Hiraeth

глава 33

Глаза Тэхёна расширяются, и, кажется, он бледнеет от слов своего друга.
— Это ведь не шутка, правда?
Парень с яркими, словно закат, волосами выглядит обиженным.
— Думаешь, я стал бы тебе врать?
— Нет! — вскрикивает он сорвавшимся голосом. — Просто… он в порядке?
— Нет, — жестокая честность в словах Чимина ошеломляет.
Тэхён издает хриплый звук, похожий на всхлип, и падает спиной на стену с выражением полного недоверия на лице.
— Он принял опасно большую дозу и, возможно, у него остановится сердце. Я не могу сейчас разбираться с твоим дерьмом, ясно? Либо ты стоишь на улице с Намджуном, пока не приедет скорая, либо перестаёшь быть таким мудаком.
Не дожидаясь ответа, Чимин разворачивается и уходит в ванную, оставив Тэхёна одного в узком коридоре. У него нет времени на противоречивые эмоции или неуверенность, когда чья-то жизнь буквально в его руках.
Вода уже значительно поднялась, поэтому Чимин поворачивает кран, чтобы остановить поток, прежде чем подать сигнал Юнги.
— Помоги мне его окунуть, — говорит он.
Юнги кивает, хватая Чонгука под коленки, а Чимин обхватывает его руки. Они поднимают его на счет «три», мышцы на руках Чимина слегка напрягаются под тяжестью его друга.
— Осторожно опускай, — предупреждает он.
Юнги кряхтит, слегка спотыкаясь, когда они опускают Чонгука в ванную, и почти падает сам. Он вытягивает руку, чтобы удержаться на ногах, бормоча:
— Чёрт, холодная.
Чимин присаживается на край ванны, чувствуя, как капли воды просачиваются сквозь джинсы. Он чуть было не пропустил приход Тэхёна, который снова появился в дверях, но на этот раз без насмешки. Его глаза широко распахнуты и полны страха. Он выглядит так по-мальчишески, что Чимину становится стыдно за то, как грубо он с ним разговаривал.
— Он выживет, — вопрос-шёпот, который, кажется, отражается от кафельных стен ванной и громко отдается эхом в небольшом пространстве. Тэхён медленно и неуверенно делает шаг вперед, не сводя глаз с Чонгука, чья кожа приобрела пугающий пепельно-белый оттенок. Его губы потрескались и посинели, а сам Тэхён выглядел так, будто его ноги вот-вот подогнутся, потому что Чонгук даже не выглядел живым.
— Гипотермический шок должен замедлить его пульс и предотвратить остановку сердца, — объясняет Чимин, беря руку Чонгука в свою и прижимая два пальца к пульсу на запястье. — У меня нет медицинского оборудования, необходимого для оказания помощи в такой ситуации, так что это всё, что я могу сделать, пока не приедут парамедики.
Юнги прислоняется к стене и падает на пол. Тело Чонгука застыло в жуткой неподвижности, словно они втроем оказались в комнате с трупом. Единственная надежда, за которую они цепляются, — это медицинские знания Чимина, но что, если даже этого недостаточно?
Должно быть больше паники. Снова крики. Снова проклятия. Однако нет ничего, кроме трех мальчишек, которые стоят или сидят в тишине под жуткий звук тяжелого дыхания Чонгука, словно для последнего идёт отсчет. Это не похоже на кино, потому что Чимин ненавидит онемение, которое ползет по его позвоночнику, и он чувствует себя пустой оболочкой, просто приходящей в движение.
Юнги смотрит на свои руки пустым, отстраненным взглядом налитых кровью глаз. Всё это похоже на дурной сон. Это кажется слишком жестоким, чтобы быть реальностью. В старших классах Чимин каждое воскресенье ходил в церковь и по-прежнему молился каждый вечер перед сном. Почему Бог так поступил с ним? Зачем Богу забирать того, кто уже достаточно пострадал?
Разве он не заслуживает шанса? Чимину почти хотелось закричать в небо.
Раздается глубокий стон, и всё внимание немедленно переключается на неподвижного парня, который слегка дергается.
— Чонгук? — мягко зовёт Чимин.
Глаза парня начинают открываться, отходя от летаргии.
Чимин пытается улыбнуться, но улыбка получается натянутой.
— Ты с нами?
— Х-Хён, — хрипит Чонгук, его голос едва слышен и больше похож на хрип.
Юнги быстро моргает, протягивает руку, чтобы погладить Чонгука по мокрым волосам.
— Привет, малыш. Эй, — говорит старший, но, похоже, тут же теряет все слова. Он откашливается, облизывает губы и делает ещё одну попытку. — Ты хорошо себя чувствуешь?
Чонгук медленно качает головой.
— Я… мха… чувствую себя так ус-устало… хён…
Юнги пытается улыбнуться, но, в отличие от Чимина, ему это не удается.
— Да, я понимаю. Но ты не можешь заснуть, хорошо?
— Я устал.
Чимин чувствует, как паника, наконец, начинает овладевать им, когда глаза Чонгука начинают закатываться ещё больше. Он не может допустить, чтобы тот снова потерял сознание. Он абсолютно не может этого допустить.
— Тэхён здесь, чтобы увидеться с тобой, — говорит Чимин, и Тэхён с Юнги напрягаются от его слов.
Чонгук хмурится.
