Hiraeth

глава 12

Чонгук так окунается в собственные мысли, что даже не замечает появившееся на экране 'ИГРА ОКОНЧЕНА', но замечает Тэхёна, прислоняющегося к одной из игровых машин и уставившегося на него.
— На что ты смотришь? — спрашивает он с поднятой бровью.
— На тебя.
— Меня?
— Тебя, — Тэхён улыбается так нежно и с таким невероятным количеством эмоций, что Чонгуку приходится отвести взгляд.
— Не на что там смотреть, — бормочет Чонгук, опуская монеты в игровой автомат.
Он практически чувствует, как Тэхён закатывает глаза.
— Ну же, мы оба знаем, что это ложь. Кроме того, — старший аккуратно подходит ближе, обхватывая руками талию Чонгука и кладя голову на его плечо, смотря на пиксельный космический корабль, перемещающийся на маленьком экране, — мне просто нелегко осознавать, что это всё реально.
Это не реально.
— И почему же?
— Потому что, — руки вокруг его талии напрягаются, — ты слишком хорош для кого-то вроде меня.
Чонгук хмурится, и та же красная надпись вновь загорается на экране. Он разворачивается прямо в руках Тэхёна, чтобы зажать загорелую кожу чужих щёк между пальцев и оттянуть её.
— Какую же глупость ты сказал.
— Но это правда, — жалуется Тэхён. — Не щипай меня, дурень.
— Нет, не правда, — не соглашается Чонгук. — Ты удивительный, Тэ. Для меня, кроме тебя, нет никого. Ты чертовски прекрасный. Боже, ты правда этого не понимаешь?
Из-за серьёзности голоса Чонгука Тэхён удивлённо моргает и качает головой, от чего Чонгук без слов кладёт ему на щёки ладони и втягивает старшего в поцелуй. Его не волнует, что они не одни и что на них могут посмотреть с неодобрением. Его не волнует ничего, помимо вкуса мягких губ Тэхёна и того чувства, что они дарят. Его не волнует, что за этим поцелуем стоят живые эмоции, потому что все, о чём он может думать, — он обязан сообщить Тэхёну, насколько же в действительности он прекрасен.
— Если ты так снова меня поцелуешь, то я даже не знаю, что сделаю, — говорит Тэхён, затаив дыхание, и Чонгук наконец освобождает его лицо из своих рук.
— Не волнуйся, я уверен, мне это понравится, — отвечает он с дерзкой ухмылкой, глазами следя за движениями кадыка Тэхёна, когда тот сглатывает. — Что? — он наклоняется вперед, горячо выдыхая в ухо Тэхёна. — Ты выглядишь довольно возбужденным, хён.
Прижавшийся к нему Тэхён напрягается, и сам Чонгук не может не почувствовать возбуждающее предвкушение от того, какую власть он имеет над телом старшего.
— Это не так, — сквозь сжатые зубы едва слышно бормочет Тэхён.
Чонгук мрачно хихикает, целуя старшего в ухо, и шепчет:
— Почему бы нам не вернуться к тебе?
Тэхён, кажется, бледнеет от наглого намёка Чонгука, и последний немного напряжённо подаётся назад, чтобы посмотреть на его реакцию, боясь, что, возможно, только что сказал неправильно и отпугнул старшего. Однако Тэхён, щёки которого искрятся оттенком увядшего розового, просто кивает и, заикаясь, говорит:
— Д-да. Отлично.
Его сердце начинает биться быстрее, когда он переплетает их пальцы и мягко тянет Тэхёна за руку.
— Тогда вперёд.
Путь до старого Мустанга Чонгука, кажется, длится целую жизнь, но когда он наконец-то заводит машину и выезжает с парковки на главную дорогу, по его венам начинает мчаться адреналин, и он не может не вытянуть руку и не положить её на колено Тэхёна. Прикосновение предполагается невинным, простой жест привязанности; но Чонгук начинает думать о том, как хорошо старший будет смотреться на коленях перед ним, и не может не провести рукой вверх, чтобы опереться на внутреннее бедро Тэхёна.
