Hiraeth

глава 51

— Хён, поторопись! Нам уже пора выходить! — голос Чонгука разносится по всей квартире, и лишь мгновение спустя голова Тэхёна выглядывает из-за угла спальни, чтобы открыто надуться на своего парня, прежде чем драматически вздохнуть.
— Мода важнее, Чонгук.
Эти слова заставляют его закатить глаза в ответ.
— Это всего лишь выпускной, Тэ.
— Это не просто выпускной, — возражает он. — Это сладкое освобождение Сокджина и Юнги из учебной тюрьмы и их выход в мир капитализма и увядающего либидо!
— Туше.
— Зелёный или чёрный? — спрашивает Тэхён, протягивая два галстука, в которых Тэхён специально вырезал дырки. Чонгук и не знал, что это считается модой.
— Чёрный.
— Весь твой гардероб чёрный, детка, — указывает Тэхён. — Мне нравится зеленый.
Чонгук фыркает.
— Тогда надень зелёный, Тэ. Меня не волнует. Нам пора идти, а то опоздаем.
— Хорошо, хорошо, — цыкает Тэхён. — Теперь мы можем идти, малыш.
Затем Тэхён исчезает в комнате, прежде чем младший успевает отреагировать на перемену, и только через минуту он возвращается в зеленом галстуке с различными отверстиями, вырезанными ножницами. И снова Чонгуку приходится подавить желание подвергнуть сомнению вкус своего парня в том, что он считает модой.
— Выглядишь просто потрясающе. Так, на чьи похороны мы идем? — одновременно шутит и делает комплимент Тэхён.
Чонгук пошёл более официальным путём: черная рубашка на пуговицах (сюрприз), закатанная до локтей и заправленная в такие же тёмные брюки.
— Ха-ха, очень смешно, — сухо отвечает он на насмешку.
— Думаю, у меня кинк на тебя во всём чёрном, — признается Тэхён. — Я хочу, чтобы ты задушил меня и заставил называть тебя папочкой.
— Пожалуйста, не надо, — возражает Чонгук.
— Сэр?
— С этим я смогу смириться.
Тэхён издает довольно громкий смешок.
— Каков изврат.

