Reactions BTS / Porno BTS # 2

#353

— Покажи татуировку, —просишь ты, смотришь на юношу из-под прикрытых глаз и усердно скрываешь дрожь в голосе.

— Зачем? — Хосок улыбается, попивает виски из своего бокала и взглядом твоё тело сканирует, силясь найти хотя бы один недостаток. Он всматривается внимательно, каждый миллиметр шёлковой кожи изучает и внутреннюю сторону щеки кусает до боли, понимая, что изъянов нет. Корит себя ха то, что смог разглядеть это только сейчас, под действием алкоголя, но все равно рад, что, хотя бы, смог.

— Ну покажи, — видишь, как юноша вздыхает, кивает и тушуется даже, медленно, пуговка за пуговкой, миллиметр за миллиметром обнажает карамельную кожу и смотрит так прямо, так властно, что ноги подкашиваются. Ты так стараешься не смотреть ни на подкаченное тело юноши, ни в глаза, в которых ты свою смерть увидеть можешь, внимательно разглядываешь узоры на ковре, не смотришь на него, но чувствуешь, как этот взгляд кожу буравит, дыры в ней прожигает, добираясь до сердца.

— Смотри, — юноша поворачивается к тебе спиной, открывает вид на огромного дракона и дышать забывает, прислушивается к каждому звуку. Он чувствует твоё дыхание на загривке, но сам себя одергивает, убеждает, что ты не можешь стоять так близко, но все его доводы пылью оседают на пол, когда Чон вздрагивает, чувствуя, как ты пальчиком обводишь контуры тату.

— Красивый, — шепчешь ты.

«Ты лучше,» — думает он.

— Спасибо, — озвучивает. Борется со своими демонами, боится переступить через черту, которая «дружбой» называется, а ты только масла в огонь подливаешь, водишь пальчиками по горячей коже и медленно так, сгораешь сама, утягивая за собой друга.

Там, где ты пальчиками проводишь ожоги вспениваются, но от них не больно, их больше хочется. Хосок, словно в трансе, под твоими руками плавится, тает, ничего из внешнего мира не воспринимает, все сознание своё заостряет лишь на твоих руках, которыми ты медленно полосуешь его кожу.

Он разворачивается резко от чего-то отшатываешься, Хосок на пол тебя валит, вжимает, пошевелиться не даёт, сильнее на запястья давит, а ты и не против, ты вообще не думаешь, позволяешь желаниям управлять бесхребетным телом. Ты не выдерживаешь, веки прикрываешь и дышишь его дыханием, утопая в мучительном ожидании. Хосок касается своими губами твоих, целует с придыханием, так, будто завтра мир рухнет, так, словно в последний раз, вкладывает в поцелуй все свои эмоции и глаза закрывает, чувствуя, как все нутро хочет ближе. Ты, будто задыхаешься, приоткрываешь рот и впускаешь чужой язык, позволяя Хосок все.

Ты царапаешь его грудь ногтями, оставляешь отпечатки красные и ближе льнешь, чувствуя, как парень освободив твои запястья, мажет ладонями по телу, касаясь талии, бёдер, ягодиц. Целуетесь медленно, самозабвенно, забываете обо всем и ты больше не чувствуешь ничего, кроме горячих губ, не замечаешь, как он избавляет тебя от одежды, все равно целуешь, не отрываешься. Вместе со всеми твоими принципами, хосоковскими «нельзя», «мы друзья», которые куда-то в сторону летят, падает и ваша одежда, обнажая  души и тела. Льнешь ближе, сама подставляешься под горячие ладони, которые исследуют бесстыдно желанное тело, сжимая кожу до синяком, под мокрые губы, что оторвавшись от твоих, каждый доступный участок кожи помечают.

Хосок толкается, и ты вместо потолка настоящий космос видишь, второй толчок, и планеты на твоих глазах взрываются, удовольствием распространяясь по венам. Если Хосок — наркотик, то ты готова вечно  быть зависимой.  Ты голову назад запрокидываешь, до хруста в позвонках гнёшься навстречу, цепляясь за широкие плечи. Хосок двигается быстро, толчками яростными из тебя надрывные стоны и последний вздох выбивает, топя это все в своих губах. Сжимает до боли хрупкое тело, слышит, как кости хрустят под его напором, но ближе жмётся к такому желанному телу, по которому голодал долго и двигается быстрее, резче, заставляя тебя перед глазами звезды ловить. Целуетесь долго, мокро, не на секунду друг от друга не отлипаете, пытаетесь в друг друге утонуть, измазаться с ног до головы и одним целым стать.

Ты хрипишь сама двигаться пытаешься, обхватываешь мужской торс ногами, ближе к себе притягиваешь разгоряченное тело и теряешься где-то в этих ощущениях, что дарит тебе юноша. Хосок ускоряет ритм, вбивается быстрее, целует смазано и, не осторожничая, впивается зубами в кожу шеи, не стесняясь оставляет засосы и мычит сдавленно куда-то в твои ключицы, не боясь стонать. С тобой не стыдно.

Чувствуешь, как в животе узел все туже становится, сжимаешься изнутри, все равно стонешь громко, ломая позвоночник в удовольствии, в попытке быть ближе к парню. Царапаешь до крови кожу Хосока, кусаешь пухлые губы и стонешь громко, чувствуя, как удовольствие сладким вином льётся по венам. Хорошо до одури, до боли в костях и ломоты в теле.

Чон выскальзывает в последний момент, марает сливочную кожу твою своими белесыми выделениями и, наплевав на то, что испачкал тебя, льнет ближе, притягивает твоё обмякшее тельце к себе и в своих объятиях прячет. Вы дрожите от недавнего оргазма, все ещё в прострации находитесь, ближе к друг другу тянетесь, забываясь.

Все завтра. Все потом. Не сейчас, когда так хорошо. Когда так тепло...