Тэхён же, кажется, пытается игнорировать его, сосредоточенно смотря на городские огни, вспыхивающие за пределами пассажирского окна, и мысль, что ужасные тускло-желтые огни захватывают больше, нежели он, раздражает Чонгука. Именно поэтому он начинает гладить бедро Тэхёна, перемещаясь рукой вверх и вниз, опасно близко к бугорку, который начинает шевелиться в его штанах.
— Ч-Чонгук! — отвечает он, когда Чонгук нагло надавливает ладонью на его промежность.
Чонгук на него даже не смотрит, не сводя прямого взгляда с дороги и начиная тереться ладонью о Тэхёна сквозь джинсы. Старший взвизгивает и тихо выдыхает, что они должны подождать, — сначала добраться до его квартиры, — но на все эти протесты Чонгук просто надавливает сильнее и чувствует, как Тэхён возбуждается ещё больше, а его член твердеет, пока сам он шумно дышит через нос и пытается подавить стоны, крепко сжимая губы.
Чонгук ухмылялся себе под нос, расстёгивает джинсы Тэхёна и затем подносит руку к своему рту, чтобы сплюнуть на неё и вернуть обратно. Разобравшись с грубой тканью, он сжимает член Тэхёна у самого основания. Уже в следующий момент он чувствует, как пальцы старшего сжимают его запястье, запрещая настолько демонстративно, что Чонгук ненароком задумывается отступить.
— Ч-чёрт, мы правда должны…
Чонгук обрывает его резким движением своей руки вверх-вниз, и с губ Тэхёна слетает стон. Этот звук настолько чертовски хорош, что Чонгук судорожно начинает поглаживать чужой член в надежде вырвать себе ещё парочку. Теперь уже старший начинает стонать открыто, и Чонгук не может не повернуть голову, чтобы увидеть это, и — чёрт побери, — он правда не должен был это делать. Тэхён весь вжался в сидение, одна его рука теперь сжимает предплечье младшего, будто это может остановить его, а другая — края кожаного сиденья, да так сильно, что обтянутые кожей костяшки бледнеют. Его голова откинута назад, он смотрит совершенно безумно сквозь свои полуоткрытые глаза, а всё его лицо охвачено огнём по причине, конечно, далёкой от лихорадки. И, Господи, Чонгук чувствует, как у него встаёт от одного только вида. Это смущает, потому что всё, что он делает, — это просто смотрит на Тэхёна, а его тело всё равно отвечает слишком нетерпеливо.
— Чёрт, детка, — рычит Чонгук. — Ты сейчас выглядишь так горячо. Вот дерьмо.
— Д-детка? — постанывает Тэхён.
— Ага, — выдыхает Чонгук. Он вполне себе уверен, что успел проскочить несколько светофоров на красный. — Тебе нравится?
— Да, чёрт возьми. Обожаю.
Внимание Чонгука возвращается назад к дороге: как раз вовремя чтобы резко свернуть в переулок. Он смеется, как и затаивший дыхание Тэхён.
— Готов поспорить, тебе понравится ещё больше, когда я буду внутри тебя, детка.
Когда младший сжимает его член, Тэхён несдержанно всхлипывает, и Чонгуку до ужаса хочется, чтобы старший спустил в штаны прямо здесь и сейчас, но узкие джинсы парня даже не позволяют ему провести большим пальцем по головке и отказывают ему в удовольствии медленно размазать предэякулят, который, он точно знает, уже сочится из уретры. Всё, что ему остаётся делать, — это поглаживать член старшего под неудобным углом, и запястье у Чонгука в самом деле затекает довольно быстро. Сейчас он может только дразнить Тэхёна и безрезультатно пытаться игнорировать собственную эрекцию. Однако Тэхён стонет так, что член встаёт в одно мгновение, и вести машину становится практически невозможно.
Когда Чонгук вытаскивает из чужих штанов руку, чтобы наконец-то заглушить двигатель, Тэхён тихо всхлипывает и недовольно скулит. Однако они выходят из машины настолько быстро, что Чонгук даже не помнит, закрыл ли он её; сейчас это для него, впрочем, и не важно. Желание омрачает его разум, и как только лифт в доме старшего открывается, Тэхён толкает его внутрь и вжимает собой в стенку, от чего Чонгук удивлённо охает: внезапная вспышка доминирования кажется совершенно незнакомой. Чонгук всегда привык контролировать ситуацию, и если бы кто-то другой провернул такое, он бы быстро поставил его на место, но прямо сейчас ему кажется, что всё, что делает Тэхён, невероятно сексуально, и это ещё больше заставляет всё его тело до боли жаждать большего.
