Ночью и днём

25

Изящные движения горячего тела сводят мужчин с ума. Все смертельно озабочены жгучей брюнеткой, чьи бёдра кружатся, словно знак бесконечности.
Блики ярких стробоскопов, словно наркотическое действие, в котором она живет интервалами от розовых до синих вспышек.
Испарины на теле обдувает легкий ветерок, это достаёт неимоверное наслаждение, от чего губы расплываются в лёгкой улыбке. Её карие глаза за стёклами, бесстыдно избегают чужих.
Прошедший месяц стал небрежным. Кромешным, губительным и совершенно незамысловатым .
- Гронская, как только ты вывалишь свою пьяную задницу из клуба, тебя зарежет сто женщин за то, что их мужики утопили весь танцпол слюнями.
Сквозь музыку Мелисса слышит голос подруги, для которой в последний месяц помимо работы в клинике, прибавилась и роль водителя, доставщика-до-самой-постели.
- Ну чё ты паришься, зануда? Они тупые мужики, которые не способны удержать своих дружков в штанах. Уверяю тебя,
Длинные руки виснут на шее Риммы, чьи глаза безотрывно пытаются разглядеть в близкой подруге хоть каплю сознания.
Наманикюренная рука тянется к очкам на накрашенном лице Гронской, снимая  их прочь.
Подведённые карандашом глаза, бордовые губы- словно защитный слой, но остальные думают, что это лишь новая обложка. Раньше была неженкой, отныне стала дьяволицей.
- Месяц, Мел. Ты шатаешься по клубам месяц, через два- три дня пьёшь и скоро...сама ляжешь в клинику, твою мать!
Римма хватает в правую руку тонкое запястье; сопротивление Мелиссы не сильнее, чем сопротивление ребёнка.
- Господи, да чего ты кричишь? Иди, повеселись у бара, а потом покрути со мной на танцполе.
Невнятная речь вызывает раздражение Риммы.
Ночь, перевернувшая всё с ног на голову- стала резким поворотом в невинной до этого жизни.
Все демоны, что сидели глубоко внутри: из прошлого - сейчас с особой похотью разгуливают снаружи.
Она стала неуправляема.
- Да хватит!
Гронская вырывается из хватки подруги, в которой злости не меньше, чем в ней самой.
- Вали к своему парню- трахаться всю ночь, как нормальные люди. Зачем ты таскаешься за мной? Я сама по себе!
Римма поднимает голову к усыпанному звёздами небу. Мучительный стон переходит в рычание, а когда лицо вновь возвращается к горящим в мраке глазам Гронской, она качает головой.
- Чего ты добиваешься?
В голове крутится мысль, что на самом то деле- у неё нет цели. Некуда стремиться.
- Ладно, Мел. Поехали, я отвезу тебя домой.
****

