Эйфория

38 часть

- Никита-а-а! - крикнул Глеб , переступив порог квартиры. - Алина пришла! Он ещё пару раз крикнул, но мальчик так и не выбежал в коридор, хотя раньше стоило только дёрнуть ручку дверей, и по квартире разносился радостный детский визг.
- Где он? - заглядывая по комнатам, спрашиваю Глеба , который озадачен не меньше меня.
- Никит... - Глеб открыл дверь, но, увидев Никиту, кажется, отшагнул назад. Мальчик, обнимая колени, сидел на полу и, кажется... плакал? Я прошла в комнату и с опаской присела возле ребёнка.
-Никита... - моя рука легла на крохотное детское плечо, но всхлипы стали только громче. Пару минут проходит, когда влажное от слёз лицо всё же поднимается с колен. - Что случилось? - обеспокоенно спрашиваю его блестящие, но по-наивному чистые глаза.
- Глеб ... - тихий, дрожащий голос прорвался через столь долгое молчание. - Они с папой опять поссорились...
В тишине послышался резкий хлопок дверью. Это Глеб , что всё время стоял позади подозрительно тихо, но теперь покинул комнату, истерично хлопнув дверью, тем самым напугал брата ещё сильнее. От громкого звука вздрогнули мы оба. В глазах младшего снова начали скапливаться слёзы, но я поспешила успокоить маленького Никиту.
- Он просто не в настроении. - утешаю его, хотя сама сейчас не против догнать старшего Викторова и влепить ему звонкую пощечину
. - Они с папой чуть не подрались! Это всё из-за мамы, да? Когда она была жива они никогда не ссорились.
Впервые на его лице читалось столько эмоций. До боли знакомая, зелёная радужка глаз обиженно глядела на меня, ждала от меня ответа, но я не имела никакого права отвечать. И не потому, что мне хотелось что-то скрывать от него, я просто не знала всей правды. Хотя, признаться честно, его слова звучали более убедительно, нежели мои мысли.
- Не знаю, зайчик... Все ссорятся. - пожимаю плечами.
- Он кричал, что это всё папа виноват в том, что мама умерла и что он хочет ещё и чужую семью испортить! - сложил руки на груди и, пару секунд подумав, взглянул на меня.
- А вы с Глебом тоже ссоритесь?
- Раньше мы часто ссорились, а сейчас нет, потому что мы любим друг друга. - вспоминаю о тех временах, и улыбка сама по себе натягивается на лицо.
- А ссорились почему? - уже второй раз за день он сбивает меня с толку своим детским интересом.
- Потому что...не знали как себя вести. Кажется, над моими словами задумываемся мы вдвоём, но я рада, что сейчас хоть немного его отвлекла. И всё же, мы не можем вечно сидеть в этой небольшой, пропитанной детскими слезами комнате. Уговаривать Никиту долго не пришлось, мы направились на кухню.
- Глеб , завари чай, пожалуйста. - прошу. Ответа не получаю, но он сразу же берётся за дело. В чайник льётся вода, а пальцы открывают металлическую коробочку с чаем. Замечаю опять поникший взгляд Никиты, и сердце снова неприятно ноет.
- Знаешь... - говорю, обращая на себя внимание малого. - У меня есть друг - Гриша , он всегда ходит грустный, и никто не может развеселить его по-настоящему. Поэтому, долго грустить нельзя. Младший Викторов удивлённо смотрит на меня, а старший только издаёт смешок, и, могу предположить, что заумно закатывает глаза.
- Вообще-то, - разворачивается он к нам. - Он уже ходит к психологу, так что, думаю ему скоро полегчает.
