Тело ломит. Всё-таки он вывихнул мне плечо. Рука болит при движении. Внизу ноющая боль. Для своей одежды я выношу неутешительный вердикт. Где моя мантия? Оглядываю комнату и замечаю её у двери. Я даже не заметила, как она упала с плеч. Или её с меня сняли. Тогда у двери. Аккуратно встаю на ноги. Я никогда в жизни не была такой грязной, а запах добавляет отчаяния в мою ситуацию. Дыши, шепчу я, хватаюсь за волосы и зачёсываю их назад. Морщусь от противной влажности на них и… на всём. Делаю шаг в сторону ванной комнаты, но тут же останавливаюсь и ловлю себя на мысли, что должна посмотреть…
Посмотреть на место, где меня унизили, взяли и растоптали… так было бы, если бы это было насилие. Поднимаю голову к потолку и широко открываю рот, я кричу, но меня не слышно. Немой крик отдаётся болью в скулах и напоминает о царапинах на щеке. Не медля больше, яростно поворачиваюсь и смотрю на матрас. Место, где было изнасилование. Сжимаю руки в кулаки, не замечая болезненных ощущений в плече, и поправляю себя — место, где был секс. Гнев заполняет всё моё сознание и посылает сигналы в мозг. Мозг, который не ошибается, он помогает мне в самых разных и опасных ситуациях. Он и сейчас не ошибается, но я не хочу ему верить и принять реальность. Это был секс. О Мерлин, это был секс. Пусть грубый, но я не могу с чистой совестью назвать это изнасилованием. Я проклинаю себя и хочу вернуть время вспять. Как я могла так поступить? Когда я начала чувствовать? «Ты будешь чувствовать, Гермиона» — его слова заполняют память горечью, ведь я уверена, что он имел в виду боль и унижение. Я не думаю, что он ожидал… ответа. Подхожу вплотную к матрасу и рассматриваю каждый клочок жёсткой ткани. Обхватываю руками виски и начинаю смеяться. Громко. Истерично. Под конец визгливо. Потому что какой бы ужасной не была ситуация, я справилась и не приняла поражения, а даже наоборот… Мерлин, я помню то ощущение, медленно-медленно нарастающее, проводящее ток, наполняющее меня до взрыва и освобождения. Я никогда не испытывала ничего подобного. Ночь была кошмаром до определённого момента. Какого момента? Когда это произошло? Когда я впервые почувствовала дрожь? Не от страха и отвращения. От наслаждения! Воспоминание чужой крови на моих губах… Нет, не могу в это поверить. Неужели тогда? Что я чувствовала? Я хотела причинить ему боль, я не смогла бы его ударить. Его лицо было напротив… Глаза! Я с силой надавливаю на виски и закрываю уши, хочу убежать от мыслей. Губы! Нет, нет! Эти воспоминания причиняют боль. Такую же, какую я хотела причинить ему. Я помню вкус и по-прежнему ощущаю его на своих губах. Кусая его, я испытала удовлетворение, чувствовала кровь и была рада его боли, а потом… всё смешалось. Я следовала за телом и ощущениями, а Риддл, будь он проклят, меня направлял. Память произошедшего растекается краской по лицу, когда я провожу взглядом по матрасу. На светлой ткани отчётливо видны следы. Кровь. Пот. Сперма. Смазка. Белёсые разводы сильнее заставляют меня краснеть. Ещё запах. Закрой я глаза и будет создаваться впечатление, что он здесь. Лорд. Как же я тебя ненавижу! Яростно хватаюсь за края матраса и переворачиваю его на другую сторону. Я не смогу спать на той стороне. Я должна забыть эту ночь, как и обещала. Скоро сюда прибудут авроры. У Седрика обязательно всё получится, я верю в него. Эта ночь канет в лету, как и всё произошедшее. Я боюсь собственной памяти и невесело усмехаюсь своей маленькой победе над Риддлом. Я уже дважды называла его по имени и использовала его в одинаковых предложениях, которые показывали силу моего духа. Я нахожу хоть один повод для того, чтобы не впадать в уныние, и иду в ванную, но, когда дотрагиваюсь до ручки, разум стреляет воспоминанием: «это ещё не конец, грязнокровка». Меня как будто обливают ледяной водой. Что это значит? Когда я услышала его слова, то подумала, что он имеет в виду нашу войну… Выпускаю ручку двери