Hiraeth

глава 22

— Я в порядке, милый, но тебе стоит больше побеспокоиться о себе, а? — и тогда он прикасается своими губами к тёплой коже Тэхёна, слыша резкий вдох.
— М-м, Гукки, — скулит Тэхён, прижимая свою задницу к промежности парня и медленно двигая бедрами.
— Чёрт, — стонет Чонгук, его хватка на талии становится жестче, прижимая Тэхёна невозможно больше к себе. Они практически сухо трахаются на танцполе, их тела тесно прижаты друг к другу, когда Чонгук кусает и вылизывает шею своего любовника. Это горячо. Это всё так чертовски горячо, что Чонгуку уже невозможно тяжело. Тэхён чувствует, как член Чонгука натягивает его штаны и тесно прижимается к его заднице, заставляя его задыхаться от трения.
Чонгук уверен, что он кончит в штаны, если они продолжат, и его член дергается от одной только этой мысли. Это неловко; неловко знать, что спустит в штаны нетронутым перед сотнями людей, но при этом это нескончаемо заводит. Что подумает Тэхён о том, что он кончает в трусы, как маленькая сучка? Он бы подумал, что Чонгук такая невозможная шлюха.
Шлюха.
Разум Чонгука идет наперекосяк, когда он уходит дальше в непристойные мысли. Он будет такой шлюшкой, кончив так. Такой плохой мальчик. Он уже практически видел неодобрение в глазах своего любовника, и, возможно, его за это накажут. Чонгук чувствует, как его щеки вспыхивают от этой мысли, и ему становится немного стыдно, потому что мысли были совсем не мужскими. Он был тем, кто занимался сексом, а не тем, кто его получал.
— Ты в порядке? — спрашивает Тэхён, поворачиваясь в его объятиях.
Чонгук кивает.
— Я в порядке.
— М-м, окей. Я сейчас вернусь. Мне нужно отлить.
Парень невольно рассматривает идею пойти с парнем за компанию и, возможно, даже заглянуть с ним в одну кабинку, но останавливает себя. У Чонгука в голове и штанах полный бардак, и ему нужно собраться, поэтому он отвечает:
— Хорошо.
Тэхён улыбается, крепко целуя его в губы и задерживаясь лишь на мгновение, прежде чем скользнуть через толпу и исчезнуть.
Чонгук чувствует себя глупо, просто стоя с руками в карманах, как потерянная собака, поэтому, когда к нему подходит девушка и пытается потанцевать с ним, он решает подождать в баре. Он ждет, пьёт и уже вроде как даже пьянеет, потому что проходит десять минут, а Тэхён всё не возвращается. Он терпеливо ждёт ещё пять минут, рассеянно обводя пальцами край рюмки.
Прошло пятнадцать минут, и Чонгук начинает немного волноваться, поэтому решает пойти проверить на случай, если Тэхён потеряет сознание, или его вырвало, или ещё что. Он пробирается через клуб, выглядывая в толпе копну светлых волос и бормоча извинения, неловко протискиваясь через танцующих людей.
— Тэ? — зовёт он, когда входит в туалет. Парень, который в это время мочится, странно смотрит на Чонгука, когда тот открывает двери кабинок и заглядывает внутрь, ожидая найти пьяного Тэхёна, упавшего на грязный пол и бормочущего ерунду, как он всегда делал, когда был не в себе. — Тэ? — снова зовёт он, хмурясь, когда открывает последнюю дверь кабинки и видит там пустоту.
Чонгук жует внутреннюю сторону щеки, беспокойство превращается в лёгкую панику.
— А высокий парень со светлыми волосами случайно не заходил? — неловко спрашивает он незнакомца, который качает головой в ответ.
Чонгук пытается не паниковать раньше времени и решает, что Тэхён вышел раньше него, поэтому отправляется на поиски своего парня, который, наверное, будет раздражен его исчезновением. Однако вместо того, чтобы вернуться к танцполу, Чонгук берет налево и продолжает идти вниз по коридору. Он поворачивает за угол, глаза привыкают к полумраку зала…
Чонгук моргает, а затем моргает ещё раз, потому что он уверен, что его глаза, должно быть, обманывают его, или он сейчас пьянее, чем первоначально думал, потому что, конечно, это не может быть Тэхён, прижимающий другого парня к стене и жадно целующий его, запустив руки в чужие штаны.
Чонгук трёт глаза, а потом ещё раз. Ведь наверняка, конечно, безусловно, он обознался, и парень, который уверенно надрачивает чёртовому незнакомцу и вылизывает его рот, пока тот зарывается руками ему в волосы, — не Тэхён.
