Hiraeth

глава 48

Чонгук роняет голову на подлокотник дивана и глубоко вздыхает, стараясь сохранить спокойное и бесстрастное выражение лица.
— Может быть, как-нибудь в другой раз, — бормочет он, отказываясь смотреть на Тэхёна, потому что боится, что, если он это сделает, его возлюбленный узнает; узнает о руках, которые касались мягкой, сейчас уже испорченной кожи. Руки, которые не принадлежали Тэхёну.
Смена настроения Чонгука, должно быть, слишком очевидна (хотя он и не пытается это скрыть), потому что диван скрипит под тяжестью Тэхёна, садящегося рядом с ним. Старший кладет руку на плечо Чонгука.
— Эй, — мягко зовёт он. — Мы не обязаны делать то, чего ты не хочешь. Я просто пошутил. Секс не имеет значения. Я могу жить и без него.
Чонгук бросает на него острый взгляд.
— Ладно, ну да, наш секс — это бомба дот ком, и я бы не начал жаловаться, если бы ты набросился на меня прямо сейчас, но я больше забочусь о том, чтобы тебе было комфортно, чем о том, чтобы мой член кончил.
Младший выдыхает и смещается так, чтобы свернуться в калачик, как будто прячась от Тэхёна.
— Да, но это стыдно и чертовски глупо. Это просто секс. Мы делали это много раз, и это не значит, что ты отвратителен, и мне нравится спать с тобой, даже не думай о другом. Просто… — Чонгук задыхается от собственных слов. — Понятия не имею. Я устал и сбит с толку, хотя вроде и не должен. Смешно, как я подавлен, просто говоря об этом. Почему со мной так трудно? Ненавижу себя.
Чонгук хотел быть сделанным из бриллиантов. Он хочет, чтобы ничто не могло пройти через него.
— Эй, эй! — Тэхён протискивается в пространство между спинкой дивана и Чонгуком, и последнему приходится податься вперед, чтобы освободить старшему место. Тэхён обнимает Чонгука за талию и кладет подбородок на плечо. — Я бы буквально побрил голову, отрезал яйца и стал буддистским монахом в каком-нибудь храме высоко в горах, если бы ты попросил. Это правда не имеет такого уж большого значения, хорошо? Если ты хочешь просто расслабиться, то лежи и отдыхай, то я не вижу в этом ничего плохого. Так что не говори о себе так, детка. Ты через многое прошёл. Это совершенно нормально — быть смущенным и расстроенным. Это нормально, не быть всё время на сто процентов идеальным.
— Я никогда не бываю идеальным, — возражает он.
Чонгук чувствует, как непролитые слезы щиплют ему глаза, и Тэхён целует его в лоб.
— Ты можешь уходить в отрицательную шкалу, а я все равно буду думать, что ты чертово благословение для этой земли, — говорит Тэхён, как будто это лёгкая шутка, но Чонгук улавливает серьезный подтекст.
— Хорошо, — шепчет он. — Тогда мы можем посмотреть Железного человека?
Он практически чувствует, как его возлюбленный ухмыляется ему куда-то в грудь.
— А Железный Человек 2?
— Нет, эта часть дерьмо, — говорит Чонгук с недовольным ворчанием. — Железный Человек 3 пойдёт.
— Понял, детка.
А потом Тэхён перелезает через Чонгука, наполовину спотыкаясь, наполовину падая с дивана, чтобы взять с полки «Железного Человека-3».
Они не останавливаются на одном фильме. Больше, в прочем, они ничем и не занимаются, только смотрят Железного Человека и все фильмы о Мстителях. Тэхён играет с волосами Чонгука и целует его в плечо, неустанно рассказывая ему, как он красив.
Это самое близкое к удовлетворению чувство, что Чонгук испытывал в последнее время, и он уверен, что у него самый лучший парень на планете. Он цепляется за каждое приглушенное слово любви и прикосновение пальцев Тэхёна, пытаясь впитать все это, как губка, но, как бы сильно ни слушал или ни любил Чонгук, этого будет недостаточно. Он не сможет принять всё это. Не сейчас. Логическая часть его сознания знает, что Тэхён никуда не денется, но его тревога живет на таймере, у которого нет конечной цели.
Однако он пытается удержать эти маленькие моменты. Он пытается держаться и не думать о том, что через несколько недель, месяцев или лет Тэхён перестанет его целовать.
— Я люблю тебя, — бормочет Чонгук в тыльную сторону ладони Тэхёна. Их пальцы крепко переплетены, и на оливковую кожу падает тень поцелуя.
Он чувствует, как Тэхён улыбается ему в шею.
— Я тоже тебя люблю.