Сонное состояние брюнетки вызывает у Гронского злость. Косые и неловкие взгляды сотрудников фирмы- своего рода унижение.
- Эльдар Самирович, конкуренты сбавили обороты, прошлая выставка прошла провально, я могу с увер
- Выйдете все!
Он перебивает маркетолога, как только лицо Мелиссы валится вниз, а очки чуть съезжают с переносицы.
Секунда. Столько хватает всем сотрудникам, чтобы освободить кабинет.
Гронской с раздражением встаёт на ноги и подходит к месту дочери. Копна шоколадных волос свисает с лица, словно тюль на окне.
- Мелисса!
Грубая рука поднимает расслабленное лицо, а пальцы второй- снимают очки.
Похмельная бледнота и покрасневшие глаза- вот что он видит перед собой, вместо нежного лица и румяных щёк. Её глаза раньше горели светом. Необъяснимым оптимизмом и добротой; сейчас в них нет ничего.
- Что ты с собой делаешь?
Вопрос звучит отчаянно, но губы брюнетки расплываются в улыбке.
- Знаешь такую песню: «Что ты с собой сделал?» Яникс и Флэш между проч
- В этом месяце ты не посещала кардиолога. Каждый чёртов месяц- это твоя обязанность! Что ты делаешь с собой?
Эльдар впивается пальцами в худые плечи дочери. Она потеряла в весе, теперь став похожей на тростинку.
- Ты думаешь своей башкой вообще, или там остались лишь проспиртованные нервные импульсы?
- А ты что, святой?! Ты бухал за будь здоров, когда я нуждалась в отце больше всего в жизни! Ты пил, когда я окончила школу с красным дипломом, и ты даже не помнил о моём выпускном, потому что был бессознательно пьян! Все родители смотрели с гордостью на своих отпрысков, а я стояла и вытирала об платье свои потные ладони, потому что мне было стыдно. Я не ходила на вечеринки и не звала к себе подруг, которых у меня к слову и не было. Мне было некогда дружить с девочками, не говоря о мальчиках, потому что я всё время справлялась с твоим дерьмом! Ты- был дерьмовым отцом! И сейчас, когда ты стал «Мистер идеальный папуля и миллиардер Москвы»- ты всё ещё, для меня- алкоголик.
Остолбеневшее от шока тело не может сдвинуться с места даже в тот момент, когда брюнетка со злостью захлопывает за собой дверь.
Он ждал этих слов...Ждал, чтобы искренне вымолить прощение, но её состояние сейчас- шаткий карточный домик. Лишь одно неверное касание- она будет разрушена.
- Мелисса, туда! Мелисса, сюда! Мелисса, улыбайся пошире; Мелисса, не улыбайся!
Гронская вышагивает мимо рабочих мест, обращая на себя всё внимание.
- А чё ты, сидишь тут, накрасилась как шлюшка, и не улыбаешься? Тсс, наверное ещё не дососала на Мерс? Ну, знаешь, думаю мой отец подарит тебе его после пятого отсоса. Он раньше так со всеми своими шаровидными шмарами поступал.
Хихиканья девушек офиса звучит в ответ, а сам секретарь со стыдом выбегает с рабочего места.
Брюнетка оборачивается к зрителям.
- Пф, какие нынче пошли шалавы стыдливые. На правду не обижаются...Кстати, Ян, одна твоя сиська накачена меньше другой.
Хихикающая блондинка замолкает, смотря на вырез рубахи, которую старательно пытается застегнуть.
Мелисса складывает губы трубочкой.
Все эти люди- марионетки, сидящие в офисе, словно в клетке, и делающие то, что им не нравится. Большие бабки и светлое будущее- вот на что они все покупаются. Спроси у них: «что ты выберешь:  коттедж и Лексус, или жить одним днём и в совершенном спокойствии?» Они ответят тебе: «Конечно дом и машину, придурок.»
Но она поняла уже давно: придурок- это тот, кто едет в пробке на своём Лексусе, опаздывая на встречу и пьёт пятый стакан кофе, потому что всю ночь писал документацию.
Счастливчик же, сейчас гуляет с собакой по парку, либо путешествует по всему миру.
- Продажные...Ради чего всё это вам? Большие деньги?
Карие глаза внимательно осматривают каждое лицо. Стыд и сожаление мелькают в множестве выражение.
- И что вы купите на эти деньги? Ну вот, представь, Мих: у тебя уже есть тачка. Купишь коттедж, потом уволишься нахер из фирмы моего отца и через годика три станешь его конкурентом. У тебя будет всё, и ты будешь деньгами вытирать жопу, но блять, кому ты будешь нужен? Кто будет ждать тебя с этой ебучей работы и разогревать ужин? Кто будет делать тебе массаж головы, и закрывать крышку ноутбука, когда ты без сил сидишь за столом и пытаешься дописать «всего-то три слова»? Кто? Такие шлюшки, как вон та сбежавшая? Она просто отымеет себе кусок и свалит, показывая тебе фак до самого конечного пункта.
Мелисса вздыхает, успокаивая дыхание и проходясь пальцами по непослушным волосам.
- Такие мужчины- ничтожество. Вы не можете дать ничего, кроме денег, а потом жалуетесь, что вами пользуются. Но, что с вас ещё взять, кроме бабок? К семье- неготовы. К отношениям относитесь слишком эгоистично, либо не видите в своей девушке никого, кроме дырки для члена. Ну да ладно, мне похер на вас всех! Я просто вам рассказала то, что знаю. Я кручусь в этом дерьме с самого детства, и поверьте мне- богатые плачут сильнее бедных. И жить им больнее и сложнее.
Ещё один день, когда она свернула всё с ног наголову. Этот день превратится в ночь, где снова не будет место покою или сну.
Ночь- это озарение. Ночью предательское сердце подключается к контакту с той частью мозга, в которой нет ни капли адекватности.
И ночью приходится себя заглушать и затыкать.
Она сказала «Нет».
Звенящая тишина после трёх букв, до сих пор стоит в голове.
Словно репитом: он поднимается с колена, с разочарованием и страхом смотрит в её лицо, и молча мотает головой, когда она уходит.
Как трубка обрывается звонками и сообщениями, которые игнорируются.
Как по пятам следует чёрный джип, а каждый вечер поступает новый букет цветов и приложенная к нему записка.
Но флешбекам суждено забываться. Или, хотя бы притупляться.
Мелисса заводит мотор своей оливковой Aston Martin Vanquish, оставляет льющиеся из акустики басы и с совершенной уверенностью выезжает на полосу.
По дороге заезжает в пекарню, покупает худеющей подруге те самые, любимые эклеры, и едет извиняться.