Hiraeth

глава 44

Чонгук ненавидит больницы, особенно психиатрические. Он также ненавидит своего тупого нового психиатра доктора Хана. Он ненавидит его и его белый халат, и безупречно идеальные чёрные волосы, и большие очки, которые практически поглощают его лицо. Чонгук ненавидит его дружелюбную улыбку, спокойный голос и тот факт, что он никогда не вздрагивает, когда парень кричит на него и просит свалить в туман.
Он ненавидит своего доктора.
— Как ты себя чувствуешь, Чонгук? — спрашивает доктор Хан. Очередной сеанс, во время которого Чонгук сидит в одном из кожаных кресел, а доктор Хан — в другом.
— Всё шло отлично, пока я не увидел Вас, — ехидно замечает Чонгук.
Доктор Хан усмехается.
— Вижу, ты всё так же оживлен.
— Ни в малейшей степени.
— Неужели? — весело спрашивает доктор Хан. — Потому что медсестры буквально пресмыкаются перед тобой.
Чонгук хмурится.
— Сомневаюсь в этом.
— Ты прекрасно справляешься, Чонгук. Отдай себе должное. Скоро ты вернёшься к своему нормальному состоянию.
Чонгук фыркает.
— Нормальные люди не причиняют другим вред.
Доктор Хан пристально смотрит на него.
— Однако обиженные люди это делают.
— Тогда мне не становится лучше.
Доктор Хан откладывает в сторону блокнот и ручку, скрещивает ноги, откидывается назад и кладет сцепленные руки на колени.
— Чонгук, когда ты пришёл к нам два месяца назад, в тебе было много гнева.
— Похоже, это Вы на меня так действуете, — огрызается Чонгук.
— В первую неделю ты устроил медсёстрам сущий ад. Отказывался принимать лекарства и проклинал всех, кто пытался с тобой заговорить. Помнишь наш первый сеанс?
— Да, Вы были таким засранцем и остались им до сих пор.
— Ты закатил истерику, — слегка усмехается доктор Хан. — Разбил мою любимую вазу о стену и устроил такой беспорядок в кабинете, что медсестрам пришлось усыпить тебя.
— Я просто переделал Ваш офис, — возражает Чонгук, закатывая глаза.
— Раньше ты даже не разговаривал со мной, а теперь посмотри на себя, — доктор Хан широко улыбается, указывая руками на Чонгука. — Ты удивительный человек, и я надеюсь, ты скоро это поймешь, потому что многие думают так же.
— Заткнитесь, — бормочет Чонгук, почесывая нос и отводя взгляд.
Высказав свою точку зрения, доктор Хан тянется за ручкой и планшетом.
— Тебе до сих пор снятся кошмары?
— Уже две недели как нет.
— Хорошо, хорошо. А как насчёт гнева?
— Я злюсь только тогда, когда приходится иметь дело с Вами. Дважды. В неделю.
Доктор Хан только кивает и одобрительно напевает.
— Какие-нибудь пожелания? Ты чист уже два месяца и неделю. Было ли какое-нибудь искушение или порывы?
Чонгук качает головой, а его щёки заливает румянец.
— Да, в самом начале. Я думал, что если накурюсь, то это место будет не такой адской дырой. Однако я хочу сделать лучше для Тэхёна… и для себя.
Доктор Хан улыбается.
— Приятно видеть, что ты делаешь что-то для себя. Сегодня день посещений. Очередь Тэхёна?
При этих словах Чонгук не может сдержать подёргивания губ.
— Да, сегодня он. Юнги-хён приходил на прошлой неделе с Чимином. Он выпускается в следующем месяце, представляете? Надеюсь, к тому времени меня здесь уже не будет.
— Если будешь продолжать в том же духе, то через несколько недель выйдешь на свободу, — заверяет доктор Хан. — Ты всё ещё думаешь о своём отце?
При этом вопросе Чонгук хмурится, неловко ерзает на стуле, что кожа под ним скрипит.
— Иногда, — признается он, — но… не так, как я привык раньше.
— А как теперь?
— Я больше не чувствую, что должен убегать, — говорит он. — Раньше мне казалось, что это моя вина в том, что он обращался со мной как с дерьмом, но теперь это не так. Тэхён сказал, что такие люди, как мой отец, уже рождаются мразями, и я начинаю думать, что он прав. Может быть, некоторые люди просто не должны быть родителями, понимаете? Однако я не мой отец и не хочу им быть. Я никогда снова не хочу обидеть Тэхёна или любого из моих друзей.
— Это открытие меняет жизнь, и я надеюсь, ты понимаешь это, Чонгук, — доктор Хан делает какие-то пометки в блокноте, потом поднимает глаза и поправляет очки. — А твоя мать? Ты всё ещё думаешь, что это ты убил её?
Молчание растягивается на долгую минуту. Единственный звук в кабинете — это стук пера о бумагу, и Чонгук раздраженно хмурится, потому что что, чёрт возьми, мог писать этот идиот?
— Не знаю, — наконец говорит он. — Одно дело признать, что мой папа — кусок дерьма, но…
— Ты был очень близок со своей мамой, верно?
— Да, и я не думаю, что готов отпустить это.
— Признание — это первый шаг к освобождению, — комментирует доктор Хан. — Изменить негативные убеждения, в которые ты верил четыре года, не так просто, как кажется, но ты прекрасно справляешься, Чонгук.
— Вы действительно так думаете?
— Мне не платят за ложь, мистер Чон, — шутит доктор Хан. — Похоже, наше время вышло.
— Здорово, — сухо замечает Чонгук.
— Тогда увидимся на следующей неделе.
Чонгук вскакивает с кресла и в мгновение ока пересекает комнату.
— Ах, да, Чонгук?