Чонгуку едва удается нажать кнопку четвертого этажа, пока Тэхён оставляет влажные следы от поцелуев вдоль линии его подбородка и затем вгрызается в шею. Звуки влажные и непристойные, и обычно Чонгук не разрешает оставлять на себе засосы, но сейчас не может перебороть желание, чтобы Тэхён пометил его везде.
— Тэ, — шипит он, когда старший прикусывает его эрогенное место за ухом. — Ч-чёрт, Тэ, это так…
Однако когда Тэхён практически вжимается в Чонгука всем телом, всякая мысль, которая была у него в голове, оставляет его.
— Что случилось, Гукки? — воркует Тэхён. — Кажется, ты сейчас кончишь прямо в штаны.
Чонгук рычит в унисон с дверями лифта, открывающимися на нужном этаже. Он выталкивает из него Тэхёна и резко впечатывает в стену, несколько жалея голову парня, неизбежно столкнувшуюся с твёрдой поверхностью. Его губы уже на губах Тэхёна. Поцелуй грубый и совершенно неизящный. Ему хочется большего, он жадно кусает и облизывает губы старшего, пока их зубы не бьются друг о друга. Этот поцелуй не похож ни на одних из тех, что были у каждого прежде. Нет, этот поцелуй сродни литой лаве, встречающей бушующие волны моря, и у Тэхёна жжёт каждый дюйм кожи, к которому прикасался Чонгук.
Он не знает, сколько времени они тратят, чтобы добраться до двери в квартиру старшего, но сам процесс до предела напряжённый и тяжкий. Когда Тэхёну всё же удастся вставить ключ и открыть дверь, они почти падают на пол прихожей, хихикая в губы друг друга — и, чёрт, это невероятно мило и сексуально одновременно. Чонгук не уверен, как это вообще возможно, но когда дело доходит до Тэхёна, он больше ни в чем не уверен.
Как только Чонгук ногой закрывает дверь позади себя, Тэхён начинает снимать его белую футболку, и младший послушно поднимает руки, чтобы позволить ему стянуть её прочь. Футболка невольно цепляется за его нос, и Тэхён прыскает, на что Чонгук недовольно называет его придурком. С Тэхёном всё такое неидеальное и неуклюжее. В прихожей он даже умудряется сбить собой висевшую на стене рамку, изо всех сил пытаясь побыстрее стянуть с себя джинсы. Это ужасно смешно и одновременно тяжко: раздеваться младшему ещё никогда не было так сложно. Это всё чертовски неидеально, но сердце Чонгука трепещет, потому что по-другому просто быть не может.
— У меня шнурки запутались, — с каменным лицом выдаёт Чонгук, когда они наконец добираются до спальни. Блондин в этот момент пытается стянуть с младшего джинсы, и последний вдруг понимает, что на нём всё ещё осталась обувь. Таким образом, сейчас второкурсник как идиот стоит посреди комнаты со штанами вокруг лодыжек и лишь единственно нормально надетой обувью.
Тэхён становится на колени и начинает хихикать, пытаясь развязать запутанные шнурки Чонгука, что сказать намного легче, чем сделать, когда руки дрожат от нетерпения.
— Из всего… — он сдержанно фыркает. — Из всего, что может помешать и сделать всё ещё более неловким, это именно твои чёртовы шнурки. Великолепно, Гук.
— Замолчи, пока я не оставил тебя тут одного со стояком, — угрожает Чонгук.
— Ты этого не сделаешь, — уверенно тянет Тэхён. — Кроме того, — он распутывает последний узел и практически срывает обувь с чужих ног, — думаю, тебе бы очень хотелось, чтобы я сделал вот так, — и затем он кладёт руки на бёдра Чонгука и прямо через боксёры целует его член.
— Что ты делаешь? — Чонгук ненавидит, как дрожит его голос.
Тэхён усмехается, как хитрый ребенок, а в его глазах плещется озорство.
