Hiraeth

глава 6

Ким Тэхён самый настоящий гей, а Чон Чонгук самый настоящий горячий гетеро.
Или, по крайней мере, именно к такому выводу пришёл Тэхён, когда впервые встретил парня. Чонгук был образцовым студентом, которого уважали в братстве, спортивным активистом, который принимал участие во всём и везде и который тратил кучу времени на благотворительность, чтобы собрать в фонд деньги. Он был молод и мил, в особенности его невероятные щенячьи глаза, но в то же время мускулист и источал кричащую ауру «Я самый настоящий натурал из мужского братства!». Однако Тэхён всё равно умудрился глупо влюбиться в него.
Тэхён знал, что его считают странным и отпугивающим. У него было необычное чувство стиля, которое привлекало внимание, и даже со стабильным приёмом таблеток он говорил слишком быстро и не мог усидеть на месте хотя бы недолго, чтобы не убежать играть в видеоигры. Он был очень странным, говорил не то и не так, и уже с ранних лет за его спиной шептались. Учителя говорили, что он приносил хлопот больше, чем оно того стоило, а одноклассники обзывали фриком. Сверстники изолировали Тэхёна с самого детства, однако в средней школе появился Чимин, который на самом деле нашел в мальчике индивидуальность и особый уют. Он первым делом сказал Тэхёну, что он классно одевается, и всегда был терпелив, когда слова парня бежали вперёд мыслей. Тэхён искренне считал, что никогда больше не найдёт никого, кто бы принял его так же легко, как это сделал Чимин, пока не встретил Чонгука.
Чонгука, который был двумя годами младше и с весомым преимуществом в университете, потому что был умен. Чонгука, у которого почти два месяца назад был убийственный взгляд, полный отвращения, когда какая-то незнакомка в Альфа Омега спьяну упала на него. В тот вечер Чимин потащил его на ту вечеринку, потому что был просто обязан напиться после очередного совершенно отвратного разрыва, и когда Тэхён впервые увидел Чонгука, то не смог отвести взгляд. Он наблюдал за парнем со всех углов комнаты, перемещаясь словно секундная стрелка часов. Младший был окружен теми, кого Тэхён называл не иначе как «факбои» и которые неустанно глазели на Чонгука так, будто он был каким-то идолом, тогда как сам Чонгук выглядел непринужденно, несмотря на то, что был окружен голодными до чего-то большего и просящими внимания приспешниками.
Однако, когда Тэхён столкнулся с ним на кухне и узнал, что на самом деле Чонгук был довольно нескладным, то не смог не счесть это покоряющим и в самом деле располагающим к себе. Чонгук был неловким, но опасно сексуальным, что безоговорочно привлекло старшего.
Тэхён ожидал, что Чонгук оттолкнёт его и назовёт фриком, как все остальные. Он знал, что с ним было сложно находиться рядом, и уже подготовился к тому, что Чонгук бросится наутёк и сбежит. Однако он этого не сделал. Старшему казалось, что в прошлой жизни Чонгук, наверное, был святым или чем-то вроде, ведь тот заявил, что Тэхён классный, заставив его чувствовать себя по-глупому счастливым от таких слов. Тэхён почувствовал облегчение, когда Чонгук не начал смотреть на него с отвращением, когда он признался, что был геем. Тогда его разум переполнился слишком многим и сразу, и он просто не смог не совершить глупую ошибку и спросить у Чонгука, не хотел ли он поцеловать его, о чём немедленно пожалел. Однако, к его удивлению, Чонгук согласился, и если Тэхён к тому моменту ещё не покраснел, то теперь, конечно, он это сделал. В поцелуе Чонгук практически сожрал его душу, и Тэхён продолжил чувствовать горячие прикосновения даже после того, как они исчезли.
— Мне он правда нравится, — признается Тэхён Чимину с полным ртом картошки фри. Они прогуливают химию, просто чтобы поесть жирной, нездоровой пищи, которую так ненавидит Чонгук.
Чимин поднимает бровь.
