Рассвет. Свергнутая в Бездну.

Сми

Смотреть в холодные глаза. Натягивать задорную улыбку.

Подними ей настроение! Успокой! Сделай уже хоть что-нибудь!!

- Ну же, Патриция, не хмурься, - он улыбается скептично поднятой брови и слегка наклоняется к девочке, к ребенку его Виржини, - и я отдам тебе это!

В его руках клубничный леденец - единственный способ заставить ее хоть как-то слушаться, отвлечь от постоянной боли.

Горечь разъедает грудь, когда неестественно белую кожу покрывают такие же белые бинты, когда горсть разноцветных таблеток скрывается за бледно-розовыми губами, растягивающимися в хитрую усмешку. Прошло не так много времени с момента ее появления в лаборатории, но девочка уже выглядит как неизлечимо больная. Патриция похожа на призрака или же на измученного людьми ангела - кому как. 

Сми же уверен, что большинство работающих, заточенных, в "Лямбде-7214" причисляют Патрицию к демонам, не без причины, конечно... Его это злит.

Смотря сквозь разделяющее их плексигласовое стекло, встроенное, чтобы наблюдать за Патрицией во время процедур, он восхищается, искренне радуется чужой крови какого-то исследователя на ее тонких руках. Потому что ее боль не должна оставаться не отомщенной. Если это позволит ей держаться дальше, если не даст сломаться - Сми и сам готов умереть. 

Он понимает, что смотрит на Тришу предвзято: она дочь его дорогой подруги, почти сестры, и ему трудно отпустить эту привязанность. Он видит ее жажду крови, ее жестокость и хладнокровие к чужим страданиям, но твердо это игнорирует. Нет, принимает - для него это не имеет значения.

Он физически не может ее осуждать или винить.

Патриция убийца, киллер со стажем, и ее фантазия к способам умерщвления не заканчивается на шахматной фигурке или крепких когтях, и кто в этом виноват? Клан Ратри. Чертов клан и его эксплуатация людей.

Темные шрамы от клыков и ногтей на ладонях, запястьях и локтях расцениваются им как само собой разумеющаяся истина. Так и должно быть.

Когда он раскрывает ей свою причастность к Уильяму Минерве - Джеймсу Ратри, чтобы помочь бежать, Патриция смотрит недоверчиво, с застывшим морозным воздухом в глазах. Ее язвительная вызывающая ухмылка пугающе медленно сходит с лица, она убирает челку в сторону, поднимает подбородок - запугивает, призывает не лгать - и поднимает бровь. Давление не действует, ведь Виржини давно установила в нем к подобному иммунитет, но по спине все же прошелся холодок.

Она не верит, проверяет, присматривается. Ведь для нее любая ошибка приговор к смерти. Или чему похуже.

На ней незримой скалой оседает ответственность за других детей, за восстание, за побег... А Триша будто и не понимает, чем для нее обернется провал. Смотрит уверенно, всезнающе, с неким обещанием на дне глаз. И дети тянутся к ней, они видят в ней защитника, мать, того кто им жизненно необходим, и это обещание - оно тоже им необходимо как воздух, чтобы не затеряться в страхе и тревоге, не сойти с ума. Триша, как бы не фыркала и не возражала, а рядом с малышами, с нуждающимися в ней, с семьей, опускает защиту, дарит спокойствие и надежду...  

Сми не допустит промаха. Все возможное, только бы она выжила!

У неё плохое настроение, она выливает молоко на пол и опрокидывает тарелки каши, довольно скалясь в камеру. Подгибает под себя правила. Её ничто не останавливает, любый выверт лаборатории, кроме смерти, идет ей на руку. 

- Непокорный, озлобленный зверь, - говорит кто-то из его коллег и брезгливо морщится, скрывая дрожь пальцев в карманах. S-47, тогда ещё у нее не было номера, сломала шею врачу. Она была в наручниках. Кто следующий?

Сми имеет другое мнение.

Патриция ребенок, уставший выживать, но по какой-то причине не желающий сдаваться. И его место не здесь, среди белого ослепляющего цвета, капельниц или операционных столов, его место на свободе, среди ярко-ярко-голубого неба, легкого ветра и шепчущихся листьев. Там же, где должна была быть Виржини. Милая, добрая Виржини. Ох, Патриция так на нее похожа! Внешность, характер - семидесяти процентное сходство!  От этого ещё больнее и обиднее.

Что бы там не говорил Питер Ратри, что бы не утверждали исследователи, а перед Сми стоит всего лишь ребенок. Ребенок, которого весь мир хочет использовать и убить с самого рождения, у которого вошло в привычку скалить молочные клыки и нападать первым.

С каждым экспериментов, с каждым днем, Сми убеждается, что лучше бы сюда отправили 22194. Слабого и хрупкого его бы не стали так изнурять. Он бы мог избежать операций! Мог бы организовать побег, 22194 гений. Или 81194, про него тоже было много споров, все никак не могли определиться кто же полезней.

Но все это перечеркнуто Питером.

Патриция давно должна была стать материалом лабораторий. И этого не изменить. Она была рождена для этого.

Гений с высоким потенциалом опасен.

Патриция же не просто гений, она гений, не имеющий сдерживающей силы, границ или принятой морали.

А все могло сложиться по другому, если бы в тот год Кинг не решил убить своего отца и сбежать с маленькой Патрицией. По крайней мере, она бы имела шанс стать наследницей. Что теперь? Она опасный объект, лабораторная крыса!

Тот год стал вехой в судьбах клана и будущей Прайд.