Эйфория

39 часть

6 июня 2023 год
Больше месяца я вынуждена была жить по двум квартирам, словно двумя жизнями. Красочный — дом Глеба . Никита каждый раз развлекал нас с Глебом своими детскими забавными историями и мечтаниями.
- Вы поженитесь и родите двух детей, Аню и Кирилла, а если вам надо будет по оче-е-ень важным делам, - его голова гордо поднялась, а указательный палец потянулся вверх. - то я, как все правильные взрослые, буду катать их в коляске и покупать им погремушки...
Я смогла быть ближе к Глебу . Просыпаться в тёплых, сонных объятьях и засыпать, порой не так сразу, но зато, смотря на счастливые глаза друг друга и такие же улыбки.
Гаражи тоже не пустовали. Там наступало внезапное чувство умиротворения и спокойствия, только мефедрон мог заставить творить безумие. И мы его творили. Сладкая жизнь заканчивалась ровно тогда, когда должен был приходить отец Викторова . Мне приходилось уходить домой на время, пока бизнесмен не уедет по очередным делам. Я забирала свои вещи и переступала порог в ад. Вторая жизнь, была уже не такой ванильной. Она была тёмно-серой, понурой, тоскливой, с запахом серого, едкого, кислотного дыма и всё это с лёгкостью помещалось в небольшую квартиру. Стоит переступить деревянный порог, перед глазами сразу оказываются таблетки и поникшие в горе родители. Что-то невидимое снова не даёт вдохнуть полную грудь ядовитой гари, душит, как тогда, и я снова мечтаю покинуть это ненавистное место, которое уже не могу назвать домом. А родители не только отказываются ликвидировать черную пропасть внутри меня, но и даже не смотрят. Пустота не заполняется даже их словами, мы просто не общаемся. Не знаю, то ли эти две жизни боролись между собой, и мрачная победила, сделав мою серую полосу жизни чёрной, без единого светлого просвета. То ли где-то там, свыше, решили, что мне слишком сладко живётся и нужно немного приперчить единственную сладость в моей жизни. Поведение Глеба изменилось. Холод яро, мощно веял от него, хоть он и старался сделать вид, что всё хорошо. Усталые круги под глазами и значительно похудевшее лицо не давали мне покоя, даже младший Викторов , кажется, это заметил. За гаражи он ходил сам, а от таблеток нездорово шарахался, боялся, как огня. Мне было больно видеть его таким. Закрытым, уставшим, почти мёртвым. И хотелось зарыдать во всё горло в его объятиях, ведь, когда он видел, что я боюсь за него, сразу целовал, заправляя мне за уши не только пряди моих волос, но и лапшу, мол "всё нормально". А я расстраивалась ещё сильнее и бросала за щеку очередную дозу запретного препарата. И сейчас мы все втроём находимся на кухне, пьём чай, разговаривая с Никитой.
- Глеб , я правда переживаю за тебя, хватит делать вид, что всё в порядке! - не могу удержаться. Он снова закусывает язык, замыкая в себе порыв агрессии.
- Вы что, опять с папой поссорились? Это опять что-то с папой Алины ? - с невинным любопытством спрашивает Никита, но я сразу перевожу на него взгляд.
- Мой папа? - выпаливаю. Слово "папа" обжигает язык, оставляет горький привкус на губах и больно сжимает сердце. Мы не говорим, но я люблю его. Люблю, как и любой другой ребёнок своих родителей. Я готова была разреветься, но громкий звук заставил не просто вздрогнуть, но и закричать. Чашка лопнула, не выдержав сжатия его руки, и гнева, который он так старательно прятал ото всех. С руки небольшими алыми капельками выступила кровь. Кудрявый быстро ухватился за бинт.
- Хватит допрашивать меня, если я сказал, что всё нормально, значит я в состоянии решить свои проблемы! - крикнул он и покинул квартиру, громко хлопнув входной дверью.
Ни Никита, ни я не спешили задавать друг другу вопросы. Интересовало только - что будет дальше? Куда он пошёл и когда вернётся? Мой взгляд переместился на окно, за стёклами которого уже темнело. Небо светилось ярко-оранжевым светом, красиво подсвечивая тучки, в то время как они сами плыли синевато-серыми пятнышками. Никто не набрался сил спросить хоть один из вопросов, только яркие красно-синие огни за окном заставили выронить краткое, полное удивления "что?". В голову полезло куча поганых мыслей, поэтому я, успокоив Никиту, выскочила из дома семьи Викторовых . Закрученные лестничные пролёты незаметно проносились один за другим, а сердце билось всё сильнее и сильнее. Летний свежий воздух не приносил никакой радости, потому что в глаза бросилось не малое количество полицейских машин около нашего подъезда. Плохое предчувствие разрывало сердце на части и душило сознание. На всех парах я неслась по ступенькам уже своего подъезда, только цифры мелькали в моей голове. Первый... второй... третий... четвёртый ... Я готова была бежать дальше к своей квартире, спросить у родителей всё ли хорошо, даже если их молчание ударит ещё одним кинжалом в сердце, но я увижу их. На сердце обрушилась ледяная лавина. Моего отца в наручниках вели мужчины в полицейской форме, соседи, раскрыв рты, наблюдали за всем, а из моей квартиры слышался громкий плач матери.
- Пап! - я, плача, ухватилась за рукав его рубашки, но один из мужчин грубо отцепил мою руку, и, нагло пнув отца, они продолжили спускаться. Я влетела в перевёрнутую с ног до головы квартиру, посреди разбросанных вещей которой, на коленях утопала в слезах мама.
- Мам, что происходит? Почему папу забрали? Его же вернут? - я трушу её за плечи, жду, когда она ответит, но только слёзы градом льются из её глаз.
- Нет! Это всё Викторов , выродок! - кричит она. Голова закружилась, в желудке онемело, потому что я поняла о чём говорил Никита. Причина последней ссоры с Глебом и его отца тоже прояснилась.
- Что он сделал, мам, скажи, что он сделал?! - я повторяла одно и то же много раз.
- Он... - она задыхалась, не могла связать слов, глотала их вместе с обидой. - Он подмешал ему в кофе наркотики, и в рабочем чемодане их тоже нашли...
- Камеры, мам! Камеры должны стоять во всех офисах! На них всё видно! - я готова была бежать к тем полицейским, оправдывать отца, доказать любыми способами его невиновность.
- Они не работают, дочь... - тихо прозвучало. Действительно, о чём я думала. Это же всё спланировано, и не удивлюсь, если за пару месяцев до этого. Конечно же, он всё продумал. Просто смёл ногой очередную преграду на своём пути. Жестоко устранил конкурента. Силы матери начали понемногу слабеть. Её тело падало на пол, вне сил уже поддаваться истеричным рыданиям. Засыпая, её слёзы, кажется, остановились. Я искренне надеюсь, что сейчас она не видит всех навалившихся проблем, что ей сейчас хорошо и спокойно, потому что мне никак нет. Ноги, как в первый раз неслись подальше от суровой реалии. Она гигантской волной, цунами гналась за мной, так и норовя накрыть меня всем дерьмом от которого я так упорно бегу. А бегу я снова за гаражи, молясь всем богам вселенной, чтобы там не было Викторова , но всё напрасно. Худая фигура сидела, закрывая руками глаза, но кусты предательски шелохнулись, сдали меня и заставили кудрявого убрать руки от лица.
- Ты что здесь забыла? - выпаливает, словно плюёт в больную душу, он.