Мелатонин

LVIII

***
— Ты только хорошо прицелься.. — мягко и предостерегающе над ухом шептал дружеский голос, — у тебя будет всего несколько секунд, чтобы успеть застрелить цель)
Злая и неприятная улыбка обнажила острые зубы. Целящийся затаил дыхание. Говорящий притих, и в уши теперь дул просто ночной и холодный ветер.. без сладких подстрекающих слов.
Вокруг – тишина. Только ели робко раскачивались на ветру и скрипели под тяжестью тяжёлого мокрого снега.

— Осторожнее, тише.. — голос возобновился по мере того, как откушано слево доносился долгожданный звук автомобиля. — Целься...
Голос над ухом довольно прошипел, как змея, и говорящий выпрямился. Целящийся со всех сил сконцентрировался на движущейся где-то за кустами мишени. Уверяли, что отсюда стрелять хорошо, всё вокруг видно, а ты только невидим...
Машина прозвучала где-то совсем близко. Подпрыгивающие фары осветлили дорогу так, что и сам автомобиль стало прекрасно видно между еловых лап.
— Огонь.
Выстрел. Второй контрольный.
Машина сразу же за грохотом выстрела дёрнулась из стороны в сторону...
— Чёрт!
...проехала ещё десяток метров и свернула на встречку, сбив собой другую, совершенно невинную, непричастную к делу.

— Аме, может надо скорую? — заволновался стрелок, пока Америка, приоткрыв от испуга рот, пялился на разлетевшиеся на мокрой припорошенной дороге металлические части от двух автомобилей и множественные блестящие стёкла.
— Конечно! — нервным криком отозвался Аме и повернулся спиной к дороге, еле слышно прошептав ещё одну фразу. — Этого только не хватало...
Целившийся расстегнул карман чёрной куртки и, вспотевшими от напряжения руками, судорожно набрал номер скорой. Не сообщив ничего, кроме адреса, он скинул звонок, нашёл глазами Америку и приготовился слушать, что же он скажет.
— Уходим теперь мы только тогда, когда приедет скорая. — заключил Америка, повернувшись через плечо и зло сверкнув глазами, он снова окинул взглядом две насмерть разбившиеся машины.
***

Финляндии спалось очень плохо. Вернее, уснул он довольно легко: Эстония легла к нему поближе, прижалась, пригрелась рядом с ним, как птичка, и мирно сопела.
Только после того, как Фин уснул, начались какие-то проблемы. То жарко – скинуть бы одеяло, то холодно – где там тот проклятый откинутый конец одеяла...

«Может быть, всё-таки не тянуть? Может, как раз сегодня ночью всё и устроить?»
Финляндия сел на краю постели, и эстонская рука, которая до этого обнимала Фина, мягко упала на покрывало на его половине кровати.
— Я проклинаю себя, как никто и никогда раньше, — пообещал он, — но Эсти, потерпи пожалуйста ещё одну ночь. Я быстро разберусь с той безнаказанной сволочью и вернусь к тебе. Не могу себе позволить так безмятежно спать, пока где-то, как сказал Россия, рядом рыскает убийца. Боюсь за нас, Эсти.
Финляндия встал. На его слегка исхудавшее тело упали бледные и яркие лучи луны. Лунный свет всегда восхищал и побуждал. Возбуждал что-то решительное в крови.
«Либо сейчас, либо никогда. Лучше быть охотником, чем жертвой. Ради нас, — Фин ласково посмотрел на спящую Эст и нежно улыбнулся, — тебя ради)».