Ночью и днём

3

Простынь полностью сбилась с матраса, спутываясь с одеялом- в таком комке ткани запуталась и сама Мелисса. Она не могла уснуть от переизбытка злости и ненависти.
По небу струились сиреневые облака, которые привлекали её уже который час. Она тихонько вышла на балкон, где вдохнула запах ночного воздуха. Звёзд было слишком мало, их скрывал туман, а всё внимание карих глаз было приковано к растущей луне.
Интересно, а он сейчас отсыпается, или так-же мучается от бессонницы? Именно эти мысли безустанно крутились в обеспокоенной голове.
В детстве она перед праздниками сводила всю семью с ума. Родители сидели с ней ночь за ночью, умоляя уснуть.
- Мелли, детка, если ты скорее уснёшь, то скорее наступит праздник-
говорила ей мама. Но как и сейчас, её голова не хотела этого понимать, а тело не хотело делать.
Улыбнувшись тёплым воспоминаниям, она повернула голову вправо, разглядывая высотки мегаполиса. Сейчас так одиноко...Те воспоминания- словно старые прочитанные сюжеты книжек, которые со временем изнашиваются и забываются.
Карие глаза плыли вправо до того момента, пока не пересеклись с силуэтом, выделяющимся сквозь туман. Словно призрак, он стоял лицом к ней, без тени нахальной улыбки или оскала. Она понимала, что ночь- время наваждения и выплеска всех чувств. Так всегда, так у всех. И даже сжав глаза и медленно их открыв- ничего не изменило, он всё ещё напротив, но только теперь его голова склонена вбок, а рука указывает на то, что нужно выйти с балкона.
Мелисса нахмурилась, разводя руки в стороны, но Булаткин решительно исчез. В удивлении и полном непонимании она двинулась к дверям номера, сквозь тусклое освещение спальни и гостиной. Стоило лишь дойти до двери и положить на алюминиевую ручку ладонь, как в неё ударились глухие стуки. По ту сторону номера был явный шторм.
- Зачем ты пришёл сюда?
Если и можно кричать шёпотом, то она именно это и делает. Булаткин стоит в абсолютном контроле действий, без прежней насмешки. Это заставляет беспокойную голову брюнетки кружится ещё пуще.
- Почему не спишь?
Хрипло и спокойно прозвучал тембр.
- Просто от тебя так пахло алкоголем, что меня до сих пор тошнит, не могу подавить рвотные позывы. Представляешь, насколько ты противен?
Её аккуратная бровь изогнулась, а глаза чуть сощурились в хищном взгляде. Она обижена на те слова, на те насмешки и на себя, потому что как бы он себя не показал- он ей интересен.
- Прости. Так тебе станет легче? Я был неправ, сказав такую грубость, но я просто пытаюсь быть как можно больше реалистом, и перестать верить в чудо-мир. Разве ты сама не устала плавать в круговороте лжи и другой гадости?
Мелисса снова чувствовала себя податливой овечкой. Почему он оказывает на неё такое животное влияние? Он может её возбудить- и физически, и эмоционально. Может её вовремя приспустить или перевести на другой лад. Никогда она не хотела, чтобы в жизни появился кукловод, никогда не хотела быть чьей-то игрушкой. Да, попытка стать марионеткой пала прахом, и сейчас то самое время, когда прах разбитых чувств развеивается по всему миру, где спокойно себя захоронит.
- Эй, ты где? Вернись сюда.
Блондин согнул ноги в коленях, чтобы заглянуть в ушедшее в воспоминания и мысли лицо. Такое невинное и нежное лицо он не видел никогда. Её маленький нос был усеян чуть заметными крапинками веснушек, чуть вздёрнут, а на подбородке проступала ямочка, которую хотелось прикусить. Губы пухлые и искусанные, однако поняв всю масштабность своих мыслей, ему пришлось подавить голод .
Голубые глаза испуганно забегали по пространству номера, боясь пересечься с её карими.
- Тот аукцион...Раз ты так разочарован в жизни, то куда бы вложил те деньги, что получил на вечере?
Сами по себе вырвались слова.
Булаткин вздохнул, потирая переносицу и поднял взгляд на Мелиссу, которая в ожидании поджала губы, словно ответ мог её ранить или разочаровать.
- В детский онкологический центр.
Нежное лицо расслабилось.
Мелисса приоткрыла дверь номера, отходя в сторону.
- Зайди, глупо стоять и выяснять в коридоре отношения. Тем более, остальные люди, в отличие от нас двоих- спят.
Его не нужно просить дважды, он за этим и пришёл.