— А на что это похоже? — через тонкую ткань он лукаво выдыхает на эрекцию Чонгука, от чего у младшего перехватывает дыхание, потому что, чёрт, Тэхён такой чувственный и уверенный, что это возбуждает ещё больше, если только такое возможно. Тэхён дразнит, пока боксеры не становятся влажными, дуя и вылизывая мучительно прекрасно, почти оставляя парня купаться в отчаянном желании. Когда Тэхён наконец удовлетворён заалевшими щеками покрасневшего Чонгука и его неровным, сбившимся дыханием, он стягивает со вставшего члена Чонгука ненужную ткань. Головка покраснела, а из уретры уже сочится смазка, и на этот раз наступает очередь Чонгука краснеть.
— Не надо только теперь стесняться, — понукает Тэхён. — Я всего лишь сосу твой член, малыш.
Всякая концентрация оставляет лицо Чонгука, который теперь горит так, как никогда этого не делал, и возится с ответом, которого не может найти. Тэхён победно улыбается своему маленькому достижению прежде, чем взять член Чонгука в руку и провести своими тонкими пальцами до головки, заставляя младшего шипеть, а затем надавить большим пальцем по уретре и размазать предэякулят — Боже, Чонгук ещё никогда не был так благодарен за длинные пальцы Тэхёна.
— У тебя такой красивый член, — и Чонгук не знает, почему чувствует себя таким смущённым от этой похвалы, потому что прежде десятки девчушек в том же положении мурлыкали те же слова, однако именно Тэхён с такой восторженной лёгкостью волнует Чонгука.
Тэхён начинает надрачивать Чонгуку, и в этом нет ничего медленного или дразнящего. Он, кажется, быстрее стремится добраться до основного блюда, наконец ведя языком от основания до головки — и, чёрт побери, когда Тэхён наконец берёт у младшего в рот, Чонгук окончательно теряет себя. Его разум отключается, и он отказывается признавать звуки, слетающие с его губ, потому что Чон Чонгук ни для кого так не стонет. Однако рот Тэхёна дарит эйфорию чувств, и никакая другая девушка из тех, кого он трахал, не могла выдержать сравнение. Рот Тэхёна горячий и настолько влажный, что у Чонгука подкашиваются ноги, почти превращаясь в кучу желе. Старший водит языком и втягивает щёки, хлюпая с непристойными стонами, когда пытается расслабить челюсть и заглотить большую длину. Чонгук не совсем понимает, что Тэхён делает своим ртом. У него закладывает уши, и ему приходится собрать всю силу воли, чтобы не потерять сознание. Это было просто удивительно, и Чонгук не хочет, чтобы старший останавливался; разве что тому всё же пришлось.
Он хотел, чтобы Тэхён задохнулся на его члене, пока его горло не начало саднить. Он хотел, чтобы Тэхён выглядел абсолютно разбитым, с соплями и слезами, текущими по его лицу. Чонгук хотел глубоко трахать его рот и спустить ему прямо на лицо, чтобы…
— Т-Тэ, подожди. Дерьмо, — Чонгук водит пальцами по светлым волосам и дергает Тэхёна вверх. Получается резче, чем ему того хотелось, и извинения уже закрутились на кончике его языка, как в следующий момент Тэхён просяще хнычет, и Чонгук ошеломлённо застывает. Он просто с минуту смотрит вниз, всё также сжимая в ладони копну чужих волос, пока Тэхён глядит на него в ответ стеклянными глазами, с блестящей плёнкой на губах и ниточкой слюны, стекающей вниз по подбородку. — Не знаю, что с тобой делать, ты просто извращённый ублюдок, — раздражённо говорит Чонгук.
Тэхён просто фривольно откидывает голову назад.
— Делай со мной всё, что хочешь, Гукки.
Чонгук нетерпеливо проводит языком по нижней губе, на мгновение замолкая в раздумьях, потому что, Боже, есть миллион способов, которым он мог заставить человека на коленях сломаться в его власти. Было столько способов, которыми Чонгук мог унизить его и превратить в просящую член шлюху, что он и делал со многими другими. И да, Тэхён, вероятно, наслаждался бы этим больше, нежели чем-либо другим, а Чонгук не из тех, кто дарит мягкие прикосновения и трепещущие поцелуи. Однако Ким Тэхён красив настолько, что Чонгуку хочется делать не что иное, как поклоняться его телу.