ʟᴏᴠᴇ ᴍᴇ ᴏʀ ᴋɪʟʟ ᴍᴇ // ʏᴏᴏɴᴍɪɴ

33/...

⛓au, в котором Юнги и Чимин - сыновья глав двух враждующих кланов мафии, которым не суждено быть вместе, но в судьбу не верит ни один, ни второй.

- А я ведь думал, что ты белый и пушистый.

- Завали ебало и лучше поцелуй меня.⛓

На аукционах Чимин раньше никогда не был, но знал, что есть мама - любительница побывать на такого рода мероприятиях. Он даже представить себе не мог, что его мать может увлекаться чем-то настолько скучным. Единственное, что забавно, так это наблюдать за тем, как люди отчаянно соревнуются друг с другом, готовые отстегнуть любую сумму за какую-нибудь старую вещицу, которая дай бог в руках не развалится. Хлама здесь целая куча: и картины продают, и мебель, и мелочи всякие, Чимин уже со счету сбился, сколько времени он сидит тут, молча уже о том, сколько времени он потратил на сборы и дорогу. Поместье огромное, находится на самой окраине города, и то, что оно старинное и красивое, нихуя не идет в сравнение с тем, что Пак, например, мог сейчас в кроватке валяться. Он не понимает смысла таких сборищ, но в его интересах сейчас здесь находиться, чтобы хоть немного чувствовать себя в безопасности.
Юнги, честно, тоже сути не улавливает, но бывает в таких местах довольно часто, ведь ему посчастливилось родиться в семье коллекционера, помешанного на картинах, за одной из которых они сегодня как раз и приехали. Оказавшийся в такой ситуации уже не первую сотню раз, Мин просто молча слушает болтовню отца о творчестве великих художников и смиренно ждет, пока все это закончится.

- Я выйду покурить, - предупреждает Мин младший и встает с места, когда его взгляд цепляется за слишком знакомый профиль парня, который сейчас усердно торгуется за какую-то заколку с камешками.

Намджун не предупреждал Юнги, что младший будет здесь, хотя должен был следить за каждым его шагом, и это немало злит. Он не был готов к таким неожиданностям, но и сделать вид, что никого не заметил, тоже не может. Пак выигрывает и с самодовольным лицом покидает свое место, чтобы забрать то, зачем приехал. Улыбка на чужом лице будто сильным кулаком сжимает чужое сердце до боли, и жевалки Юнги начинают напряженно играть. Мужчина дожидается момента и хватает проходящего мимо себя Чимина за локоть, утаскивая ни черта не понимающего парня к выходу из поместья под сопровождение матерного словесного поноса.

- Что за хрень? - возмущенно спрашивает Пак и замирает, когда видит перед собой того, от кого он здесь вообще-то прячется. - Юнги?

- Какого черта ты здесь забыл? - с рыком спрашивает старший и толкает младшего к деревянной стене поместья. Чимин уже не впервые видит старшего угрожающе яростным, но это нихуя не помогает выйти из ступора хотя бы для начала.

- Это ты лучше ответь на этот вопрос. Пришел выполнять свое обещание прикончить меня? - грубить и говорить хуйню у младшего, видимо, как защитная реакция, иначе это никак не объяснить. Он даже подумать не успевает, прежде чем выплюнуть очередную ядовитую глупость на Юнги. - Помнится ты обещал, что меня мать родная не узнает.

- Еще одно слово, и я действительно это сделаю, - сквозь зубы цедит старший, схватив рукой скулы парня и больно их сжав.

- Хуй, - с издевкой говорит Пак и видит, как в глазах напротив вспыхивает уже даже не пламя, а целый пожар ярости. - Отпусти меня, - он с грубостью отталкивает Мина от себя, но тот не поддается.

Юнги чувствует острую боль ниже пояса и сгибается пополам, покрывая младшего трехэтажным матом, но успевает перехватить его, не давая шанса убежать. Ни один из них не рассчитывал на то, что этот вечер закончится дракой, а Мин никак не ожидал, что младший окажется достаточно хорош в этом - не зря он в свое время уговорил Чонгука научить его махать кулаками. Когда-то не слишком уж и давно они целовались в беседке, прячась от зорких глаз любопытных людей, а теперь валяются в траве и пиздят друг друга по лицу. Пулеметной очередью с уст обоих сыплются маты, у Юнги уже разбита губа и яйца до сих пор болят, а Чимин жрет собственную кровь из носа. Каким бы ловким и увертливым младший не был, Юнги куда опытнее, да и дерется Пак немного однообразно, слишком легко предсказать его движения. Как итог, парень снова прижат лицом к стене, чужая рука держит чиминовы за спиной и с силой давит на поясницу, а в задницу упирается ствол пистолета.

- Выбирай, либо ты мне рассказываешь, что за хуйню ты творишь, либо я сделаю вторую дырку в твоей жопе, - над ухом низким полушепотом говорит Юнги и с угрозой сильнее прижимает Пака к стене, а потом добавляет: - Сладкий.

- А что одной тебе уже мало? - язвит младший и дергает плечами в попытках выбраться из чужой хватки, хотя понимает, что это невозможно, потому что тело сковал резко накативший страх, и он даже пальцем пошевелить едва может. От обращения Чимин всем телом дернулся и замер, а в глазах все начало плыть. В прошлый раз на заводе все начиналось точно так же.

- Я, блять, по-твоему, шутки шучу с тобой? - рычит Мин, сильнее надавливая стволом на чиминову ягодицу. Он стоит буквально на грани и вот-вот сорвется и начнет рвать и метать. И начнет он с Чимина. - Какого хрена ты молчишь? - сорвался.

Никакого ответа так и не последовало, окончательно срывая Юнги с тормозов. Он хватает младшего за плечо и разворачивает его лицом к себе, встречаясь взглядом с глазами парня, что напугано смотрят куда-то в пустоту и даже не моргают. Сам Пак не стоит на ногах и не падает только за счет стены позади; его тело дрожит, а губы не могут издать ни звука. Юнги первый раз видит его таким, и это даже немного пугает его, особенно, когда Чимин начинает дышать с трудом.

- Хватит спектаклей на сегодня, Чимин, - Юнги пренебрежительно морщится и закатывает глаза, слегка дергая Пака за плечо. - Прекрати придуриваться, пока я не выстрелил, - младший слишком умело играет на нервах старшего, но чувствительные струны расстроились еще в момент, когда мужчина дошел до точки кипения. - Ты думаешь, я не выстрелю? - он упускает из виду дрожь в прижатом к стене теле и отстраняет пушку от Чимина, предупредительно стреляя в землю прямо около его ноги.

Юнги удалось добиться хоть какой-то реакции от младшего, но совсем не этого он ждал. Пак вскрикивает, когда слышит выстрел и начинает дрожать пуще прежнего, прижимая мандражирующие руки к ушам, в которых выстрел эхом повторяется уже не первый десяток раз. Перед глазами все расплылось окончательно, а грудь больно сдавило, лишая возможности нормально вдохнуть. Теперь, когда Чимин валяется в отключке на траве, в ступоре стоит уже Юнги, до которого слишком поздно дошло, что это вовсе не притворство.