Ночью и днём

11

Фальшивая улыбка сияет на совершенном лице , элегантный наряд облачает тело, а фужер шампанского уверенно находящийся в руке, со временем пустеет.
Гронская играет невозмутимую и счастливую девушку, но прошлые три дня отняли у неё столько сил, что в данный момент ноги в лимитированных лодочках дрожат.
Новый фуршет отца не приносит ни капли удовольствия. Раньше она была в предвкушении, зная, что ей удастся поиграться с каким-нибудь эгоистом или глупцом. Сейчас желание играть в игры с мужчинами отпало.
Осушив до дна третий бокал шампанского, Мелисса подходит к диджею.
- Дорогой, включи мне что-нибудь. Всё на моей ответсвенности, хочу показать этим занудам что такое развлечение и танцы.
Рыжеволосый парень усмехается. Он изучил музыкальный вкус этой брюнетки, и точно запомнил "особенную" мелодию для её тела.
Те, кто постарше- начинают озираться по сторонам, а те, кто помоложе- похотливо и завистливо пожирают манящее тело брюнетки и каждый его ракурс.
Волнистые волосы медленно обдувает ветер кондиционеров, а покрытый золотыми элементами костюм, переливается светодиодами.
Атмосфера становится противоположна той, которая была минуту назад.
Дорогие туфли сняты и отброшены под ноги парню, сопровождающему дамочку, лет на двадцать старше него самого.
Вступление к песне разбавлено её покачивающимися бёдрами, а начало движений повышает градус в зале.
Ей всё равно кто и что подумает - она просто закрыла глаза.
Словно пластилин: тело изгибается в любом наклоне. Изящные движения, в которых ничего особенного и нет, пьянят загадочностью и огнём.
Вот она в безысходности.
Она может танцевать так всю ночь, может пить дальше, или забить голову и мучать её раздумьями. У этой девушки много вариантов и каждый из них доступен, но она выбирает опустошение.
Дикий танец забирает последние сохранившиеся силы, и ноги дрожат уже не от каблуков. Слёзы сами текут наружу, и она не может их удержать, потому что и не замечает вовсе.
К горлу подступает ком, и остаётся лишь два варианта: молчать или кричать.
Кричать...Это её решение.
Что-то вместе с рёвом и смехом выходит из неё, когда раскрывает в стороны руки и оседает на пол. Её не удивляют ни взгляды, или гул голосов. Она не видит взглядов, а голоса заглушаются в октаву тишины.
- Мелисса!
Сильные руки хватают в ладони мокрое лицо, а крик отца хочет ворваться в заложенный разум.
Мужчина поднимает дочь на руки, словно маленький комочек тепла, который начинает стремительно леденеть.
Сейчас нет дела до сплетен и слухов; её боль оставляет равны намного глубже, чем осуждающие взгляды.
- Доченька, что с тобой?
Президентский люкс не удивляет и не вызывает восхищения. Гронскую от них тошнит.
- Не хочу. Оставь меня, я не буду ни с кем разговаривать сейчас.
Гронской оставляет.
Он знает, что ничего не добьётся и не вытянет. Эта девочка сворачивала ему душу не один раз, но пока она сама не захочет поделиться- ты будешь в неведении.
Как только дверь номера закрывается, Гронская стягивает дорогой костюм и по пути к душу, снимает нижнее белье. Плевать на беспорядок; и эта дорожка не мусор- это просто дорогие шмотки.
Горячие капли сжимают лёгкие, ей трудно дышать, но это помогает очнуться.
Мелисса вздрагивает, когда ей кажется, что на талию невесомо ложатся чьи-то руки.
Такая паранойя поглощает её на протяжении трёх дней.
Без него.
Она ушла в ту ночь со слезами, признавшись в одном из нескольких страхов.
Он видел в ту ночь всё, и даже больше.
Никто не имел на это права; поэтому единственный способ сберечь себя- отдалиться от опасности.
От опасности обнажить душу, увидеть мир другими глазами и нуждаться в ком-то так, как однажды нуждалась .