А потом он хихикает про себя, потому что это невозможно. Тэхён никогда бы так не поступил с ним.
Просто Чонгук пьян. Очень пьян. Всё, должно быть, именно так. Потому что Тэхён великолепный и добрый, а его сердце сделано из золота. Он никогда не предаст Чонгука и не причинит ему вреда. Он никогда не изменит. Никогда.
— Тэхён? — Чонгук называет имя своего возлюбленного ещё до того, как может остановиться, неуверенным и тихим голосом, который, он уверен, никто не услышит.
Однако блондин, который не может быть Ким Тэхёном, отрывает свои губы от чужой шеи и поворачивает голову. Его губы блестящие и опухшие, а волосы ещё более растрепаны, чем раньше. Однако это не Тэхён. Это не может быть он.
— Чонгук, — знакомый баритон произносит его имя наотрез, без намека на удивление или чувство вины. Это голос, который уже въелся в мозг Чонгука как алфавит. Это голос, который Чонгук слышит в каждом свисте ветра и тяжелом вздохе. Этот голос, что он никогда не сможет забыть. Это голос, который безошибочно и безвозвратно принадлежит Ким Тэхёну.
Ох.
Гнев приходит слишком быстро, чтобы он смог осознать, что делает. Его тело действует на автопилоте, Чонгук бросается вперед, отрывая Тэхёна от незнакомца, будто вырывает листы из книги, и толкает его назад, прежде чем обернуться на парня и зарычать. В первый раз, когда кулак Чонгука соединяется с челюстью парня, тот издает звук удивления и падает на землю.
— Чёрт, чувак! Что это было?! Если он твой парень или типа того, я не знал. Я…
Во второй раз, когда кулак Чонгука набрасывается на чужую плоть, он впечатывается в нос парня, и он уверен, что слышит тошнотворный треск, когда чужая кость ломается о его костяшки. Парень кричит, но Чонгук знает, что это был не последний удар. Ему кажется, что слышит, как Тэхён кричит ему остановиться, но Чонгук не может расслышать, потому что всё приглушено, а видит он только красное. Этот цвет раскрашивает его видение: его кулаки и лицо незнакомца красивым оттенком малиновой жидкости, горячей и липкой, пока он продолжает выбивать дерьмо из куска дерьма под ним.
Чонгук гордится тем, что в любой ситуации он умеет сдержать себя, но в этот момент Чонгук полностью теряется. Парень поднимает руки, чтобы защитить лицо, но Чонгук просто начинает бить его по ребрам, животу, голове, в любом месте, куда его руки могут дотянуться. Кровь начинает брызгать на пятнистый пол, и Чонгук чувствует себя заведённым от адреналина и ярости.
Он коснулся моего Тэхёна. Он коснулся моего Тэхёна. Он коснулся моего Тэхёна.
Слова нескончаемо повторяются в голове Чонгука, и он рад, что в коридоре было не больше пары человек, которые ушли, как только началась ссора, потому что никто не хотел ввязываться в такое дерьмо. Это означало меньше свидетелей того, как Чонгук забылся от этого дерьма.
Однако потом чужие руки грубо тянут его вверх и с титаническим трудом оттаскивают его от парня, потому что Чонгук смехотворно силен для кого-то, кому только что исполнилось двадцать. И Чонгук зол, потому что кто, блядь, посмел его остановить? Поэтому он выпрямляется и поворачивается, кулак уже готов ударить мудака, который подумал, что встать у него на пути — хорошая идея.
— Пиздуй… — Чонгук останавливается, потому что это Тэхён.
Тэхён, который касался кого-то ещё. Тэхён, который целовал кого-то другого. Тэхён, который прижал кого-то к стене. Его Тэхён.
Он стоял перед Чонгуком с огнем в глазах, выглядя злым и довольным одновременно.
— Какого хрена ты творишь! — кричит он, но это не похоже на вопрос.
Требуется мгновение, чтобы красный цвет исчез с краев его зрения и Чонгук вернулся в себя, не обращая внимания на струящийся по лбу и груди пот. Адреналин всё ещё бурлит, поэтому он не чувствует боли на раздробленных костяшках пальцев, а его глаза, вероятно, до безумия потемнели.
Тэхён выглядит напуганным, и Чонгук вдруг вспоминает, что он чертов монстр и всегда им был.
Ошеломленный, Чонгук оглядывается на скользкого ублюдка, который катается по земле, приглушая рукой стоны, держа её у рта и носа, чтобы остановить кровотечение. Чонгук был уверен, что выбил зуб или порвал тому губу.