— Я… Он з-злится на м-меня?
Чимин качает головой.
— Конечно, нет, — затем он поворачивается к блондину с пронзительным взглядом. — Правда, Тэтэ?
На мгновение Чимин боится, что Тэхён развернётся и уйдёт или скажет что-нибудь невероятно разрушительное. Однако затем пустое лицо Тэхёна искажается непонятной смесью страха и печали, а его ноги действительно подкашиваются, когда он с громким всхлипом падает на колени перед ванной.
— Чонгук, — плачет он, ползком на четвереньках подбираясь к младшему. Он берёт ладонь Чонгука из руки Чимина, и тот даже не пытается протестовать.
Руки Тэхёна трясутся почти так же сильно, как у Чонгука, когда он подносит смертельно холодную руку парня к своему заплаканному лицу и повторяет его имя, как мантру.
— Чонгук, Чонгук, Чонгук.
Чимин начинает плакать. Он не разражается истерическими рыданиями, как Тэхён, но горячие слезы предательски текут по его херувимским щекам и затуманивают взгляд.
— Не плачь, — умоляет Чонгук, пытаясь погладить Тэхёна по лицу, но всё, что ему удается, — это подергать большим пальцем. — Я… я не стою этого.
— Не говори так! — кричит Тэхён почти в истерике. — Ты того стоишь. Ты того стоишь, обещаю. Всё, что я говорил раньше, — неправда, Чонгук. Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай, — он крепче сжимает руку Чонгуку, и Чимин надеется, что если Тэхён будет держать её достаточно крепко, то младший действительно не уйдет.
Юнги, похоже, тоже вот-вот потеряет самообладание, но ясно, что он старается быть сильным ради них всех, а Чимину так стыдно, что он развалился на части после того, как пообещал, что на этот раз будет сильным.
— Гук, — начинает старший дрожащим голосом. — Мне нужно, чтобы ты сказал мне, сколько ты принял. Это был только кокаин?
Чонгук кивает.
— Сколько?
Тишина.
— Сколько?
— М-мнх… мне жаль, — всхлипывает Чонгук. Слезы стекают по его щекам, и Чимин ненавидит страх, что появляется на лице парня. Он ненавидит его. — Я н-не п-помню. Много, и я был п-п-пьян. П-пожалуйста, не ненавидь м-меня, хён, — на мгновение он замолкает, всхлипывая ещё громче. — П-пожалуйста, не н-ненавидь меня.
— Тш-ш-ш, — успокаивает Юнги. — Всё будет хорошо, Чонгук. Мы поможем тебе, хорошо? Так что просто держись за нас. Ты можешь это сделать?
Чонгук, кажется, на секунду теряет сознание, и Тэхён хватает его за мокрую рубашку и в панике выкрикивает его имя.
— Чонгук!
Он моргает.
— Я… я не хочу у-умирать, — говорит он. — Я х-хочу о-остаться со всеми.
Чимин делает глубокий вдох, пытаясь восстановить самообладание.
— Это хорошо, Гукки. Всё будет хорошо.
— Я… я боюсь, — признается младший.
— Не бойся, мы защитим тебя.
Однако Чимин не знает, как защитить Чонгука от монстров в его голове.
Чонгук тепло улыбается, несмотря на то, что дрожит всем телом.
— С-спасибо.
Чонгук моргает один раз, потом другой, но после третьего его глаза не открываются.
Тогда Тэхён действительно начинает рыдать. Звук был настолько отвратительным и болезненным, что Чимина затошнило, и он не знал, что ему делать, кроме как плакать и смотреть, как Тэхён пытается вытащить Чонгука из воды сквозь пелену слёз.
— Прекрати! — кричит Юнги, пытаясь вырвать Чонгука из объятий истеричного Тэхёна. — Я сказал, прекрати!
Всё разваливается на части, а Чимин до сих пор не верил, что этот кошмар реален. Это похоже на отключение от реальности, потому что Чимин не понимает, что всё это на самом деле — все чувства приглушены. В ушах Чимина крики Тэхёна и панические мольбы Юнги отпустить его, затерянные в нескончаемом звоне.
Даже когда в дверном проеме появляется Намджун и говорит какие-то непонятные ему сейчас слова, Чимин ничего не слышит. Даже когда Тэхён набрасывается на фельдшера и его оттаскивают полицейские, всё до сих пор кажется таким нереальным. Даже когда Намджун и Юнги аккуратно выводят его, ему кажется, что время остановилось, а в голове — пустота.
И только когда они втроем стоят на улице, а Тэхён закатывает истерику и требует, чтобы его впустили в машину скорой помощи, хотя он и не член семьи, мозг Чимина, наконец, догоняет реальность.
Парень кричит и угрожает покончить с собой, если его не впустят, а Намджун едва не получает по лицу, когда пытается успокоить своего обезумевшего друга.
— Тэхён, успокойся!
— Нет! — кричит он. — Я, блядь, прыгну прямо под машину! Я, блядь, сделаю это! — он задыхается от всхлипов, а звук его голоса становится леденящим.
Наконец, парамедики смягчились и впустили его, и когда «скорая помощь» рванула вдаль, завывая сиреной, ревущей в его голове почти так же громко, как пульсация крови, Чимин задаётся вопросом, смогли ли они хоть что-нибудь сделать, чтобы спасти Чонгука.