Мелатонин

XXXV

   — Мне сегодня даже приснился сон, а не кошмар...
   Финляндия мысленно благодарил всё, что прямо или косвенно этому поспособствовало, выдохнул, и этот вздох услышал собеседник по ту сторону телефона. Звонок, между прочим, длится уже около двух минут, и диалог всё не переставал так же, как и взаимный интерес с двух сторон не торопился угасать.
   — Расскажешь? — заинтересованно спросил Россия, протянув первый слог слова и повысив интонацию на последнем.
   — Конечно, мы можем пойти от моего дома вместе, — предложил Фин, — и тогда я всё успею тебе рассказать.
   — О, отлично! — Рос обрадовался сложившимся обстоятельствам. — Я как раз буду проходить мимо...
   Россия заметно притих после своих же слов «проходить мимо». Финляндия не хотел оставлять это просто так.
   — Эй, что случилось?
   — Я.. был сейчас около больницы... — по хриплому и несколько дрожащему голосу было понятно, что Россия силой сдерживал в себе уже вот-вот подступающие к щекам слёзы, — да, да... снова.
   Собеседник тяжело вздохнул и, как будто, отвернулся от телефона, потому что позже послышался тихий приглушённый всхлип. Фин не знал, что сказать, но сейчас его спасло то, что Рос вскоре продолжил говорить, объяснять ситуацию, хотя никому из этих двоих не требовались подробности. Пока что.
   — Не могу перестать туда ходить, — голос России сорвался, и только тогда он замолчал на минуту, а потом нехотя продолжил, — можно я лучше потом расскажу?
   — Конечно, — Финляндия одобрительно кивнул, — нам обоим есть, что рассказать друг другу..)
   — Спасибо. Тогда собирайся, а я скоро зайду за тобой.
   — Хор-.. — Фина перебили три коротких гудка, которые обозначили неожиданно-резкое окончание разговора. — ...ошо
Финляндия не придал этому значения. Он просто выключил телефон, бросил его куда-то на кровать, подальше от себя и в сторону, ещё раз припомнил себе отрывок из начала сна, с улыбкой вспомнил всё произошедшее на этой постели, и пошёл собираться. Джинсы, синий свитер. Нужно было успеть умыться, и, может даже, сходить в душ. Не помешает, спустя сколько-то там дней без нормальных еды и сна.

— Ну, как ты? — с такими словами Россия встретил Финляндию, когда последний поспешно открыл дверь на громкий, но глухой и кроткий стук в неё.
Взгляд Роса выражал.. относительно ничего. Только пустоту. Можно даже не описывать это настолько детально, как обычно, потому что рассказать об этом сейчас можно было мало что. Это лишь одни из тех потерянных, испуганных, одновременно бесцельных, бессильных и крайне беспомощных глаз, которые Фин внезапно снова увидел вживую, не в зеркале, а.. в действительности, прямо перед собой.
   Тот голос из телефона был совсем не тем, что представлял собой Россия сейчас.
   В очередной раз Финляндия убеждался, что беда, которую он принял на себя и тяжеленную обязанность которой взвалил только себе на плечи, затронула не только его, но и некоторых других; это общая беда, её сущность намного более, чем чья-либо личная, – несколько даже глобальная. И решение проблемы будет искать точно не он один, а это уже наполовину выход из такой до жути неприятной ситуации.
   — Ага.. — задумчиво ответил Фин, вглядевшись в пустые русские глаза, напрочь забыв поставленный перед ним вопрос, который просто не подразумевал под собой такие варианты ответов, как «да» или «нет».
   — Что у тебя случилось? — Россия без финского разрешения, молча прошёл в дом, пока Финляндия всё ещё растерянно держался одной рукой за дверь, а вторую поставил себе чуть ниже пояса, на бедро.
   — Нет, — Фин быстро замотал головой в разные стороны, — нет. Ничего.
   — Ты сегодня какой-то задумчивый. — заметил за Финляндией его друг.
   — От меня не зависит, к сожалению. Сегодня мысли сами по себе.. пхах, я не с ними. Ну так что, идём? — Фин наконец-то почти полностью очнулся от своих размышлений и отвлёкся на гостя. — Могу предложить тебе чай, как ты смотришь на это?
   — Мне в больнице дали, — Рос отвёл глаза куда-то в сторону, например, на лестницу впереди, внимательно разглядывая каждую её ступеньку и придавая им особое таинственное значение, — как.. частому у них гостю. — он потёр ладонью своё плечо, словно в комнате было несколько холодно и еле различимо от тишины добавил, снова переведя взгляд обратно на Фина, — ужас, правда?..
   Финляндия не знал, что ответить. Нужно было как можно быстрее перевести тему на менее колющую их обоих. Но... о чём говорить?
   — Мне кажется, — Россия мотнул головой в сторону двери, приглашая Фина уже поскорее выйти на улицу, как они, собственно, и договаривались чуть ранее, — сегодня будет тепло. Смотри, там светит солнце. А кое-где начинает таять снег. Уже скоро февраль, осталось парочка прощальных дней. Пошли, чего стоять без дела? — Рос взял слегка остолбеневшего друга за руку и вытянул на улицу. Финляндия инстинктивно, не прерывая цепь своих мыслей, достал из кармана ключи от дома, и ими заставил замок кротко щёлкнуть, дважды.
   — Не жарко? — Россия обратил своё внимание на финский свитер. Даже ветер не дул, и в такой тёплой одежде казалось, что зимнее солнце всерьёз палит изо всех сил, прямо как летнее.
   — Скажи, — резко обратил Финляндия диалог от себя, — тебе интересно каждый день говорить про погоду? Она же постоянно меняется, да и в чём смысл? Ну погода и погода. Раздражает.
   Рос притих. Нет, он ни чуть не обиделся финским словам. Россию, хоть и достаточно просто задеть, но для этого необходимо было знать его грязное прошлое. Он лишь жалел о том, что не сделал когда-то давно. И это чувство было больше, чем то, что означает «сделал, но ошибся».
— Прости пожалуйста.. просто... — Фин виновато и пристыжено, а пристыжено именно безжалостным отсутствием каких-либо эмоций, отвернулся от Роса. Россия же продолжил смотреть на таящий под ногами снег своим бездушным, ни в чём не незаинтересованным взглядом. На его лице застыло выражение сосредоточенности, но не на окружающем мире, а на себе.
Рос стоял неподвижно, как будто финские слова и вовсе прошли мимо него, не задев в русской душе абсолютно ничего. А может, они бы и задели Россию за что-то живое, если бы оно осталось...
— Ничего страшного. — Россия наконец поднял свои равнодушные глаза на Финляндию, чем закончил финские страдания от чувства вины за свою несдержанность. — Кому сейчас легко, м?
Фин открыл рот, чтобы что-то ответить, но в последний момент осознал, что вопрос является риторическим, и ответ на него подразумевает просто не существовать.