Снег шел всю ночь. Белое одеяло раскинулось кругом, скрыв всю грязь, все изъяны местности, а вместе с ними и всё красивое, элегантное, оригинальное и необычное. Укутало пригород Лондона холодным, идеально-красивым серебристо-белым покровом. Он скрывал следы всего живого и неживого. Режущая, болезненная белизна – всюду.
Снегопад уже кончился, но редкие снежинки всё еще срывались то и дело с неба и, кружась, опускались на белый ковер, вплетались в него, сливались с блестящей в лучах зимнего солнца гладью.
Гермиона сидела на крыльце утонувшего в сугробах дома, укутанная в теплую шубу и, жмурясь от холодных лучей, смотрела вдаль. Там, впереди, – поля и крыши поселка, что располагался за ними, утопали в чистейшем снегу. Зимнее солнце сделало белый ковер искрящимся, ярким. Больно было смотреть и сложно оторвать взгляд от этого блеска, от этой бесконечной белизны.
Вот уже час сидела Гермиона на крыльце. Ее ноги в тонких сапожках продрогли, губы посинели – но женщина не находила в себе сил встать и вернуться в дом, уйти от этой сияющей чистоты. Она хотела заставить снег проникнуть внутрь, окутать чувства и мысли, укрыть, как он укрыл всё кругом, былое, спрятать его под безбрежной чистотой. И пусть потом снег стает, превратится в грязь, обнажит скрытое ныне, сделав его еще хуже. И будет еще больнее. Пусть. Только бы хоть какое-то время можно было вот так сидеть и чувствовать чистоту и белизну всего, всего кругом: внутри и снаружи…
На дороге, не видной из-за дома, раздался гул подъезжающей машины. Еще пару часов назад прибывший не смог бы проделать своего маневра – утром Гермиона слышала, как кто-то из соседей вызывал из ближайшей деревни трактор, чтоб расчистил утонувшую в снегу проезжую часть.
Женщина отметила всё это где-то на заднем плане сознания, не отрывая взгляда от снежно-белых полей за оградой…
Невдалеке послышались возня и голоса, скрип шагов, стук открываемых ворот.
«Миссис Томпсон приехала», – подумала Гермиона, всё еще глядя вперед.
Стэфани Томпсон была хозяйкой дома справа – добродушной пожилой женщиной, лучшей подругой миссис Грэйнджер, приемной матери Гермионы. Она часто заходила по вечерам «на чай».
Миссис Томпсон за забором говорила что-то возбужденным голосом – но закутанная в толстый шарф молодая ведьма не разобрала слов, да и не прислушивалась. Она была раздосадована тем, что люди нарушили ее единение с природой, с этим белым снегом, с этой неопороченной чистотой.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Дочь Волдеморта
Fanfiction«...В дощатом этом балагане Вы можете, как в мирозданье, Пройдя все ярусы подряд, Сойти с небес сквозь землю в ад...» Данная работа мне не принадлежит.
