Ночью и днём

2

Не было ни одного человека, чьи глаза не выдавали бы удивление.
Чуть промокшие, недовольные и почему-то вместе. Теперь она оказалась эпицентром торжества.
- Кристина, принеси девушке горячий чай.
Даже не оборачиваясь назад, Булаткин дал указание администратору.
Мелисса чувствовала себя нелепо, свисая с плеча малознакомого человека. Это всё казалось несуразным.
Кем бы не был этот мужчина, он однозначно слишком самоуверен и легкомыслен.
В одночасье лёгкое тело было усажено на барный стул. Щеки брюнетки раскраснелись от холода, что абсолютно обворожило Егора. Открыв рот, он так и стоял, разглядывая невинное лицо.
- Ты можешь не пялиться?
Рассержено прозвучал вопрос, а сама Мелисса спустилась с барного стула, легко проскользнула в босоножки и стала застегивать ремешки.
- Долго ещё будешь кусаться? Ведёшь себя так, будто я украл у тебя последнюю конфету.
- Я собираюсь домой, о чем сказала тебе ещё на улице. Чего ты тоскаешься за мной, если я уже всё сказала?
Кареглазая выпрямилась, выдавила наигранную улыбку и наклонила голову вправо.
- Это самый дерьмовый аукцион, который я посещала. Эти люди не знают что такое по-настоящему благие дела, поэтому с них нечего брать. Можешь тоже проваливать домой.
Это было последнее, что она сказала.
Булаткин стоял в оцепенении минуту, но этой минуты хватило, чтобы её след простыл.
- Егор Николаевич, чай.
За спиной послышался голос девушки.
Он скучающе посмотрел на администратора, а затем взял из протянутой руки кружку.
- Можете объявлять, что мероприятие завершено, мне это надоело.
Зелёные глаза девушки округлились, но строгий взгляд голубых глаз унял всё удивление и заставил ринуться к организаторам.
Часом позже Булаткин сидел в пустом номере, доливая последние капли коньяка в стакан.
Она не давала покоя.
Эта ночь не давала покоя, и завтрашний день не даст.
Почему ему так нравится смаковать на губах её имя? Почему, как только он его произносит, то хочется срочно запить очередным глотком алкоголя?
- Пора остыть, придурок.
Проворчал чуть слышно блондин, поднимаясь с кресла. Бутылка была пуста, зато голова была забита до отвязки.
Он добрел до двери номера, открыл, вышел к лифту и в ожидании облокотился лбом о стену. Вдруг захотелось спать.
Тонкий смех оказал на хмельную голову побуждающий эффект. Тяжело, со стоном, он оторвал от стены лоб, оглядываясь на звук. Она.
Это шла она, держа у уха телефон и чему-то сладко улыбаясь. Ему такой улыбки она сегодня не показывала, иначе именно ей он бы и был добит ещё тогда.
- Да они просто кретины, Марь. Я провела здесь неделю, и ни одного нормального! Они все - мерзкие мажоры, не знающие
Карие глаза вспыхнули, стоило только им пересечься с его голубыми.
- Перезвоню.
Буркнула Мелисса, ускоряя шаг. На ней не было каблуков и чёрного платья. На ней были тренировочные штаны, свисающие с талии и уплотнённый топ. Булаткин прикрыл глаза, выдыхая тяжелый сгусток вожделения.
- Фу, не делай этого в радиусе километра от кого-либо.
Сморщилась брюнетка, что вызвало усмешку блондина. Она остановилась на расстоянии вытянутой руки, с интересом ожидая реакции или слов.
- Вы выглядите дерьмово, благотворитель. 
Насмешка играла на чистом лице. В его крови было достаточно градуса, чтобы стереть грани и начать отвечать достойным образом.
- А вы выглядите легкодоступной, Алиса.
Надменное лицо сменилось гримасой скуки, она прекрасно знала, что он помнит её имя. Булаткин весело улыбнулся, не сумев подавить икоту.
- Ты отвратителен.
Фыркнула девушка.
- У, так мы снова на ты?
Лифт, открывшись звянькнул, выпуская на этаж уставшую блондинку, которая шагала вперёд, смотря под ноги.
Заметив присутствие поблизости, девушка подняла голову. Явное удивление отразилось на бледном лице, и тонкие губы тараторя произнесли:
- Добрый вечер, Егор Николаевич. Мелисса Эльдаровна, вы разве не должны быть на ужине?
Мелисса пожала плечами, переводя взгляд на пьяного блондина, который похож был на щенка. Неуклюжее выражение лица и неконтролируемое покачивание тела заставляли горло сжиматься. Ей было мило наблюдать за его беззащитным состоянием.
- Я шла со спортзала, чтобы переодеться, но встретила Егора...Николаевича. Эльдар Самирович уже в ресторане?
Блондинка неловко кивнула, отступая в сторону. Мелисса ей кивнула в ответ, выдавив улыбку.