Неловко шагая впереди, Мелисса схватила с журнального столика пульт, включая телевизор. Лишь для того, чтобы комната не была устлана мраком. Обернувшись назад, она тут же об этом пожалела. При тусклом свете экрана он выглядел очаровывающе, пшеничные волосы в полном беспорядке, а голубые глаза кажутся ещё яснее и кристальнее.
- Ты пялишься, Мелисса.
Усмехнулся блондин, что заставило щёки девушки заредеть. Её желания в отношении этого мужчины с каждым часом становятся всё запретнее и тягостнее. С такими мужчинами спать опасно, потому что после интриги от них стоит ожидать всего, что только свет видывал.
- Не обольщайся, ты всё ещё мудак в моих глазах.
- Красивый мудак?
Прикусив губу уточнил блондин, на что Мелисса закатила глаза.
- Красивый- не значит хороший. Ты можешь быть притворным, эгоистичным и гнилым. Я не собираюсь терять голову лишь от красивой мордашки, я давно научилась контролировать свои эмоции и держать себя в руках.
Булаткин хрипло замычал, сканируя брюнетку глазами. Без каблуков и макияжа, не в чёрном платье и без укладки на голове: она невероятна. Красива- мало сказано, она умна и обаятельна, но слóва, чтобы описать её, он найти не мог.
- Ты как роза: красива, но с шипами. В некоторые моменты похожа на ребёнка, который накуксился, а в некоторые- на метающую молнии дьяволицу. Ты словно сама не решила кем тебе быть.
Блондин отвёл взгляд, завершая речь следующими словами:
- Ты не решила кем притворяться для всего мира. Я знаю всё это наизусть, потому что ты такая не одна; я знаю, что тебе больно.
Карие глаза в ужасе распахнулись. Если он и был притворным для неё на аукционе и у ресторана, то сейчас- это искренность? Вот он, без оболочки- с заспанными глазами и взъерошенный?
- Если хочешь, чтобы я с тобой продолжала общаться в ровном ритме, а не скалиться и не грубить- никогда не затрагивай эту тему. Никогда об этом не говори, понял?
Мелисса чувствовала себя загнанной в капкан ланью, поэтому развернувшись- пошагала подальше. Это слишком, он- это слишком.
- Что за глупая привычка убегать, а? Я вроде пытаюсь быть приятнее, чтобы ваше высочество не воротило нос, но ты сама по себе такая вредина. Сколько тебе лет, что ты так себя ведёшь ?
Блондин шагал следом, пока не остановился у входа в спальню, где было сбито с матраса постельное белье, а балконные двери настежь распахнуты. Мелисса стояла ближе к дверям, поэтому волосы её танцевали в ритме ветра, а тонкая рубаха колыхалась на теле.
- Боже правый...что чёрт возьми на тебе?
Задыхаясь спросил, всё так-же оставаясь на расстоянии. Казалось, двинься он хоть на миллиметр, все границы смоет.
- Что это, Мелисса?
- Рубаха, очевидно.
Слабый голос заставил податься вперёд. Татуированная рука сама поднялась вверх, касаясь удивленного лица. Казалось, будто вода смешалась с огнём, ему так не терпелось сделать это ещё вечером, но сейчас, когда её совершенное лицо такое мягкое и без капли притворств- всё становится острее.
- Ты из тех, кому нельзя верить, правда?
Тихо просипел тонкий голос, а глаза лихорадочно заблестели. Перепутанные мысли в голове не давали встать на верный путь, казалось, что именно сейчас, неизбежно произойдёт ошибка.
- Не верь, если не будет легче. Просто сбеги в другой мир на пару минут и дыши полной грудью.
И она действительно так сделала. Прикрыв глаза и качнувшись вперёд, её тело ближе ощутило жар тела напротив. Неважно кем он был за дверями этого проклятого номера. Даже если в «том мире» он совсем иной, то плевать, сейчас для них создан отдельный мирок, в котором нет притворств, наглости и колких слов. Здесь стоит постараться хоть немного стать настоящим, здесь можно открыться для другого.
Холодные руки поднялись в унисон с ресницами, а когда тонкие пальцы остановились в миллиметре от щетины, в карих глазах вспыхнуло любование и жар.
- Возьмём только то, что есть сейчас? Никаких лишних забот и проблем, ладно?
Неуверенно спросила Мелисса, словно это был не вопрос, а шаги по зыбкой почве.
Булаткин чуть улыбнулся, приближаясь и склоняясь ниже, к ней.
- Ладно, Мелисса.
«Ладно, Мелисса»– звучало так терпко и сладко, что хотелось жадно глотать каждый звук этой фразы.
«Мелисса»– до дрожи звучит с его губ, под вниманием голубых глаз и в сопровождении дурмана в крови.