Мелатонин

VII

                                                      4:00
   «Ещё одна почти бессонная ночь. Мои мысли путаются, и, к сожалению, мне приходится уходить. Уходить рано. Я не знаю, вернусь ли я домой сегодня вечером. Я тихо открываю двери в комнаты к своим детям, и из их всех не спал только Россия. Он всё знал.»
   СССР приоткрыл комнату, где находился Россия. Тот немного дернулся под одеялом, и через мгновение вскочил на кровати, свесив ноги. Его лицо выглядело очень печальным и уставшим, и он попробовал скрыть это от отца, банально закрыв его руками.
   «Не выйдет, сынок. Я слишком люблю тебя, чтобы не заметить следы твоих ночных слёз.» – подумал отец, посмотрев в самые глаза России.
   Россия не вынес давления и внезапно встал, шатаясь, подошёл к отцу. Сын протянул перебинтованные кровавыми бинтами руки к отцу. Он хотел обнять СССР, словно в последний раз. Ни один из стран не знал, встретятся ли они ещё. Россия сейчас выглядел жалко, он всем телом прижимался к родной советской шинели, ожидая успокаивающих слов. Отец и сын; они стояли на одной стороне всю жизнь, защищая друг друга грудью. СССР, не задумываясь, подставил бы себя под любые пули за своих сыновей и дочерей. Он признавал, что часто не мог посвящать всем детям положенное им время, но это был честный пример сильнейшей отцовской любви.
   – Сын, – СССР прижал Россию к себе сильнее, – я люблю тебя. Сколько раз бы я ни сказал это, и, если даже тебе надоели эти ежедневные слова, знай – они от чистого сердца. Душа, сын... говорить можешь чем угодно, но думай, малыш, обо всём душой. Не ври и не обижай никого. Будь сильным, Россия!
   Россия всеми убывающими силами пытался сдержать слёзы, ведь «мальчики не плачут!», но не получалось. Около российских глаз появились блестящие в утренних лучах солнца слёзы, а сам взгляд выражал сильнейшую преданность и сожаление.
   – Отец, пожалуйста, обещай! Ты вернёшься? Сегодня вечером? Как обычно?! – Россия почти кричал от внутренней боли, но вновь сдерживался; в нём уже кричало всё. – Ты всегда возвращаешься. Проклятый Финляндия! Я застрелю его сам, давай я?!
   – Сынок, – глаза СССР стали немного влажными, а руки задрожали, – я не могу обещать, но я очень постараюсь вернуться. Россия, ты же знаешь, Финляндия начал эту войну, но... Россия?!
   Сын, с громким и неподдельным ударом тела об пол, упал к ногам отца. Россия был беззащитен. В своей полосатой тельняшке без рукавов от выглядел очень смиренным, и отец испытывал сильное чувство искренней жалости. Жалости за то, что так вышло, что сын должен был бороться со своими чувствами, и сейчас он проигрывал им.