Five Feet Apart (хёнликсы)

11

На листке карикатурный мальчишка, похожий на Хёнджина, с парой воздушных шаров. С покрасневшим от усилия лицом он старается заполнить воздухом сдувшиеся лёгкие. Подпись под рисунком гласит : «просто дыши».
Я улыбаюсь, вот это действительно хорошо.
Протягиваю руку и, как делаю обычно с рисунками Минхо , осторожно обвожу пальцем лёгкие Хёнджина. Потом перехожу на подбородок, скольжу по непокорным кудрям, легко касаюсь карих глаз и заканчиваю путешествие на той самой бордовой толстовке, в котором он был на крыше. Не хватает только улыбки.
Я смотрю на стену, всё что у него есть, это старый рисунок прямо над кроватью. Беру из коробочки кнопку и пришпиливаю его карикатуру к стене, под рисунком.
Ноутбук издаёт не громкий сигнал, и я быстро отвожу руку. Загрузка закончена. Оборачиваюсь, иду к столу и отключаю его телефон.
Всё собираю, выхожу в коридор и протягиваю телефон настоящему, а не нарисованному Хёнджину. Он тянет правую руку, левой старается поправить маску.

- приложение разработано для хронического заболевания. Медицинские графики и таблицы - я пожимаю небрежно плечами - Будет предупреждать, когда нужно принимать лекарство или делать процедуры. Если...

- подожди - перебивает меня он, и оторвав глаза от телефона, с удивлением и недоверием смотрит на меня своими карими глазами - вот так вот взял и разработал?

- экстренный выпуск новостей! Больные могут программировать.

Его телефон звенит, и на экране появляется анимированный пузырёк с таблетками.

- и вакафтор, 150 милограммов - говорю я и ловлю себя на том, что и сама чувствую себя лучше. Поднимаю голову - Хёнджин впервые смотрит на меня без насмешки. Похоже, мне удалось произвести на него впечатление. Хорошо - приложение у меня такое простое, что в нём все могут разобраться.

Я поворачиваюсь и лёгкой походкой, уверенно покачивая несуществующими бёдрами, направляюсь прямиком в туалет в другом конце коридора. Свет вспыхивает, как только я закрываю за собой дверь. Стягиваю перчатки, хватаю дезинфицирующие салфетки и тщательно вытираю руки. Не один, а целых 3 раза. Медленно выдыхаю, снимаю все, что на мне есть : тапочки, маску, шапочку, халат и больничную форму. Запихиваю все в корзину, накрываю крышкой и возвращаюсь к раковине.
По коже бегут мурашки. Чувствую себя так словно B. cepacia пытается каким-то образом проскользнуть в меня и съесть изнутри.
Я поворачиваю кран, и горячая вода с шумом устремляется в раковину. Держась за гладкий фаянс, стою в одном белье и смотрю на себя в зеркале. На груди и животе много шрамов от хирургических операций, ребра при дыхании норовят пробить кожу, острый угол ключицы выглядит резче при тусклом свете. Покраснение вокруг гастроли скопической трубки стало заметнее, что определённо указывает на начавшуюся инфекцию. Я слишком худ, весь в шрамах и...
Встречаю в зеркале взгляд карих глаз. Почему Хёнджину захотелось написать мой портрет?
Его голос эхом звучит в голове. «Красивый». Он назвал меня красивым, и моё сердце кувыркнулось, чего ему никак не следовало делать. Стекло мутнеет от пара, отражение теряет чёткость.
Я отворачиваюсь, взбиваю мыло в пену, тру ладони, запястья, лицо, смываю всё в раковину.
Потом, для верности, зачерпываю побрую порцию дезинфицирующего средства.
Я вытираю руки и лицо, открываю крышку второй мусорной корзины и достаю пакет с одеждой, который положила туда час назад, перед тем как идти в комнату Хёнджина.