Дочь Волдеморта

Она была...

Такое бывает с памятью, когда приходишь в места, где часто бывал когда-то, а потом надолго перестал; или встречаешь кого-то, с кем виделся постоянно, хотя, возможно, даже никогда не знал имени, – но тем не менее всё время сталкивался, а потом очень долго не видел. Проходят годы, расписанные бесконечностью событий, а память хранит воспоминание о том, давно минувшем и утерянном. Хранит таким, каким запечатлело: первозданным, неподвластным бессердечному и неизбежному влиянию лет.

Мы не видим, как ветшает фасад здания, в котором живем, или как перекашивается дом, мимо которого проходим каждый день – но стоит нам надолго уехать откуда-то, а потом вернуться – и все эти изменения живо бросаются в глаза, больно ранят память несоответствиями.

Их за годы накапливается всегда так много… И заманивая нас в ловушки прошлого, время и память начинают свою жестокую игру: ловко перехватывают горло, ложатся на душу и умело выжимают слезы из глаз, а на сердце разливают жгучую тоску.

Берегитесь мест, где не были многие годы, берегитесь людей, которых давно не видели. Они почти всегда не несут с собой ничего, кроме болезненных разочарований.

Гермиона сидела на широкой лавке за обеденным столом в Большом зале старого замка Хогвартс. Выщербленная на поверхности кривобокая ворона говорила в пользу того, что это, скорее всего, стол Когтеврана. Сейчас было трудно судить – их все выставили вдоль стен так, что столы опоясали зал, полный разномастного народа.

Здесь не было студентов, и жужжание приглушенных голосов звучало как-то неправильно, как и всё остальное, что окружало Гермиону.

Старый замок почти не изменился. Во всяком случае, он не обветшал. Но в жестокой игре этого безжалостного тандема – времени и памяти – по сути, не имеет значения то, каковы произошедшие перемены: тревожит и угнетает любой диссонанс с отложившимся в сознании образом.

Центральный проход, дорожка, по которой в сентябре торжественно идут еще не распределенные первокурсники, выложена новым плитняком; не было раньше в Большом зале этих статуй основателей по углам; пропал похожий на трон стул Дамблдора, который Гермиона помнила еще на своем седьмом курсе принадлежащим МакГонагалл.

Еще она заметила покрашенные в новый цвет перила Мраморной лестницы и аллею с молодыми деревцами, появившуюся у главного входа в замок. Из холла пропала статуя Пилар О’Хэзиртон-Бонс, знаменитой укротительницы драконов, которая неизменно оставалась в памяти Гермионы в дальнем углу за коридором, ведущим к кухне.