Уперевшись руками в стену, Мелисса склонила голову, а рассыпанные по плечам волосы закрыли доступ воде.
Выровненное дыхание сорвалось, когда бушующий порыв злости заставил ударить кулаком о каменную стену. Эта злость причиняет боль.
Резкий скачок адреналина ударил в сердце, когда кто-то с грубостью ухватился за влажные волосы и дёрнул голову назад.
- Хватит.
Голубые глаза метали огни, а карие расширялись с каждой секундой шире и шире.
- Что ты здесь
Начала Мелисса, но была перебита. Заткнута.
Его требовательные губы двигались так, словно он не ощущал её вкуса три года, а не три дня.
Неосознанные руки брюнетки  потянулись к крепкой шее, притягивая его  ближе к своему телу.
Вода резко пропала, а вместе с ней и пропало равновесие под ногами. Уверенно и собственнически, Булаткин понёс её в спальню .
Она нужна, необходима и беспомощно желанна ему.
- Безумная...Перестань убегать от меня.
Голубые глаза растворили в себе злость с нежностью вперемешку, потому их загадочный блеск сводит её с ума. Мелисса прикусила губу, неуверенно придвигая лицо ближе к лицу напротив. Дрожь и облегчение пробивает тело, когда они сталкиваются лоб в лоб.
- Не могу. Я не хочу быть зависима тобой.
- Я не уйду, пока ты этого не захочешь сама.
Тихий смешок расслабил скованное паникой тело. Такие громкие слова не внушают этой девушке ни капли доверия.
- Не говори мне этого, никогда не говори.
Тяжелый вздох приподнял крепкую татуированную грудь, а решительные ладони умостили в себя нежное лицо.
Глаза впитывали, пытаясь прочитать то, о чём она молчит.
- Кричи, если будет легче. Научись быть собой и сотри всё, что было на пройденном пути. У тебя не будет больше страшных ночей и преследовательских будней. Я буду рядом ночью и днём.
Слова казались Мелиссе такими правильными, и впервые искренними. В них верилось и ими хотелось бодриться.
- Что ты хочешь от меня? Я ведь не буду нужна тебе вечно.
Губы мужчины расплылись в тёплой улыбке .
- Ты ничего не заметила, малышка? А ну-ка, осмотри моё тело ещё раз. Мне кажется появилась новая деталь.
Карие глаза во внимательном изучении поплыли по шее, груди, плечам, путешествуя ниже. Обмотанное пленкой запястье вызвало детское удивление, которому сам Булаткин широко улыбнулся.
- Хочешь посмотреть?
Глаза Мелиссы отозвались на хриплый шёпот.
Теперь они- блестящие и карие, уставились в его небесные.
- Ты сделал тату?
Улыбнувшись, Егор кивнул, и в нетерпении сдернул повязку.
Каллиграфически выведенные буквы не сразу были прочитаны, но когда до разума дошли слова, Мелисса словно ошпаренная, подняла глаза с запястья к глазам напротив.
- Это ты, детка. И теперь тебя не сотрёшь с моего тела никакими средствами, а даже если и сведу- останется шрам. Ты останешься на коже навечно. Но на сколько останешься внутри меня- решать тебе. Я хочу быть с тобой, но я не привык прилагать к этому усилия. Я люблю конкретику. Я люблю порядок и личное. Ты- моё личное, и я хочу с тобой конкретику.
Словно попавшая в забытие, Мелисса начала мотать головой.
Вся эта сказка не принадлежит ей, и быть принцессой ей суждено лишь при папочке. Без отца она в опасности.
- Я не могу дать тебе этого. Хочу, но не могу.
Тонкие пальцы прошлись по щетине, а блестящие тысячами эмоций глаза, разглядывали каждый кусочек его лица. Ей хотелось помнить его даже тогда, когда всё станет воспоминанием.
- Ты будешь благодарен, когда всё кончится. Когда я кончусь, ты поймёшь, что эта сказка не для нас двоих; и я не та принцесса, которая взойдёт с тобой за руку на престол.  Я добыча.