- Спасибо, Арсения, вы можете отдыхать, думаю вам сегодня выпал нелегкий денёк.
После этого, казалось бы благословения, девушки и след простыл.
Булаткин глупо уставился на красный ковёр под ногами, явно о чём-то думая. Шестерёнки в его голове крутились так упорно, что их можно было бы разглядеть вживую.
- Ты кто?
Брюнетка захихикала, подходя ближе. Его собственный запах смешался с коньяком, и хотя она была противница выпивки- этот запах сводил с ума.
- Я- Мелисса. А ты, давай-ка спать. Где твой номер?
Остекленевшие глаза уставились на брюнетку, а лицо исказила гримаса недоумения. Он был слишком открыт сейчас, непреступно беззащитен.
- Ты какая-то не такая. Ты же оказалась там, на аукционе, хотя совсем никого не
- Ох, хватит уже бормотать. Твой номер, Булаткин? Какой твой?
Она поддела его подмышку и опёрла на своё слишком хрупкое тело.
- Господи, какой ты кабан. Ну говори же быстрее, меня ждут люди!
Она была раздражена. Внизу ждали деловые портеры, а вместо того, чтобы поторопиться, она возилась с пьяным телом.
- 107.
Идеальная чистота, за исключением пустой бутылки виски на стеклянном столике. Номер был столь же приторный и вычурный, как и её собственный.
- Ложись-ка, богатырь.
Со стоном она плюхнула на заправленную постель почти заснувшее тело. Булаткин был хитрее, чем казалось, поэтому, словно вспышкой- она оказалась повалена верхом. Голубые глаза больше не казались стеклянными, а крепкие руки подтверждали, что силы его были гораздо крепче, чем тогда, пока она тащила его до номера.
- Вижу, тебе лучше. Мне пора на ужин, убери с меня руки.
Блондин молчал, всматриваясь в суетливые глаза, которые лихорадочно бегали по его лицу. Её рот подавлял в нем все джентельменские манеры, хотелось крыть её матом, а потом грубо взять за то, что припиралась. Она была демоном, но с прекраснейшим лицом ангела.
- Думаю, ты могла-бы его отменить. Ты уже опоздала, вряд-ли семеро будут ждать одного.
Мелисса чувствовала себя сливками на горячей горе шоколада. Желание оставаться в таком положении вило из неё длинные ветки, полностью препятствуя здравому разуму.
- М?
Правая рука, что до этого прижимала Мелиссу ближе, переместилась на волосы. Шелковистые, прямые волосы, водопадом свисающие по плечам и ниже. Сколько бы женщин до этого он не видел и не чувствовал, такой красоты с ним рядом отродясь не было. Она притягивала к себе так, будто бы на ней клеймо, указывающее о том, что за ней необходимо следовать по пятам. Она влекла и будоражила, но в голове стали происходить сражения двух параллельных.
- Ты шлюха? Как ты оказалась здесь, одетая в такие дорогие шмотки и обвешанная золотом?
Такой вопрос заставил брюнетку подавиться. Всё наваждение как рукой сняло, на замену пришло отвращение.
- Убери от меня свои руки, придурок.
Процедив эти слова, Мелисса попыталась отдалиться, но левая рука с нажимом удерживала поясницу, а правая намотала на кулак волосы. Она попала в ловушку, совсем беззащитной теперь являлась она. Они так неожиданно меняются ролями, что этого невозможно предугадать или предостеречь. Всё внезапно.
- Ну скажи мне, кто ты? Шлюха? Нет...Слишком чиста для такой. Хотя знаешь, я таких милых шлюх повидал, что даже не буду удивлён.
Звонкая пощечина остановила грязные потоки оскорбления. Она больше не может терпеть такого отношения к себе. Никто и никогда не позволял себе такой наглости и грубости.
- Ты не представляешь насколько ты мерзкий, хотя и твоя внешность тоже слишком не подходит к нутру. Ты жалок тем, что показываешь себя неискренним, полным придурком.
Щетинистая челюсть двинулась из права- влево, а глаза медленно закрылись, словно он был слишком рассержен таким поступком.
- Я- дочь Гронского, если не понял. И это его отель. И это его ресторан, в котором проводился твой гребаный аукцион. А теперь, приятной ночь, мудак, желаю тебе адского похмелья наутро.
Нервно и дергаясь, Мелисса вылетела из номера, топая к своему. Страсть была на тонком волоске, если бы не грубые слова и его поганый язык, то грань была бы перечеркнута. В этот раз она готова была переспать с первым встречным, и вряд-ли в этот раз она бы думала о бывшем, ссылаясь на то, что на самом деле стоит залатать раны . Она хотела по-настоящему непринужденную связь между ними, и легкого расхода после. Но его рот... Чёрт бы побрал его грязный рот, из которого летели оскорбления и дешевые предположения.