и, развернувшись, прижимаюсь к ней спиной, закрывая глаза. Обычно он использует двойной смысл фраз, чтобы обозначить… общность. Он никогда не пользовался этим приёмом в конкретных ситуациях. Пытаюсь мыслить здраво. Чтобы лучше соображать, слегка ударяюсь затылком о дверь. Вдруг, сейчас он имеет в виду именно… это? Нет, нет, нет, он не может, не будет. Или будет? Он имеет в виду ещё одну ночь? Ночи? Сползаю по поверхности вниз и обхватываю руками колени. В уголках глаз снова появляются слёзы, и я молюсь о возвращении самовнушения. Самовнушения, которое успокоило бы меня и заставило поверить в невозможность моих мыслей. Я не переживу подобное ещё раз. Почему он меня не убил? Я ничего ему больше не должна, во мне нет больше надобности. В дальнем уголке сознания появляется вопрос о том, убил бы он меня, если бы я сдалась. В середине… акта я не размышляла об этом и была уверена в своей скорой смерти, а сейчас не знаю, что и думать. Не понимаю его. Хочу дать себе передышку, но не могу выбросить мысли из головы. После аппарации, Адского пламени и… всего остального я так устала, истощена, поэтому опущу голову на колени и немного отдохну. Чуть-чуть. *** Щелчок. Я ударяюсь головой о что-то твёрдое. Дверь. Я уснула. Мотаю головой, морщась от ярких снежинок в глазах, и вижу перед собой эльфа. — Еда. Вероятно, я так жалко выгляжу, что даже эльф удивляется. Он не заговаривал со мной прежде. Старый домовик мельком оглядывает комнату и ставит тарелку со стаканом на стол. Собирается щёлкнуть пальцами, как я кричу: — Стой. Я уже ожидаю, что он просто исчезнет не слушая, но он поднимает на меня глаза. Немного дёргает ушами набок и ещё раз осматривает комнату, будто боится, что перед ним возникнет Волдеморт и прикажет отрезать себе руки. В душе я не завидую эльфу, Лорду может и такое прийти в голову. Бедные существа… Эльф хмурится и пискляво говорит: — Еда на столе. Лабби не приказывали разговаривать с грязнокровками. Когда я спасала бесправных эльфов в Г.А.В.Н.Э., я вывела для себя, что эльфы подчиняются прямым приказам и, к несчастью, являются наивными существами. Есть приказы — они выполняют. Но если им не приказывали, то они не знают, что им делать, поэтому я стараюсь искренне улыбнуться и негромко сказать: — Но ведь тебе и не разговаривать с грязнокровками не приказывали, — эльф сильнее дёргает ушами и заметно волнуется, — верно? — У грязнокровок нет прав разговаривать с эльфами. — Но у эльфов есть права разговаривать с грязнокровками. Я смотрю на него очень жалобно и слегка вытягиваю ноги. Одежда порвана. Кровь. Грязь. Следы… остального. Мне нужна капля сочувствия. Эльфы по природе простодушны и добросердечны. По крайней мере большинство эльфов в Хогвартсе. Быть может, мне удастся хоть немного с ним подружиться, на нём тоже старая и зашитая в нескольких местах сорочка. Эльф осматривает меня, потом комнату и быстро щёлкает пальцами. Я уже думаю, что в следующее мгновение он исчезнет, но он всё ещё в комнате. Смотрит вниз и слегка улыбается. Опускаю взгляд на свою одежду и не могу сдержать удивления. Все пуговицы на местах, дырки на джинсах исчезли, вся одежда чистая. Я поднимаю голову и собираюсь поблагодарить эльфа, но он снова щёлкает пальцами и исчезает. Я встаю, аккуратно снимая чистую одежду. Запах свежести заставляет меня широко улыбнуться. Снаружи следов нет, теперь осталось тело. Я захожу в ванную и включаю воду. Мне кажется или вода теплее… Нет, всё-таки такая же холодная. Наверное, это моё настроение становится тёплым. Я уверена, в этом большом доме теперь у меня появился маленький друг.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Фортуна Фатум
FanfictionКНИГА НЕ МОЯ Он наклоняет голову к плечу и делает шаг в сторону. Мы не приближаемся друг к другу, а обходим по кругу. Медленно. Шаг за шагом, не прерывая зрительный контакт. Так хищники окружают свою жертву. Сейчас битва не магии, а битва естества...