— Кто? Этот мелкий Чонгук? — парень при всех удобных случаях так часто упоминал младшего, что Чимин даже начал шутить, будто Чонгук уже успел занять принадлежащее ему место лучшего друга; на это Тэхён всегда агрессивно отбивался и отрицал, потому что Чимина никто никогда заменить не сможет. Чимин был кем-то, кто видел в запущенных зарослях сорняка распустившиеся цветы, тогда как все остальные только и делали, что лепили на него клеймо проблемного ребёнка.
— Ага, — безапелляционно кивает Тэхён. — Он самый.
Чимин опускает картошку в кетчуп, затем в майонез, а потом закидывает её в рот, пока Тэхён полагает, что его лучший друг попадёт в чистилище за совершение такого калорийного злодеяния.
— Тогда почему ты не скажешь ему?
Тэхён фыркает.
— Ах, да. Позвольте мне просто признаться в своих чувствах к гетеро парню, с которым у меня нет шансов, чтобы затем получить отказ и разрушить нашу дружбу.
— Разве вы не целовались, а? — Тэхён на это уверенно отвечает, что делали они это только с платонической точки зрения. Строго братский эксперимент. Чимин лишь закатывает глаза. — Хорошо, то есть ты мне сейчас пытаешься сказать, что он чуть не сожрал тебя в поцелуе и что ты почти кончил в штаны, когда вы терлись друг о друга как волки в гон, но он всё равно натурал? — с успевшими покраснеть щеками Тэхён просто молча кивает и заодно указывает, что у младшего есть девушка. — Ким Тэхён, ты невероятен.
Тэхён теребит трубочку в своём стакане, заставляя кубики льда стучать по стеклянным стенкам.
— Ладно, давай представим, что гипотетически он не натурал. Скажем, Чонгуку гипотетически нравятся члены. Это ничего не меняет.
— Как так?
Тэхён хмурится.
— Потому что я это я, а Чонгук, он… — Прекрасный. Недосягаемый. Популярный. Горячий. — … он вне моей лиги.
Чимин над этим смеется.
— Ты себя видел, Тэтэ? Может ты и не типичный член футбольной команды из братства, но ты чертовски горяч. Видел вообще как девчонки с химического трахают тебя глазами? — Тэхён непонимающе морщит брови. — Боже, ты иногда такой бестолковый, что от этого даже больно.
— Он не захочет кого-то, вроде меня, — бормочет Тэхён.
— Просто попытайся поговорить с ним, хорошо?
— Хорошо.
Однако, конечно, Тэхён этого не делает. Когда они встречаются с Чонгуком снова, ни один из них тот инцидент не упоминает. Тэхёну правда хочется. На самом деле хочется. Он целый час расшевеливает себя на это, но потом Чонгук упоминает, что в пятницу ходил на свидание со своей девушкой, и Тэхён стремительно быстро возвращается в действительность. Чонгука, кажется, произошедшее между ними не беспокоит, и Тэхён знает, что глупо расстраиваться и отгонять болезненный укол в груди из-за безразличия друга, но это всё равно происходит. Каждый раз, когда Чонгук упоминает свою девушку или её имя появляется на экране телефона младшего, Тэхён напоминает себе, что Чонгук ему не принадлежит и никогда не будет.
Несколько раз, когда Тэхён звонил Чонгуку, на заднем плане хихикал женский голос, а друг на другом конце провода казался довольно запыхавшимся. Тэхён знал, что не должен, но всё равно не мог не нарисовать в воображении картину Чонгука, голого и в постели с девушкой, которую он любил, и тогда его грудь сжималась так сильно, что иногда просто хотелось умереть.
Прежде Тэхён всегда задавался вопросом, возможно ли чувствовать себя настолько убитым из-за кого-то, с кем ты даже никогда не был связан романтически. Он правда не знает, но это чувство пронзает его грудь и застревает там как заноза, и самое ужасное — ему не хочется от него избавляться. Это было похоже на печальное осознание, что сказки — это выдумка, а он не герой какого-то стереотипного романа.