Когда его мозг догоняет реальность, Чонгук возвращается к Тэхёну, смотря на того расширившимися, тёмными глазами, словно олень, оказавшихся перед фарами.
— Что я делаю? — хрипит он. — Что я делаю? — на этот раз он смеётся, но в ситуации нет ничего смешного. Чонгук начинает впадать в истерику, а смех пузырится из него неудержимыми взрывами. — Что ты, блядь, делаешь! — трансформация такая неожиданная, что Тэхён от неожиданности отпрянул.
— Пожалуйста, скажи, что это всё неправда, — глухо выдыхает Чонгук. — Пожалуйста, скажи мне, что я совершенно неправильно истолковал ситуацию, и что ты сейчас не…
Слово, как кислота, разъедает язык Чонгуку, и он не может заставить себя сказать это.
— Изменяю тебе? — так ясно Тэхён заполняет недостающие слова; без всяких усилий, и Чонгука тошнит, потому что старший смотрит на него с невероятным отвращением, а хмурый взгляд портит его идеальные черты, как будто это Чонгук только что вылизывал лицо какого-то случайного парня.
— Да, это так. Наверное, даже собирался привести его домой и трахнуть, — Тэхён оглядывается на парня, который всё ещё лежит на полу, почти без сознания. Он неодобрительно цокает языком, — однако надо же тебе было прийти и испортить его милое личико. Кстати, спасибо за это.
Чонгук вздрагивает, отшатываясь назад, потому что слова сбивают его силой товарного поезда.
Его нижняя губа дрожит.
— Это не смешно, Тэ. Если это твоя очередная выходка, ты заходишь слишком далеко.
Тэхён фыркает.
— Розыгрыш? Давай, детка, я знаю, что ты умнее.
— Нет, — Чонгук начинает судорожно трясти головой. — Это невозможно. Ты бы так со мной не поступил.
— Разве? — тон Тэхёна настолько снисходительный, что Чонгук сжимается под его взглядом.
— Почему? — его голос оборачивается дрожащим шёпотом. Чонгук чувствует себя мерзко. — Это не ты. Ты не такой. Я знаю тебя, Тэхён. Ты…
— И что ты знаешь? — наконец, огрызается Тэхён, ледяным взглядом снова растворяясь в чём-то, похожем на бурную ярость. — Это не я? Я бы никогда так не поступил? — он горько усмехается, его голос трескается. — Ты знаешь, сколько раз я спрашивал себя это? Почему? Почему бы это Чонгуку мне врать? Зачем ему меня обманывать? Почему он так меня обидит и сделает больно? Я думал, что знаю тебя.
Он в замешательстве хмурит брови.
— Тэ, о чём ты говоришь…
— Я спрашивал себя «Почему?» каждый день. Я говорил себе, что ты неплохой человек и что ты не можешь делать такие ужасные вещи. Я пытался убедить себя, что ты действительно хочешь меня. Забавно ведь, правда?
— Но я правда хочу тебя!
— Нет, это не так, — Тэхён говорит об этом, как о уже решённом деле, будто Чонгуку остаётся лишь смотать удочку. — Ты хотел, чтобы я стал твоей новой игрушкой, твоим аксессуаром. Кем-то, кого можно трахать, пока тебе это не надоест и ты не перейдешь на другую сучку.
— Серьезно, Тэхён, что ты, чёрт возьми, говоришь? — Чонгук шагает вперед с протянутой рукой, но Тэхён так же быстро отшатывается, качая головой.
— Не трогай меня! — рычит он. — Я узнал о твоем маленьком секрете. Обо всех скелетах в твоем шкафу. Ана мне всё рассказала, — говорит он. — Она рассказала мне, как ты используешь людей. Причиняешь им боль, обманываешь, изменяешь. Ты в самом деле думал, что я не узнаю?
У Чонгука в жилах стынет кровь, а рука умирающе опускается обратно. Он, должно быть, выглядит до жути жалким, просто стоя там, как никому не нужный элемент. Его тяжелое дыхание не замедляется. Он начинает припоминать. Его грудь чертовски сильно болит, и что-то противно царапает ему горло.
— Н-не верь ей, — пытается сказать он своим ватным языком. — Она врёт.
— Ты думаешь, я насколько глуп, Чонгук? А? Ты думаешь, что я просто одна из твоих тупых сучек, которыми ты манипулируешь? Хотел знать, каково это — сыграть в эту игру с глупым маленьким геем, у которого проблемы с самооценкой? Ты поэтому сосал мой член и трахал мою задницу? — Тэхён выглядит абсолютно оскорбленным и униженным. — Это утолило твоё любопытство? Вернёшься, блядь, к вагинам? Потому что все девчонки уж точно влюбляются в тебя, да? Они все текут от тебя.