- Это не так быстро работает, глеб . - сверлю взглядом его самоуверенное лицо, на котором красуется уверенная улыбка. И до чего же он бывает противным в плохом настроении. - Я всё равно позвоню ему и узнаю как он. - беру горячую чашку чая. Кудрявый сжимает челюсти, не даёт гадким острым словам сорваться с уст, тем самым дает возможность избежать конфликта. В тот же день звоню Григорию , он предлагает встретиться тет-а-тет, а я любезно соглашаюсь. Созвон происходит прям на глазах у Глеба и трудно не заметить, как остреют его скулы, как нервно бегают желваки, и как обеспокоенно пальцы теребят кольцо.
- Ты пойдёшь с ним? - сразу спрашивает он, когда слышит короткие гудки, оповещающие о законченном звонке.
- Глеб , - сажусь к нему на колени, приподнимая его подбородок. - Ты же знаешь, что я люблю только тебя, Грише сейчас очень сложно, и мне его жаль, поэтому я должна выслушать его. Он в последнее время не появлялся в Кубе, не писал в общую группу, поэтому я просто не могу ему отказать. К тому же, он единственный из компании, кто не косился на меня, как на странную. Он мило и приветливо мне улыбался с первой нашей встречи.
Руки Викторова заползли под мою кофту, и кожа сразу покрылась мурашками. Уже скоро я ощутила, как две мужские ладони накрыли мою грудь, сжимая её до приятной боли. Спина прогнулась, выставив грудь вперёд. Сознание затуманилось. Я качнула бёдрами, но вовремя вспомнила: нужно собираться к Грише .
- Глеб ... Мне нужно собираться. Как бы мне не хотелось, отрываю его руки от себя, невольно сталкиваясь с расстроенным взглядом.
- Ну Алина ... - начинает, но я его прерываю.
- Ведёшь себя как Никита, не будь ребёнком, ты уже должен был вырасти.
***
Худощавое лицо с уставшими глазами, но с такой доброй улыбкой, видно было даже в темноте. Мы никогда не гуляли вдвоём, и нас ничего не связывало, кроме гуляющей компании, но я была очень рада его видеть. Без сковывающей стеснительности, исключительно по дружески обнялись и направились в сторону дорожного шоссе.
- Тебе становится лучше? - спрашиваю, надеясь, что он ответит "да" и улыбнётся по-настоящему. Но он уныло смотрит вниз и, кажется, не спешит улыбаться.
- На антидепрессантах сижу, - говорит. - Выписали, но предостерегли, что потом тяжело слезть будет, но либо так, либо я сейчас же сорвусь на других таблетках. Я не знаю что ему ответить, поэтому просто громко вздыхаю, думаю что сказать, но, посмотрев на Гришу , вижу: не сильно то и нуждается он в моём ответе.
- А когда и зачем ты решил бросить, может тебе это не надо? - отрываю взгляд от своих ног и перевожу на него.
- Да вот не знаю... - он, кажется, задумался. - Как впервые увидел тебя. Ты...такая правильная что-ли была, хорошая, но не знал же я, что Викторов уже засмотрелся на тебя. А если он засмотрелся — бегите все, шансов нет ни у кого. И что значат его слова? - Ты мне понравилась и нравишься до сих пор, Алина ... - он смотрел на меня. В сердце неприятно заныло, меня окутало холодным ветром, но это был не тот уличный, весенний ветерок, это была ветреная буря внутри меня. Она сметала все мои надежды и хорошие мысли, именно она рушила весь мой построенный к счастью мост. Не знаю на что я надеялась, ведь о его чувствах я задумывалась уже давно, но до последнего отгоняла все тяжёлые гнетущие мысли и я не смогла... Я не смогла стоять рядом, продолжать идти с парнем, сердце которого прямо сейчас горит от любви ко мне. Я не хочу давать ему ложных надежд нашими разговорами и неважными прогулками. Нужно не дать ему возможности общаться как-либо со мной, чтобы его чувства догорели, даже если сердце больно посыпится серым пеплом. Сейчас бегу изо всех сил домой, скажу Глебу , что всё хорошо, а сама ночью захлебнусь в слезах и удушливых мыслях о том, что я так и не помогла другу.