Всё становится ещё хуже, когда Тэхён начинает на это злиться, но при этом знает, что не может направить свой гнев на Чонгука, потому что это не его ошибка. Это не ошибка Чонгука, что Тэхён такой прилипчивый и жалкий. Это не ошибка младшего, что он родился таким невероятно красивым, что у Тэхёна перехватывает дыхание. Бывали времена, когда Тэхён не мог не думать о том, какие чувства тогда дарили ему губы Чонгука и как близок он был к тому, чтобы кончить, и из-за одних только мыслей об этом парень возбуждался; порой невыносимо сильно. Он пытался это игнорировать, но в конечном счёте оказывался в душе со сжигающим кожу изнутри теплом, пока имя Чонгука не слетало с его губ в экстазе оргазма. В такие моменты Тэхён чувствовал себя грязным и почти хотел от этого разрыдаться. Он не может прекратить думать о том, будто сделал что-то невероятно неправильное. Это всё вина, которая грызет его каждый раз, когда он видит своего друга.
После свидания младшего в пятницу они не видятся друг с другом четыре дня, и Тэхён невольно чувствует беспокойство, потому что с момента, как несколько месяцев назад расцвела их дружба, это был самый длинный срок, на который они расставались. Чонгук не отвечал на океан эмоджи от Тэхёна, а когда всё же делал это, то ограничивался короткими, сухими фразами. Чонгук всё так же приходит на занятия, но с Тэхёном много не говорит. Его друг выглядит измученным и уставшим. Под его глазами чёрные круги и залегшие мешки, а сами глаза тусклые и налившиеся кровью. Чонгук сопит и вытирает нос концом рукава, а когда Тэхён в миллионный раз спрашивает, в порядке ли он, отнекивается простудой или чем-то вроде того.
Сомнения начинают грызть Тэхёна ещё больше, но он старательно отмахивается от них, потому что Чонгук действительно выглядит болезненно. Наверное, именно поэтому Тэхён чувствует себя действительно плохо, когда младший, игнорируя его, уходит, не успевает пара закончиться. Чонгук никогда не давал ему повода усомниться в себе, и Тэхён хотел верить, что они были достаточно близки, чтобы честно открыться друг другу. Старший доверял Чонгуку, действительно доверял. Он был добр и всегда готов помочь другим, и даже при слухах о не самой хорошей веренице отношений Тэхён всегда видел только добрую сторону парня. Тэхён доверял ему, но иногда чувствовал, будто всё же было что-то под широкой улыбкой и блестящими глазами, о чём он не знал. Иногда улыбка Чонгука дергалась, и он смотрел на Тэхёна взглядом, который тот не совсем мог понять. Однако этот взгляд никогда не задерживался больше, чем на долю секунды.
Тэхён знает, что, наверное, должен просто отпустить ситуацию, но беспокойство продолжает непрерывно грызть его, и он проводит добрые полчаса, сидя за своим столом, уставившись на экран телефона и кусая нижнюю губу, прежде чем наконец решиться позвонить Юнги, который поднимает трубку лишь на последнем гудке.
— Чего тебе, мелкий? — голос в телефоне сонно хриплый и если бы это был кто-то другой, Тэхён бы засомневался, какого черта вообще этот человек спит в три дня, но это был Юнги, а у Юнги всё всегда было не как у всех.
— Разве ты не должен радоваться моему звонку, — не может не поддразнить Тэхён.
На другом конце раздаётся вздох.
— Ну, ты только что лишил меня очень необходимой минутки сна.
Тэхён хмурится.
— Я не хотел будить тебя. Могу перезвонить позже.
Можно было услышать шелест и шуршание, из чего Тэхён предположил, что Юнги садится в постели.
— Всё в порядке. Просто выкладывай, что хотел, ребёнок.
— Хён, с Чонгуком всё в порядке?
Тишина.
— Хён?
— Да, — спустя время отвечает Юнги. — Почему ты спрашиваешь?
Тэхён нервно переминается на своём стуле. Почему ему кажется, будто сейчас он ходит по стеклу? Почему ему кажется, будто он спрашивает что-то, о чём знать не должен?
— Просто Гукки эту неделю выглядел совсем неважно, и я переживаю за него, понимаешь? Он сказал, что подхватил простуду, но, знаешь…
— Что, думаешь, он врёт тебе? — спрашивает Юнги с раздражением в голосе.
— Конечно же нет! — быстро отвечает Тэхён. — Не будет же он мне лгать, верно?
— Верно.
— Я просто волнуюсь, вот и всё.
— Не парься, малой. В воздухе сейчас и так повышенная влажность.
Тэхён надеется, что Юнги прав.