Парень останавливается, уже взявшись за ручку двери, и поворачивается к доктору Хану, который всё ещё грациозно сидит в кресле.
— Передай Тэхёну от меня привет.
В тот момент, когда Тэхён входит в комнату для свиданий, Чонгук практически бросается на него, тут же поднимает своего любимого от пола и кружит его. Тэхён пронзительно визжит «Поставь меня на землю», и младший ставит его на ноги и целует до потери пульса. Его волосы больше не светлые, а чёрные, как смоль, что хорошо сочетается с цветом его кожи.
— Я скучал по тебе, — бормочет он, прижимая их лбы друг к другу.
— Я тоже по тебе скучал, — говорит Тэхён и садится за один из столов. Чонгук садится рядом с ним, сцепив руки и стуча коленями друг о друга. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Чонгук поднимает бровь.
— Рассказывай.
Тэхён немного колеблется, прежде чем наконец заговорить.
— Я разговаривал с Аной, — Чонгук готов выдать что-нибудь грубое, но Тэхён быстро обрывает его. — Я знаю, что ты хочешь сказать, но просто выслушай меня.
— Ладно, — раздраженно бормочет Чонгук.
— Она хотела знать, всё ли с тобой в порядке, потому что ты исчез под предлогом семейных проблем, и я… я сказал ей, что дома дела идут не очень хорошо.
— Тэ-эхё-ё-ён.
— Заткнись, — Тэхён щиплет его за бок, и Чонгук хихикает. — Я сказал ей, что мы всё выяснили и что ты не такой уж ужасный человек, каким она тебя считает.
Чонгук фыркает.
— Вероятно, она пыталась убедить тебя, что тобой снова манипулируют, верно? Она несла чушь, не так ли?
Тэхён любезно улыбается.
— На самом деле, нет. Она сказала, что знала о том, что тебе уже давно было больно, и что её психолог научил её, как отпустить всю свою ненависть. И она хочет встретиться с тобой за кофе и поговорить.
— Нет, я…
— Чонгук, — твёрдо говорит его возлюбленный, сжимая его руки и проводя пальцами по шрамам на правой руке. Несколько недель назад корочка на них исчезла, оставив после себя розовые шрамы, а два самых глубоких пореза превратились в ярко-красные. — Думаю, это пойдет на пользу вам обоим. Это даст ей окончательное успокоение, в котором она нуждается, и это также шанс для тебя извиниться. Я знаю, что ты не можешь извиниться перед каждым человеком, которому причинил боль, но я думаю, мы оба знаем, что Ана заслуживает этого. И я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым, не отнекивайся.
— Прекрасно, — вздыхает Чонгук. — Просто немного страшно, вот и всё.
— Я знаю, детка.
— Как все? — спрашивает он.
— Замечательно. Хосок жалуется на твоё отсутствие при каждом удобном случае, — они оба смеются над этим, — но у всех всё отлично.
— На последнем визите Чимин сказал, что в квартире слишком тихо без нашего громкого секса и что у него душевная травма из-за него, — пытается пошутить Чонгук, и Тэхён хихикает.
— Не волнуйся, у нас будет достаточно времени, чтобы всё исправить, когда ты вернёшься, — мурлычет Тэхён, подмигивая.
Оставшуюся часть визита они проводят вместе, Тэхён рассказывает Чонгуку обо всём на свете в промежутке между поцелуями и мимолетными прикосновениями, как у школьников, и младшему кажется, что независимо от того, сколько раз он видел лицо Тэхёна, он никогда не может смириться с тем, что этот красивый парень — его. Существует миллион и один способ, чтобы сказать Тэхёну, как сильно Чонгук хочет, чтобы они вдвоём навеки стали соседними звёздами, а на рассвете небо было наполнено цветом его глаз, но ни одной своей мысли ему не удаётся озвучить.
— Я скучаю по тебе, — говорит он вместо этого.
Тэхён хихикает.
— Ты всегда так говоришь.
— Потому что это правда, — настаивает он. — Я всегда нахожу новые причины скучать по тебе каждый день.
— Ты такой слащавый, Гук.
И, чёрт, знает ли об этом Чонгук? Он невероятно слащавый, и его зубы скрипят от такой концентрации клише. Однако любовь делает его глупым, и он нисколько не возражает. Широкая улыбка Тэхёна заставляет Чонгука затаить дыхание, а уголки его глаз сияют мягкими искорками счастья, отражая весь свет мира в бездонной карамели. И хотя Чонгук знает, что постоянного счастья никогда не бывает, он хочет, чтобы эти маленькие мгновения длились вечно.
Ничто в жизни не даётся легко, и хотя Чонгук был на девяносто процентов уверен, что весь мир хочет бросить ему вызов, он уверен, что пока Тэхён рядом, всё будет хорошо. Потому что Чонгуку больше не нужно убегать. Он больше не один.
И он уверен, что всё будет хорошо.
Потому что, хотя доктор Хан и выглядит глупо в своих нелепых очках, которые ненавидит Чонгук, он также научил парня, что люди падают, поднимаются, совершают ошибки, живут, учатся. Мы люди, а не совершенство. Иногда в долгом путешествии окутывает печаль, но Чонгук уверен, что сможет продержаться.
Да, всё будет хорошо.
Потому что Тэхён для Чонгука дом. Дом, что у него никогда не было. Дом, который никогда его не отпустит.
И когда Тэхён целует его в последний раз перед тем, как визит подходит к концу, Чонгук снова вспоминает, насколько совершенен этот крошечный момент. Он улыбается в губы своего возлюбленного и шепчет ему на ухо: «Я люблю тебя».
И когда Тэхён лучезарно улыбается ему в ответ, глядя на него так, будто внутри младшего заключены все чудеса мира, Чонгук точно уверен в одном.
Наконец-то он дома.