Тёплые губы прижались к шее. Она так ждала этого контакта и слишком сильно скучала, чтобы найти сейчас силы оттолкнуть или отпустить. Она не знает что будет дальше, но сейчас- возьмёт максимум.
- Я никогда не сделаю тебе больно, Егор. И то, что я не даю шанс стать нам больше, чем мы есть- это огромная искренность моих чувств.
Мелисса улыбается.
- Моих чувств...Я никогда не признаюсь тебе, что полюбила тебя, и никогда не скажу, что без тебя не могу. Я буду твоим мгновением, но чуть дольше, чем суждено. Я должна была исчезнуть раньше, но я не знаю как от тебя оторваться. Ты меня поглощаешь.
Мелисса продолжала бы дальше, но в тот момент, когда она остановилась вдохнуть потраченного воздуха- на её губы обрушились мягкие и жадные.
Руки блондина сжимали каждый участок кожи, а губы ни на миг не давали покоя уже ноющим губам брюнетки.
Они были без одежды, поэтому сейчас, когда все эмоции взрываются и выталкиваются наружу- хочется быть одним целым.
Быстрое слияние гениталий порождает протяжный стон и жалобный рык.
- Я не могу без тебя. Я сдаюсь! Я не знаю как мне ещё тебе сказать, что ты- зависимость. Я подсел,
Толчок останавливает его лишь на секунду.
- и я не избавлюсь от этой зависимости.
Изящное тело выгибается дугой, напряженные соски трутся о разгоряченную грудную клетку мужчины, а волосы в беспорядке мечутся по постели.
То, что он делает с ней- это гибель.
То, что его тело доставляет ей- это смертельное вожделение.
Мелисса тянется к напряженной шее, притягивая его ближе. Лицо блондина зарывается в ароматную шею, оставляя следы. Отпечатки и гематомы не несут страха; на этот раз Мелисса желает видеть воспоминания о слиянии дольше, чем может ощущать.
- Будь со мной.
Сдавленно и осипшим голосом просит у Мелиссы, но она отрицательно мотает головой.
Толчки становятся глубже и напористее.
Эта безысходность душит его.
Шёпот и обещания заполняют ухо брюнетки, но они словно помеха, ведь то, как он вторгается в неё- убивает и заставляет забыть обо всём.
- Егор,
Стон слетает с губ продолжением. Он не останавливается ни на секунду. Бёдра наносят грубые толчки, а руки то сжимают, то поглаживают мягкие волны волос.
- Я твоя.
Булаткин останавливается, и замерев, ищет в затуманенных глазах девушки искренность. 
- Я твоя, но я не
- Нет никаких «НО». Есть «мы», поняла?
Точеные бёдра совершают плавный толчок, словно волна. Это заставляет Мелиссу распасться.
Губы Егора блуждают по всему искаженному экстазом лицу, а то, как она сжимает его внутри себя, заставляет сдаться быстрее.
Её имя слетает с губ в конце, и то, как яростно заполняется её тело их чувствами- заставляет сойти с ума.
Дрожь синхронно пронзает потные тела, а губы в крепком слиянии поглощают друг друга .
Кислород на опасном исходе.
- Не отпущу тебя.
Гронская смотрит на мужчину так, словно он в самом деле может подарить ей весь мир.
Чуть заметно кивнув, она шепчет то, что даёт ему сил сражаться за двоих.
- Не отпускай.
И сбившееся дыхание больше не важнó, и липкая кожа больше не доставляет дискомфорт, и больше нет ни капли неуверенности.
- Утром мы проснемся вместе. Впервые никто ни от кого не убежит, Мел.
Она кивает, расплываясь в детской улыбке, которая завораживает блондина.
Простонав, Булаткин скатывается на бок и притягивает брюнетку так близко, что непонятно: они слиплись, или так прижались .
- Спи, Мелли. Завтра я покажу тебе новый мир, из которого ты ни за что не захочешь уйти. Это будет наш мир.