрешаешь влажным губам касаться оголенного участка шеи, срывая с искусанных губ тихий вздох. Делаешь вид, будто не чувствуешь всего этого, пытаешься думать о другом, изо всех сил стараешься не развернуться и не врезаться своими губами в его, сочные и, наверняка, сладкие, которые сейчас снова касаются чистого участка бархатной кожи. Ты впервые рада громкой музыке в этом захудалом клубе, потому что сквозь неё не слышно, как ты громко вздыхаешь, как тихо скулишь, когда юркий язык рисует незамысловатые узоры на лебединой шее, рада тому, что здесь темно практически: не видно твоих покрасневших щёчек и приоткрытых губ, что так и напрашиваются на поцелуи.

«Я обещал твоему брату, что ни один парень не прикоснется к тебе в этом клубе, ясно?», — он говорил тогда так зло, уверенно, на что ты лишь кивала, говорила о том, что сама не позволишь никому и пальцем коснуться тебя, так почему сейчас продолжаешь танцевать, бёдрами нарочито задевая мужской пах, и делаешь усиленно вид, будто не тебя сейчас целуют чоновы губы и не его руки сильнее сжимают осиную талию. Чонгук усмехается, помнит каждое твоё слово, каждое своё слово и руками продолжает аккуратно гладить женское тело, не позволяя себе зайти слишком далеко.

«Ты ещё мала для всего этого...», — говорил он, а сейчас сам ближе прижимает женское тельце, чуть рычит в чужую шею и каждый доступный участок кожи покрывает ленивыми поцелуями, изредка оставляя лиловые метки, которые завтра россыпью отобразятся на бледной коже. Чонгук вовсе не пил, так почему сейчас чувствует себя так, будто действительно пьян? Почему позволяет своему телу слишком многое?

Одним резким движением юноша разворачивает твоё тельце лицом к себе, взглядом полным порочной темноты мажет по миловидному личику и на секунды останавливается на губах, в воображении уже представляя, насколько они сладки. Ты хлопаешь ресничками невинно, смотришь на Чонгука взглядом полным непонимания и сама глазками исследуешь его лицо, не желая смотреть на губы. Знаешь о том, что если посмотришь, не сможешь оторваться, сама примкнёшь к ним, утянув юношу в жаркий поцелуй, наплевав на предостережения брата, на то, что он старше тебя почти на пять лет и почти закончил университет. Ты и сейчас об этом не думаешь, все равно переводишь взгляд на пухлые губы, дыша рвано, забываешь о том, где вы вообще находитесь, и все же проигрываешь собственным желаниям, привстаешь на цыпочки, обвивая ручками его шею и несмело касаешься алых губ своими, а потом снова и снова. Чонгук отвечает сразу же, целует рвано, смазано, ближе к себе притягивает неопытное тельце, и уже плюёт на разницу в возрасте, на то, что ты сестренка его лучшего друга, на то, что вокруг вас люди. Чон целует тебя глубоко, долго, с нетерпением, с нежностью, что граничит с жадностью, с безумством, не отпускает. Весь мир замирает, смазывается, оставляя лишь тебя и его, и ваши губы, что терзают друг друга до маленьких ранок, до приятного покалывания в коже и до кончающегося кислорода.

Отрываетесь друг от друга, не насыщаетесь, но останавливаетесь, смотрите друг на друга откровенными взглядами, и Чонгук читает тебя, как открытую книгу, в то время, как ты вообще не понимаешь, что на уме у этого юноши. Он отстраняется, хватает твою руку и просто направляется к чертовому выходу, а ты и не возникаешь, пальчиками свободной руки касаешься губ, на которых ещё пару секунд назад были чужие и вздыхаешь как-то обреченно, не зная, что делать.