Эйфория

37 часть

В тусовочных огнях "Кубы", в химии волшебных таблеток и наших с Глебом  поцелуях пролетали месяцы. Я наслаждалась каждой секундой проведённого времени с Викторовым , ведь дела отца пошли вверх, а это означает, что скоро моя жизнь вернётся в привычное русло. Роскошные бутики, ужины в самых дорогих ресторанах, отдыхи на курортах с пейзажем моря и всего остального, за чем я так слёзно тосковала.   Но нужна ли мне эта роскошь сейчас?   Сейчас мне нужен Глеб  и таблетки. Без них моя жизнь спутается в серую паутину, сплетённую со слезами, криками и ссорами с родителями, с которыми, между прочим, у меня наладились отношения. Глеб  всё ещё для них "мой друг", с которым я их так и не познакомила. Взвесив все "за" и "против", я точно для себя решила: стоит повременить с этим.
В Глебе  я уверена на все сто, чего не скажу о родителях. В особенности, о папе, что продолжает тыкать в нос мне аттестат, хоть уже и не так усердно. Он всё ещё считает меня маленькой для отношений. Для него я всё ещё ребёнок, и поэтому, как только я поняла это, простила ему всё, тем самым начав путь к построению хороших отношений с отцом.  Апрельское солнце пускало тёплые лучи, невольно поднимало настроение, делало весеннюю зелень ярче, а небо яснее. Но стоит мне переступить порог нашей тухлой хрущёвки, краски пропадают, а к ним на замену приходят чёрно-белые цвета, в которых я замечаю родителей. Громкий материнский плач режет не только уши, но и сердце. Мама льёт горькие слёзы в папино плечо, они даже не смотрят на пришедшую с учёбы меня.  Пару секунд непонимания, а потом мой взгляд падает на кухонный стол, около которого и сидят родители. В ушах звон, а внутри всё обрывается. Сердце стучит, едва не разрывая грудь, глаза нервно бегают, не в силах поверить, что на столе лежат, злобно мне скалясь, зловещие таблетки.  
- Можешь не объяснять, Алина. - измученные отцовские глаза поднялись на меня.
- Экспертиза уже всё объяснила, и я не хочу верить в это. Алина , я впервые хочу, чтобы ты начала оправдываться...   Я вижу, что он тоже вот-вот сорвётся на слёзы, слышу тон его голоса и его ком в горле. 
- Оправданий не будет. - отвечаю, не чувствуя ничего, кроме разочарования в себе и дорожек слёз на моих щеках.   Ноги не держат, поэтому я рывком бегу в комнату, и уже там даю волю эмоциям.   Ногти проходятся по лицу, едва ли не до крови раздирая кожу, хотя я и сама готова разорвать себя до самых мелких кусочков. Хочу стереть себя в пыль, чтобы меня сдуло одним порывом ветра, чтобы никто не разочаровывался во мне, чтобы никто не плакал из-за меня. Не хочу, чтобы моим близким было плохо из-за меня.   Раздался хлопок двери. Они ушли.  Понимаю, что осталась одна, и меня снова накрывает слезами.   Всю жизнь хвалилась своей прочной нервной системой: "Да чтобы меня до слёз довести, это ещё попытаться надо!". И молчу я уже про истерики. Они у меня были не просто редко, а раз в пару лет, да и причиной были сущие пустяки. Одним словом, гормоны играли, и в слёзы бросало от простых мелочей.  Сейчас же всё по-другому. Взять только те истерики за гаражами: уже сложно сосчитать. Как я лила слёзы за каждое оскорбление в мою сторону, как сжималось сердце от глупых проделок Викторова , как настырно пыталась влиться в коллектив. И что ж... У меня действительно вышло, а может, даже слишком.  Но сейчас всё намного серьезнее. Я огорчила родителей до такой степени, что не уверена, смогу ли я жить с ними в одной квартире. Что, если они выгонят меня со всеми монатками из дома, или вообще сдадут в наркопритон?   Мне бы очень сейчас хотелось закурить, не говоря уже о таблетках. Схватившись за них сейчас, я бы с большой вероятностью получила передозировку. Да и сил не хватает, даже чтобы встать с пола, всё, что могу сделать — трясущимися руками ухватиться за телефон.  Считая гудки, чтобы слёзно не завопеть в трубку парню, жду ответа. Только он сейчас может спасти меня, поэтому хватаюсь за каждый гудок, словно за канатный трос.   Но, стоит мне услышать заветное "Алло" из динамиков, понимаю, что все старания были напрасны, и я всё равно рыдаю навзрыд прямо ему в трубку.
-Алина, - слышится обеспокоенный голос по ту сторону телефона. - Что случилось? Ты сейчас где?  
- Глеб ... - шморкаю носом, хватаю ртом воздух, пытаюсь не захлебнуться в собственных слезах. - Приди ко мне, пожалуйста, в 404.  
- Бегу.   Короткие звуки сообщают, что он сбросил, и я просто надеюсь, что он придёт как можно скорее.   Минута за минутой тягостно проходят, тяжелеют вместе с моим дыханием. Лёгкие неприятно сдавливает, а от этого и сердце стучит быстрее, и холод одолевает конечности, я только приглушённо слышу напористый стук в дверь.  Уже начинаю прощаться с жизнью, как тут, кудрявый  влетает в комнату.  
- Тихо-тихо... - он падает на колени, наклоняясь надо мной. - Я здесь, всё хорошо.   Тёплые руки на моих ледяных щеках понемногу приводят в сознание. Замыленный взгляд ловит фокус на испуганном Глебе  передо мной.   Падаю на него уже без сил от происходящего. 
- Они всё узнали, Глеб ... - хочется кричать, но из горла вырывается только хриплый голос. 
- Алин... - так легко и тепло обнимает он.  
- Глеб , сколько нужно таблеток, чтобы подохнуть? - всё плачу и плачу ему в плечо, а слёзы никак не кончаются.
- Да тебе и пяти хватит, - кажется, опечаленно вздыхает он. - Но ты и не надейся, я тебе больше трёх теперь не дам.  Он поднимает меня на руки и аккуратно кладёт на кровать, примостившись рядом.  Прячу лицо в его толстовке, потому что не люблю, когда кто-то видит мои слёзы. Понятно стало уже, что слабости рано или поздно используются против тебя самого. Кто-то просто душит тебя словами, а кто-то зафиксирует, и, в итоге, выходит действенный компромат. И шагу влево ты больше не ступишь, ибо в миг, запечатлённое увидят все. Никому дела не будет до того, что ты чувствуешь, они просто посмеются и заставят чувствовать себя снова чужой.  Год назад и подумать не могла, что это не просто задумки режиссёра фильмов, а реальность, с которой я столкнусь. Здесь я поняла настоящую сущность людей, поэтому скрываю слёзы уже на автомате.  И, несмотря на это всё, я поднимаю взгляд на лицо русого, который после всего, старается не выдать своего состояния. 
- Глеб ... - голова гудит так, что мне с трудом удаётся собрать все мысли, но всё же смотрю в глаза, где нет любви и человечности для всех, кроме меня. - А что, если они меня из дома выгонят?  
- У меня жить будешь. - улыбается он, но уголки так и норовят предательски поползти вниз.
  - А твой папа?   Вот теперь-то его липовая улыбка мгновенно испарилась, вместо этого, брови хмуро свелись к переносице, а губы поджались, сделали их одной тонкой линией. Сразу видно: такому вопросу он не рад и вряд ли знает на него ответ.  Но ответа я так и не дожидаюсь - растворяюсь во сне, окутанная объятиями Глеба.