— РСФСР..? — шёпотом, достаточно осторожно протянул Финляндия. Он сам не понял, почему позвал страну так тихо. Может потому, что вид у него был немного непривычный Фину, а может и потому, что с РСФСР Финляндия почти никогда и не общался.
— Оу, не угадал) — прошипел в ответ РСФСР, поднял на Финляндию изучающий взгляд и начал быстро подниматься с асфальта. Единственное, что Фин различил в темноте, это как его пятнистые от застывшей кое-где крови губы скривились в едкой, нездоровой, прямо ненавидящей улыбке.
РСФСР вырос прямо перед Фином, который сразу отметил ощутимую разницу в росте со своим собеседником (Советский оказался выше), с ядовитой улыбкой вынул изо рта сигарету и выдохнул противно пахнущим дымом прямо в лицо Финляндии. Потом раздался тихий неестественный смех, такой же злобный, как и взгляд, такой же больной, как и любое движение этого тела. Через эти эмоции РСФСР попытался сказать что-то ещё, но у него получилось только подавиться, потом он долго откашливался, отвернувшись от Фина и закрыв рот локтем.
Пока он безостановочно кашлял, Финляндия рассмотрел РСФСР со стороны простого наблюдателя. Такая высокая, издалека, в каком-нибудь тёмном переулке, одним лишь своим видом пугающая страна, сейчас, вблизи, оказалась ужасающе худой. Его запястья не показывали здорового обхвата, были неестественно тонкими; движения слишком резкими, у него имелась хаотичная дрожь то в руках, то в ногах; всё тело полностью содрогалось в каждый раз, как из груди и горла доносился хриплый кашель. Что могло сломить это молодое, но теперь до такого состояния измученное тело? Может, какая-либо болезнь поспособствовала такому визуально проявившемуся ужасу? Может, его невидимо, но стремительно, изнутри убивали сигареты, которые, судя по узнаваемому табачному запаху, исходящему от РСФСР даже на расстоянии, имели невинную въевшуюся привычку быть под рукой целыми сутками, и эти белые пачки, на которых так привлекательно были наштампованы предупреждения о неких заболеваниях и всяческих серьёзных проблемах со здоровьем, но на которые никто из курящих никогда не обращал должного внимания, ведь им уже давно было всё равно на себя, а предупреждения воспринимались как до тошноты надоевшее клише?
РСФСР через некоторое время откашлялся и снова выпрямился перед Финляндией. Он показательно поднял руку с зажатой в пальцах сигаретой над собой и откинул табак далеко от себя. Потом удостоил Фина своим испепеляющим взглядом, ожидая начала занимательного разговора. Им и правда было, что обсудить, только они этого ещё не осознали.
— Не угадал, ха-ха! — РСФСР снова начал заливаться странным смехом, острая улыбка ползла всё выше по неосвещённому лицу. Было видно только ухмылку и выражение глаз, для остального было уже слишком темно. — Я уже пару дней как не РСФСР, понимаешь?
Финляндию начало одолевать странное предвкушение чего-то неожиданного. Он растерянно помотал головой.
— Ммм, — с повышающейся интонацией, игриво протянул собеседник. Как мне его теперь называть? — Посмотри же на меня! — с этими словами он резко приблизился к Фину, грубо схватил его за плечи и развернул спиной от себя, а сам, хромая, поспешно обошёл Финляндию и встал перед ним.
Лицо с так хорошо подходившей ему хитрой улыбкой тут же залилось лунным светом. Это правда был не РСФСР. Бывший флаг, правая, относительно самого обладателя, сторона которого была окрашена в голубой, имевший форму продолжавшейся вниз, по ширине, полоски, теперь ясно представился в виде трёх равномерных полос: белый, синий и красный... И как только Фин сразу не заметил этой перемены? Но, ведь голос и манеры поведения те же, значит и перепутать проще простого, так? Тем более, Финляндия никак не ожидал такого поворота.
— Увидел? Какой я теперь РСФСР? Ха-ха! В твоих мечтах! — он усмехнулся и опустил голову, приковав воспалённый взгляд к земле, а потом тут же поднял его на Фина; глаза светились болезнью, ненавистью и жестокостью. — Знаешь? Пхах! — он резко припал к уху Финляндии так близко, что невыносимый запах сигарет снова ударил Фину в нос. — А я ведь теперь.. Россия...