             ________________________________

Май жаркий и душный, и последнее место, где Чонгук хочет сейчас быть, — это толпа родителей и друзей, толкающих его и бормочущих извинения, когда они с Тэхёном пытаются найти своего Чимина и остальных друзей. Не помогает и то, что каждые несколько секунд его останавливают старые однокурсники, выкрикивающие его имя с удивлением и волнением. В их глазах вспыхивают вопросы о том, где он пропадал, и приглашение на вечеринки, которые Тэхён затенено любезно отклоняет.
Он не знает, как ответить на все их ошеломляющие вопросы, потому что Чонгук был достаточно глуп, чтобы не учесть тот факт, что он популярен и волновал каждое сердце в кампусе. Чонгук был так поглощен своими мыслями о Тэхёне и двух ближайших друзьях, что почти не задумывался о внешнем мире. Он забыл, что для других время никогда не прекращало идти вперёд, что его существование не было стерто из умов других.
Чонгук мало что знал о слухах, которые распустили после его исчезновения. В больнице у него не было доступа к мобильному телефону, и Юнги даже удалил его с «Фейсбук» и «Твиттер», предупредив младшего, чтобы тот держался от социальных сетей подальше.
Однако Чонгук полагал, что это было сделано больше для того, чтобы отрезать его от старых знакомых, которые поощряли ужасные привычки. Однако и для того, чтобы держать Чонгука подальше от любых плохих слухов, которые распространялись о нём.
Он старается не думать о том, что было сказано о нём, когда все хлопали его по плечу и предлагают слова утешения вроде: «Мы скучали по тебе!». Ведь Чонгук знает, что парень, которого они все потеряли, не тот же парень, который сейчас стоит перед ними. Он знает, что Чонгук, который пропивал свою печень по будням, — теперь призрак, и никому не нужно знать, куда он исчез.
Всё начинает становиться каким-то неудобным: все так обеспокоены, что он давно не появлялся. Однако Тэхён с ним на каждом шагу. Он вмешивается, когда вопросы становятся слишком личными или когда Чонгук выглядит так, будто его вот-вот вырвет на красивое розовое платье какой-то безликой девушки. Он всегда успокаивающе сжимает его дрожащую руку. Тэхён как якорь; кислород, который заставляет его лёгкие работать. И Чонгук справляется… он справляется, и этого достаточно, потому что перемены не обязательно должны быть большими. Он знает, что движется небольшими шагами и что доктор Хан говорит, что у него всё хорошо. Его друзья улыбаются ему так, будто он делает достаточно.
— Вот они! — кричит Тэхён, дергая Чонгука за руку и зигзагами пробирается сквозь толпу к группе парней, сидящих в средних рядах.
— Хосок-хён! — его звонкий голос в мгновение привлекает внимание нескольких парней.
От неожиданности Хосок подскакивает, но тут же улыбается, заметив второго парня, и тоже начинает махать и кричать. Они обнимают друг друга и хлопают по спине, а Хосок цепляется за Чонгука, как потерявшийся ребенок, потому что он скучал по младшему. Правда скучал. И Чонгук ему это позволяет, но Тэхён не слишком любит делиться и постоянно отбивает своего молодого человека от назойливого крикуна.
Это даже мило. Вот уже несколько недель Чонгук боялся встречаться со своими друзьями, а они ведут себя так, словно он никогда и не уходил, разговаривали с ним, как со старым другом. Намджун не смотрит на него настороженно, а Хосок не спрашивает о больнице. Они просто шутят и подтрунивают друг над другом.
Это действительно приятно.
В конце концов, начинается церемония, и примерно на её середине на сцену выходит Сокджин. Все парни немедленно подпрыгивают, чтобы кричать и хлопать, делая как можно больше шума. Сокджин выглядит смущенным, а к его щекам подступает румянец, когда он неловко смотрит на кричащих парней в толпе.
Юнги проходит через всё это же через десять минут после Сокджина, и Чонгук в самом деле подскакивает и выкрикивает: «Это мой хён!» — во всю глотку, когда старшему вручают диплом. Юнги широко улыбается, совершенно не смущенный шумной компанией.
Хосок шутит, что через пару лет ему придется готовиться к похоронам Сокджина и Юнги, а Чонгук смеется. На этот раз он смеется громко и искренне — без колебаний, без дрожи в перезвоне колоколов, не просит разрешения почувствовать радость. Он смеется так громко, что у него болит живот, и Намджун, закатив глаза, называет это ребячеством, но ямочки на его щеках выдают парня.
Это прекрасно. Даже слишком идеально.
Чонгук давно не чувствовал такого света. Это страшно. Это страшно, потому что этот маленький момент счастья — временное чувство, которое может быть украдено у него в любой момент, но он не хочет отпускать его. Он хочет держать это счастье близко к сердцу и никогда не отпускать.
Он хочет быть счастливым. Может ли он быть счастлив?
Однако Чонгук устал просить разрешения. Он устал от каждого вопроса, за которым следует молчание, и он устал ждать, пока не станет слишком поздно, потому что он всегда опаздывает. И он жаждет жить, как море жаждет берега, но он был пуст так долго, что сама мысль о том, чтобы снова стать целым, пугает.
Он хочет быть живым и целым. Он хочет заполнить пустые места в своём сердце теплом и запахом цитрусового шампуня.
Тэхён сжимает его руку, смотрит на него из-под густых чёрных ресниц, и Чонгук воображает, что если бы он провел по ним большим пальцем, то обнаружил бы, что в них прячется Звёздная пыль. Он воображает себя планетой, а Тэхёна — своим спутником, а улыбка, которую ему посылает его любовь, рождает новые галактики.
— Ты в порядке? — спрашивает он так тихо, что его слышат только они двое.
— Да, — кивает Чонгук. — Я в порядке, Тэ. Я счастлив, — eго сердце переполняется радостью, и он улыбается так широко, что лицо может расколоться пополам. — Искренне счастлив.
Чонгук не уверен, как долго продлится это чувство. Он не уверен, проснется ли он завтра от солнечного света или от прекрасной улыбки Тэхёна. Он не знает, сколько времени уйдет на то, чтобы тревога вновь догнала его, а, может быть, депрессия зайдет к нему в четверг утром.
Он не знает. Он честно не знает. Потому что ничто не высечено в камне, а жизнь — это череда непредсказуемых событий, и страшно осознавать, что однажды всё это может исчезнуть. Однако сейчас он хочет дорожить этим моментом. Пока он в порядке.
— Я счастлив, если ты счастлив, — говорит Тэхён, вновь мягко сжимая его руку. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?
— Да, — кивает Чонгук с нескрываемой нежностью в голосе. — Да, я знаю.
И он знает, что Тэхён всё ещё будет любить его завтра и послезавтра, а потом ещё долгое, долгое время. Он знает, что завтра утром проснется от дюжины спам-сообщений Хосока и из-за Чимина, поджигающего блины на маленькой кухне. Юнги спросит, хорошо ли он спал, а чуть позже приедет Сокджин и приготовит для них всех обед, только чтобы Намджун снова не спалил весь дом.
Завтра Чонгук проснется, зная, что его любят.