— Всё совсем не так! — и снова Чонгук тянется к Тэхёну, потому что тот уходит всё дальше и дальше, и это пугает парня, но старший резко шлепает его по руке.
— Я ненавижу тебя.
— Не говори так, — умоляет Чонгук. — Пожалуйста, не говори мне это. Ты не это имеешь в виду.
Чонгук чувствует, как всё внутри него ломается; временные пластыри, которые все эти годы держали вместе все трещины и изношенные кости, отслаиваются от каждого злого слова, которое исходит из уст Тэхёна.
— Ты обещал, что никогда не сделаешь мне больно, — выдыхает Тэхён. — Ты обещал.
— Прости, — единственное слово, которое слетает с губ Чонгука, заполняющее тяжелую пустоту расколотого сердца и заменяющее несказанное «Я люблю тебя», что теперь уже ни один из них никогда не скажет, потому что все живут ради невыполненных обещаний, которые они никогда не смогут сделать, потому что это именно то, как работает любовь, и Чонгук сожалеет о каждом неверном слове, что он нашёптывал против кожи Тэхёна. Он слишком глубоко, уже слишком поздно отступать, и Чонгук отчаянно пытается спасти то, что, черт возьми, хотя бы осталось.
Чонгук чувствует себя самым большим дураком в мире, потому что вот он здесь, разбивает свое собственное проклятое сердце ради парня со звездами в глазах из-за обещаний, которые он никогда не сможет сдержать, даже зная, что люди — это сплошное разочарование, и что так будет всегда. Он знал это ещё с тех пор, как его отец впервые столкнул его с лестницы в том нежном возрасте двенадцати лет, он знал это с тех пор, как его мать бросила его, разбив пивные бутылки прямо над его головой, когда ему было четырнадцать.
Да, люди — сплошное разочарование, включая его самого.
— Это больно? — спрашивает Тэхён.
Да. Больно. Это больно.
— Надеюсь, что так, — говорит он. — Я надеюсь, что это, чёрт возьми, будет разъедать тебя, пока ничего не останется.
Чонгук давится всхлипом. Тэхён развёл пожар в его груди, и столбы горячего дыма в его легких не позволяют ему дышать. Он горит. Тэхён обнажает всё внутри него, сжигая всё дотла и развеивая подобно чёрному пеплу.
Он хочет сказать: «Тэхён, если ты оставишь меня, я умру», — потому что именно это он сейчас чувствует. Такое ощущение, будто Тэхён совершает убийство души, и Чонгук невольно задается вопросом, все ли девушки, которых он уничтожил, чувствовали это. Однако каждое слово, каждая буква привязалась к его сердцу и проколола одну или две вены. Они изо всех сил пытаются освободиться от жестокой хватки цепей, — любовь ускользает от тебя, — но не могут вырваться даже из легких. Вместо этого его хватает лишь на сломленное:
— Пошёл ты к чёрту, Тэхён, — потому что он жалок и ничто из того, что он хочет сказать, не будет правильным.
Тогда Тэхён смотрит на Чонгука так, словно впервые видит, кто этот парень на самом деле.
Вот он, момент, когда Чонгуку напоминают, что любовь смертна и что его сердце не могло быть вечным. Его темный взгляд пронзителен и неумолим, а следующие слова, слетающие с его губ, настолько холодные и отстраненные, что бьют Чонгука сильнее, чем знакомые кулаки его отца.
— Нет, к чёрту тебя, Чон Чонгук. Лучше бы я никогда не встречал тебя.
И в этот момент тонкий слой льда, который удерживал Чонгука в течение двадцати лет, ломается, и он тонет, погружаясь на дно какого-то холодного, тёмного и забытого озера, где его не найдут, пока вся его плоть и органы не разложатся до полного исчезновения. Он ломается и даже не пытается остановить Тэхёна, когда тот поворачивается и уходит.
Чонгук не знает, как стереть боль, поэтому в ту ночь он заливает свою кровь водкой и пятью дорожками кокаина. Он не знает, как стереть боль, поэтому Юнги приходится тереть ему спину, когда его тошнит в туалете после того, как он заваливается домой. Он блюет до тех пор, пока его живот не начинает разрывать от боли, а горло и нос не разъедать отвратительный запах, и он надеется, что его чувства к Тэхёну смешиваются с ним.
Юнги не спрашивает, что случилось той ночью, и Чонгук не говорит.
Чонгук не знает, как стереть боль, поэтому делает то, в чём он лучший: он уничтожает себя.