Финляндия почувствовал, как по его телу всерьёз пробежал холод, после слова «Россия» он встрепенулся, но было нечего сказать. Абсолютно. Было хорошо, что России есть, что сказать, иначе между ними ещё изначально бы повисло неловкое молчание. Что-то недоброе было в том тоне.
— А ты знаешь, отчего у стран меняются флаги?) — он загадочно ухмыльнулся и, не подождав ответа, продолжил, — Когда в их истории происходит что-то особенное, верно? Пхех, а знаешь что?
Внезапно Рос со всей силы толкнул Фина в грудь двумя руками. Финляндия не был к такому готов, он попытался устоять на ногах до последнего, но от неожиданности такого действия всё-таки молча упал на асфальт в нескольких метрах от России. Фин ударился локтями, которые успел отвести назад, и спиной, на которую, собственно, и упал.
Россия окинул беспомощно лежащего перед ним Финляндию хищным взглядом и сделал несмелый проверочный шаг вперёд. Перед ним лежала жертва его многократных мыслей. В душе России огнём вспыхнуло желание убить врага на месте, но после первого шага он больше не двинулся с места.
— Российская Федерация... — задумчиво; как будто это были только что придуманные мысли, их Россия произнёс вслух словно специально. — Насколько гордо это звучит теперь? Я тебя спрашиваю, м?!
Фин продолжал покорно лежать на земле, чтобы своими действиями не разозлить Роса, хотя было и без выяснений понятно, кто сейчас физически сильнее.
— Молчишь, значит. Ну, как хочешь. Интересно, заговоришь ли ты, если я сейчас скажу тебе, кого ты сбил тогда вечером?
Финляндия даже задержал дыхание, чтобы получше вслушаться в слова России. Фин снова ощутил во всем своём теле сильную дрожь, может он и не дрожал совсем, а просто вздрогнул от такого поворота, особенно холодно ему стало от того, как Рос выделил слова «кого ты сбил». Россия видел, как Финляндия застыл на месте от захватывавшего его немого ужаса; Росу было понятно, отчего тот так сильно испугался. Возможно, он даже догадывался. Рос в предвкушении облизнул покусанные губы пересохшим языком и ожидающе положил руки в карманы.
— К-кого..? — нечаянно выдавил из себя Фин, совсем не готовый принимать очередную информацию.
— СССР. Моего отца, и отца дорогой для тебя Эстонии~ — Россия с удовольствием выпалил всё сразу, специально не подведя к такой серьёзной теме издалека, как обычно делают для того, чтобы не сильно шокировать новостями. — Что ты ей сегодня скажешь?
Но Рос чувствовал истинное наслаждение в тот, что мучал Фина таким резким и откровенным ответом, переворачивающим, возможно, всю чужую жизнь. А что, впрочем, как и ему недавно. России было до безумия приятно любоваться тем, как быстро поменялся в лице Финляндия и как он закрывал ладонью рот от только что услышанного, как не мог выговорить ни слова от поражения, как беспомощно распластался на асфальте перед Россией, как сам Рос угадывал, какие шаблонные, знакомые чувства испытывал Фин в данный момент. Россия искренне наслаждался таким жалобным видом своей жертвы и жадно читал всё по её выразительному лицу. Это заводило. Рос решил, что недостаточно сильно поразил словами бедного Фина, поэтому ко всему вышесказанному безжалостно прибавил и ещё кое-что. — Он умер в этой больнице, совсем недавно. Отец пролежа-..
— Стой! — Финляндия неожиданно для себя вытянул одну руку вперёд, чтобы привлечь внимание России и умолять его прекратить. Фин и сам достаточно настрадался за это время, и ещё не отошёл от происшествий с Эст, поэтому и не был готов принимать ещё одну похожую историю. Но и сказать что-то сам он тоже не мог.
Рос расплылся в довольной улыбке, видя как страдает Фин. Что заставило Россию так бездушно поступить и сломить последнее живое в Финляндии?
