ʟᴏᴠᴇ ᴍᴇ ᴏʀ ᴋɪʟʟ ᴍᴇ // ʏᴏᴏɴᴍɪɴ

43/...

⛓au, в котором Юнги и Чимин — сыновья глав двух враждующих кланов мафии, которым не суждено быть вместе, но в судьбу не верит ни один, ни второй.

— А я ведь думал, что ты белый и пушистый.

— Завали ебало и лучше поцелуй меня.⛓

— Привет, мой дорогой Чонгуки, — он улыбается ему, как старому другу. Его так забавляет эта безумная ярость в глазах напротив. — Я так тебя ждал!

— Ждал, пока я разорву тебя в клочья? — Чонгук от надменной ухмылки мужчины только больше закипает. Ему давно сорвало все тормоза, так что движет им сейчас отнюдь не разум. Гук движим гневом и несоизмеримой яростью, поэтому ему допизды, что на то, как он тягает сейчас Чанёля за воротник, смотрит куча народу. И главное — он не замечает среди этой кучи всего двоих.

Чонгук понимает, что у него не так много времени, прежде чем его выгонят из бара к чертям, поэтому он сам уходит и утаскивает за собой Чанёля, для которого это все просто комедийный спектакль одного актера. Их четверо, актер всего один, потому что чувства остальных — не подделка. Черен хватает брата за руку и, чуть погодя, выходит на улицу следом. Они наблюдают из-за угла, как их разъяренный друг прижимает их старшего брата к стенке, буквально готовый убить его, пока сам Пак лишь ухмыляется и временами посмеивается. Для него все это — не больше, чем просто забава, для Чонгука — вся его жизнь.

— Какого хуя ты смеешься, сукин сын? — Чонгук чуть ли не рычит и наконец замахивается, оставляя на чужом лице красный след от удара. — Для тебя, блять, это смешно?

— Я предупреждал тебя, Гуки, — все также спокойно и с насмешкой отвечает Пак. — Если ты будешь бесполезен, я избавлюсь от тебя. А я, знаешь ли, человек творческий и очень душевный. Не мог оставить тебя без незабываемых впечатлений.

— Впечатления?! — Чон начинает нервно смеяться, и, честно, выглядит это крайне жутко. — Впечатления, блять, от чего? — парень снова тянет мужчину за воротник и с резкостью бросает его на траву. — Я предавал своего лучшего друга из-за твоих угроз, — его голос звучит до мурашек яростно, но в то же время так хрупко, будто сейчас задрожит перед плачем. — Ты впутал в это мою семью, похитил и едва не надругался над моей сестрой… —

— А я ведь почти это сделал, — перебивает Пак. — Она так сладко спала. Но я сделал пару хороших фото. Хочешь покажу?

— Завали свою ебучую пасть! — Чонгук пинает его, но в ответ слышит лишь смех, смешанный с болезненным кашлем. — Моя семья отвернулась от меня, потому что ты решил сыграть в похитителя. Из-за тебя я убил человека, которого люблю, Чанёль, мне пришлось убить ни в чем не виноватого Тэхена, чтобы ты отстал от моей сестры, — Чон уже не знает, куда себя девать, он правда готов взять и размазать мозги Чанёля по газону. — Охуенные впечатле…—

— Ты сделал что? — Чимин стоит в нескольких метрах за спиной Гука и не может даже пальцем пошевелить. Черен, не менее шокированная, стоит рядом с ним, держа за руку. — Что ты, блять, сделал?!

Гук замирает. Его тело, казалось, сделано из неподъемной стали. Он не может издать ни звука. Парень медленно поворачивается к лучшему другу, что смотрит на него пустыми глазами. Настал момент, которого Чонгук избегал и боялся, как самого страшного кошмара. Чимин узнал обо всем, и узнал он все так глупо, просто став случайным(нет) свидетелем. В голове пустота, как и где-то там в груди, где должна быть душа. Все трое уже благополучно позабыли о Чанёле, который незаметно свинтил отсюда практически сразу.

— Чимин, я…— ему едва удается говорить, но даже так он прекрасно знает, что ему нет оправданий. В этот раз Чон обосрался так, что отмыть теперь вряд ли сможет.

Пак не слушает его. Из его глаз брызжет пара горьких слезинок, которые падают на зеленую траву, как только парень срывается с места. Он бьет младшего по лицу, бьет в грудь и в поддых; бьет, не жалея силы и собственного друга. В его груди в одно мгновенье появилась огромная дыра, и она болит настолько, что Чимин истошно кричит с каждым новым ударом, и Чонгук чувствует всю ту боль, что старший на него выплескивает. Гук знал, что однажды поплатится, но даже представить не мог, как это больно и как паршиво становится от самого себя в одночасье. Кровь течет уже отовсюду: из рассеченной брови, из носа и разбитой губы. Тело ощущается сплошным комом боли, и Чон понимает, что не имеет права сопротивляться или дать в ответ. Он терпеливо принимает удары, потому что знает, что заслужил. В глазах на несколько секунд темнеет, когда Чонгук затылком бьется о землю, упавший от очередного полного злости и боли удара.

Чимин надрывается, не стесняясь рыдать в голос, кричать и материться, проклиная уже бывшего лучшего друга всеми существующими проклятьями. Его до сих пор трясет, он пыхтит, как бык, и абсолютно не отдает себе отчета в собственных действиях.

— Чимин, нет! — ломанным от слез голосом кричит девушка, видя, как Пак заводит руку к кобуре.

Она пытается перехватить чужую руку, но в тот же миг раздается громкий, оглушающий выстрел. Девушка заливается криком и не удерживается на ногах, хватаясь за свое левое плечо, которое горит невыносимой болью и истекает кровью, пачкая шифоновую блузку. Будто по щелчку пальцев голова парня проясняется, а глаза видят, как до крови избитый им лучший друг пытается помочь его сестре, которую подстрелил тоже сам Пак. Пистолет из дрожащих рук падает и теряется в траве, а Чимин на ватных ногах не может ступить и шага.