Рос плохо перенёс внезапную смерть отца, точно так же предпринимал попытку неудавшегося суицида в виде глубоких порезов на руках, прямиком вдоль, он не на шутку шёл до последнего, но в итоге не смог. Россия держал окровавленное своей же кровью лезвие в руках, с отвращением смотрел на свою вскрытую руку и признался, что совершил ошибку. Что-то внутри страны щёлкнуло, резко пришло осознание того, что он совсем не хотел умирать, он просто желал, чтобы всё происходящее непременно оказалось плохим сном и не имело отражения в реальности. Он вовремя отбросил лезвие в снег, который моментально впитал в себя ещё горячую кровь, и принял решение отложить это дело. К счастью, раны оказались не такими глубокими, ведь Рос делал попытку этого впервые, осторожно и не наверняка, и всё обошлось без врачей и больниц. Он тщательно прятал следы от порезов под курткой, а дома, если всё-таки как-то там окажется, носил исключительно свитера и кофты. Переодевался, или если делал то, что подразумевало собой обнажение рук от локтя до запястья, только в закрытой на ключ комнате, ходил в душ последним, внимания к себе не привлекал, кровавыми следами не светил, выходкой не гордился. Только самому себе жаловался на свой страх, появившийся в последнюю секунду перед нанесением смертельного количества порезов.
А теперь, прочувствовав и пронеся на своей спине весь этот тяжкий груз сына мёртвого отца, стоял, возвышаясь над Финляндией и получая удовольствие при виде чужих страданий и слёз. Россия наивно полагал, что его участь – самая зверская и мучительная, что никто и никогда не сможет ощущать что-то более болезненное, чем он сам, Рос искренне дорожил своим подвигом и тем, что пережил это жестокое время. Только потому он так яростно и набросился на Фина, не без фактов считая его убийцей, только от этого и считал себя лучше и сильнее. Но Россия просчитался. Лишь напомнил и усугубил ситуацию с пережитыми событиями от лица Финляндии.
— Ты жалок, и даже кусочком души не представляешь, как мне плохо! — со всей силы закричал Рос, но прокуренный голос его подвёл – сорвался на высокой ноте. Последовали очередные кашель и шипение. — Убийца...
Финляндия в свою очередь стал потихоньку понимать, что именно происходит с Россией, но выговорить что-либо ему не представлялось возможным. Рос откашливался несколько минут, снова прикрывая рот локтем и отвернувшись от Фина, который теперь уже поднимался с холодного асфальта и очищал одежду от мокрой от дождя грязи. Россия заметил это и с опаской обернулся на Финляндию, просто вдруг к нему захотят применить такую же силу, то он будет хоть как-то готов. Но опасения были напрасны, Фин и не собирался мстить Росу, который и так понимал свой шаткий контроль над тем, на кого только что накинулся, не подумав. Во время этого молчания Россия немного пересмотрел свои намерения и смягчил политику поведения, потому что уже успел всё высказать, и зверская жестокость вскоре сменилась пассивной злобой.
— Не подходи! — проговорил сквозь зубы Рос, и сам, на всякий случай, отошёл на пару шагов назад.
— Я тебе ничего не сделаю, — дрожащим голосом произнёс Финляндия, приложив некоторое усилие, чтобы это звучало ласково и убедительно. Фин, однако, по просьбе Роса, остался стоять на месте.
Смерть СССР Финляндия осознать ещё не успел, он был только в неприятном смятении. Ему, в принципе, услышать, что кто-то умер, было не так болезненно, если это не какая-то близкая и любимая страна. Фин относился к этому со спокойствием и пониманием, сочувствовал тем, кого коснулось такое горе, хоть близко к сердцу это и не принимал. Единственный случай, однако, не совсем правильно подобранный, потому что всё пока что обходится без смерти, – это Эстония. Финляндии со дня аварии было впервые так плохо отчасти оттого, что ничего подобного с ним в жизни ещё не случалось. К сожалению, своего отца, смерть которого, вероятно, могла бы стать для него первой в жизни, Фин не знал, поэтому случай с Эст – единственный подходящий горький опыт. Это совсем не означает того, что с количествами встречных смертей вырабатывается иммунитет. Нет. Просто таким было финское отношение к смерти чужих стран, ну, а из близких ему, несчастье с Эстонией – весь опыт, который у него был.
— Ты же ничего не понимаешь. — Россия вытер оледеневший от вечернего холода нос рукавом куртки и искоса взглянул на Финляндию, остановившегося всего лишь нескольких шагах. «Почему ты послушался меня, и действительно не подходишь?»
— Что ты имеешь ввиду, Рос? — Фин хотел более подробного объяснения, и даже Россию назвал по-дружески.
Россия, как только услышал что-то доброе в отношении к себе, да ещё и от самого Финляндии, замер. Он уже было готовился к ответным колким фразам и ругани, в своей голове уже представил возможную драку. Но тут его позвали.. совсем не так, как он того ожидал, и это совсем его запутало.
— Ты не понимаешь меня. В том смысле, что ты не испытывал ничего подобного, что ощутил я. Ты меня ни за что не поймёшь! Знаешь, даже если я тебе расскажу, что такое на самом деле потерять близкую страну, тебе не удастся познать мои чувства до конца. — Рос проговорил это быстро, скороговоркой, словно этот текст был изначально запланирован и выучен; не было никаких запинок и остановок. Хотя, может Россия множество раз прогонял в голове эту мысль (и, вполне возможно, он даже саму эту встречу спланировал), и в итоге это сложилось в такой текст. Но, нужно признать, Рос оказался далеко не прав насчёт чужих ощущений. Его представление в данной ситуации было от начала и до конца не верным.
— А если я скажу, что понимаю тебя, как никто другой?
Россия нервно прикусил губы. Он всё-таки был не настолько глуп, чтобы слепо игнорировать эту возможность. Ему так и не нашлось, что ответить.
Мелкий дождь внезапно сменился на сильный ливень, пронзительный ветер обдувал промокшую одежду и заставлял поёжиться. Финляндия был рад, что у него поблизости имелась машина; Россия же вспомнил, что пришёл к больнице пешком, и в очередной раз признался, что терпеть не может дождь, сырость и слякоть.
Под дождём двум странам было нечего сказать друг другу. Один из них до тошноты в горле доказывал сам себе, что перед ним бесчувственный убийца, другой же всё прозрачнее и легче читал мысли обвиняющего. Россия тёрся на месте с опущенной головой и неотрывно рассматривал свою мокрую обувь. Финляндия просто ждал подходящего момента.
— Холодно.. — нехотя и вслух признался Рос, а потом резко отвернулся от стыда, ведь только что он показал одну из своих слабостей.
— Не хочешь ко мне? — с ноткой надежды на согласие предложил Фин. — Как раз там мы сможем открыть перед друг другом то, что так тревожит нас обоих. Мы с тобой можем проговорить по душам.
— К тебе?.. — Россия даже подавился вдыхаемым воздухом от удивления. За всю жизнь его никто и никогда не звал в гости до этого момента, если не считать Америку (единожды Канаду), но там были двусмысленные встречи. В американской квартире они виделись почти каждый вечер, и оставались друг с другом только на ночь. У Роса даже закрадывалось ощущение, что США умело пользуется его наивностью и доступностью, просто играет, но верить в это России не хотелось. Он со своей стороны любил открыто и непредвзято, но как на самом деле любил Америка? Россия судорожно сглотнул.
— Что такое? — Финляндия обеспокоился такой странной реакцией.
— Я не помешаю вам? — Росу было немного неудобно быть в гостях, особенно неловко у того, кого он только что толкнул на землю и кому пытался сделать больно своими грубыми словами.
— Мне ни в коем случае, — отмахнулся Фин, — а ты про кого-то ещё?
— Ну, я.. — Россия пребывал в лёгком недоумении. — Я про Эстонию. Не помешаю ли я вам с ней своим неожиданным присутствием? Она, наверное, не ожидает увидеть брата так поздно вечером...
Финляндия только сейчас догадался, что Россия ничего не знает про Эстонию. Значит, ему предстоит рассказать это, но только дома, не тут. Затягивать разговор на улице под дождём не очень выгодно.
— Нет, ей ты тоже не помешаешь. — Фин старался сохранить позитивный настрой в каждом слове и, если бы Рос был чуточку внимательнее, то уловил бы оттенок резко проявившейся печали в последующих неслышном вздохе и словах Финляндии. — Пойдём, замёрзнешь же)
— Спасибо большое... — глаза России чуть-чуть засветились от радости и заблестели от неловких ему слёз. Он моментально их вытер. — И, прости меня пожалуйста.. за моё поведение...
Росу было достаточно сложно извиняться перед кем-то, даже нередко стыдно, но он смог это сделать. Фин незаметно улыбнулся.
— Вот увидишь, что я понимаю тебя даже лучше, чем ты сам, мы друг другу сейчас просто необходимы. Я не злюсь, я понимаю.
