Фортуна Фатум

Часть 111

Ветер приносит с собой запах гари, а близость к воде добавляет сырости в гнилостный смрад. Сердце плачет горькими слезами, когда я осознаю, что мы доходим до финальной стадии откровенности. Никогда бы не подумала, что признаюсь в своих чувствах в такой ужасающей обстановке. Задолго до этого дня я приняла свою любовь к Тому и лелеяла её всей душой, но потерпела фиаско с временем признания, ведь получается, что взамен на свои слова я потребовала отступления Пожирателей. Дотрагиваясь кончиком пальца до его холодной, слабой руки, я не могу набраться смелости, чтобы взять её, или хотя бы посмотреть на объекта моих любовных терзаний. Я слышу его размеренное дыхание, которое окончательно приходит в норму. Чувствую его каждым сантиметром кожи, но усиленно смотрю в одну точку, как будто ржавый винтик на днище моста является центром вселенной. Замечаю, что вокруг него собирается дорожка воды, ещё чуть-чуть, и крупная, грязная капля упадет с винта прямо на мой лоб… верно, такая же грязная, как и я, а ещё глупая, слабая, трусливая! Не чета Гриффиндору. Капля тянется с винтика, собираясь дополнить кровь на моем лице лишней грязью. Может мне повезет, и она попадет в глаз, тогда бы у меня была объективная причина не смотреть в глаза любимого. Кстати, мы неплохая пара — временами Риддл вовсе теряет зрачки, а я бы дополнила его образ собственной слепотой. В детстве у меня был игрушечный пират, которого мне пришлось подарить младшему кузену, но я хорошо запомнила черную повязку на глазу. Она удачно пригодилась бы сейчас и не только скрыла бы меня от позора, но и неплохо придерживала бы непослушные кудри в качестве ободка. Задыхаясь в безвыходном отчаянии, даже легкое помутнение рассудка можно встретить с радушием… Капелька слишком медленная, я бы сказала чересчур. Омывать меня она не торопится, в то время как я почти молюсь о ней, надеясь прийти в себя от дополнительной порции холода. Да, сейчас я дрожу не меньше Лорда, поскольку течение Темзы волнуется из-за усиленного ветра. С грустью опускаю веки и поправляю рубашку. Прикусываю губу, отдирая ткань от мокрой раны на груди. Гори в аду, Антонин! Гори в… Короткий, но громкий вздох справа от меня заставляет резко повернуть голову. Черные. Великолепно черные! С Риддлом я бы не делилась пиратской повязкой. Такую красоту нельзя прятать! Внезапно, я крепко жмурюсь, ощущая холодную, но уже родную каплю в ухе. В этом мне тоже не повезло… Отворачиваюсь от Лорда, прочищая ушную раковину, и только через несколько секунд замираю, осознав! Он смотрит на меня, по-видимому, давно смотрит. Пока я строила отношения с водной стихией, он смотрел на меня. Мне хватает секунды, чтобы дать характеристику его взгляду, как сдержанному и мирному. Быть может, слегка напряженному из-за боли и слабости, но всё-таки весьма смиренному. Держась за ухо, плавно поворачиваюсь к нему. Мы оба лежим на спине, терпя под собой острые камни, но по-прежнему не меняем положения. Я из-за страха, что сделаю что-то не так, а он… не знаю! Когда я вновь встречаюсь с его глазами, то не могу прочитать ни одной эмоции. Слабо оттолкнув мою ладонь, которая всё это время касалась его мизинца, Лорд медленно тянется к моему лицу. Слегка поворачивает голову, почти касаясь своей щекой камней, и сглатывает. Смотрю на его окровавленные пальцы без длинных ногтей и невольно раскрываю глаза от непривычного образа. Риддл вытягивает указательный палец, дотронувшись костяшкой до моей щеки. По рефлексу закрываю глаза, наслаждаясь неторопливым поглаживанием, однако спустя несколько мгновений его рука начинает подрагивать. О нет! Вздрагиваю сама, ощутив мгновенную горечь от его страдания. Понимаю, что основную тягость мощного заклинания Обряда он пережил, но мысль о последствиях сильно пугает, превращаясь в дикую тревогу. Открываю глаза с особой жалостью на лице в виде сведенных бровей, мокрых глаз и полуоткрытых губ. Участливо моргаю, показывая немую поддержку, однако Лорд неожиданно меняется в лице. Спокойное выражение исчезает, когда он немного прищуривается, внимательно всматриваясь в мои глаза. Я смотрю в ответ, ожидая слов или… чего-нибудь, желательно ответа, что нам делать дальше… мне бы в Орден вернуться, но я должна удостовериться, что Лорд покинет маггловскую территорию без жертв. Его ладонь застывает у моего лица, а уголок губ тянется вверх, вызывая во мне замешательство. Он проводит кончиком языка по верхней губе, дернувшись скулой от задетой царапины между сросшимися половинками, а затем тихо и глухо обращается ко мне: — Нравится? Что нравится? Я не понимаю, о чем он. Моргаю несколько раз в недоумении, а он снова сглатывает, прочищая горло, и прищуривается сильнее, забрасывая меня в омуты своих глаз. Его ладонь продолжает движение, оставив на моей щеке тонкую красную полоску. Не дождавшись ответа, Лорд более разборчиво спрашивает: — Тебе нравится то, что ты сделала со мной? Слишком острый камешек вынуждает меня дёрнуть плечом и случайно отвести взгляд. Смотрю вниз, раздумывая об ответе. Конечно, его вопрос больно ударяет по совести, но он заранее знал, что прерогативой для Ордена является возврат души и уничтожение крестражей, поэтому нет смысла упрекать меня в соединении частиц из медальона. Нахмурившись, поднимаю на него глаза, встречаясь с особым вниманием цепкого взгляда. Что-то не так… Делаю глубокий, прерывистый вдох, морщась от удушливого запаха дыма. Уклоняюсь от прямого ответа и делаю интонацию уверенной, но из-за недавних криков голос звучит хрипло, так же как и у него: — Душа должна была вернуться к тебе сегодня, и я… Делаю паузу, заметив отблеск его глаз и более сильный прищур. Хочу продолжить, сказав про личную ответственность перед Орденом, но Лорд меня перебивает: — Я… — он останавливается, подчеркивая значимость предложения отдельным ударением на каждое слово, — говорю не про сегодня, грязнокровка! Хмурые складки на моем лбу разглаживаются, чтобы в следующий момент собраться в выражении полнейшего изумления. Нет! Он же не имеет в виду… Удовлетворившись моим оцепенением, Лорд прикрывает глаза, кривя губы из-за неприятного привкуса мокроты, но затем он сглатывает и возвращается к улыбке, которую я оцениваю как злую и неискреннюю. Поднимает веки, посмотрев на меня так, будто собирается препарировать моё тело по частям, начиная с глаз. — Ты разрушила мои планы и неоднократно вставала на пути, — его ладонь невесомо поглаживает мой висок и спускается к подбородку, а взгляд не оставляет ни на миг. — Настраивала против меня слуг и лгала ради спасения третьих лиц, — приложив ладонь к моей щеке, он обводит контур губ большим пальцем. — Отвлекала от дел своим эгоизмом, играя в равнодушие, и использовала моё расположение в угоду личным амбициям, бросаясь на смерть с убеждением, что я спасу тебя, — сделав паузу, он медленно скользит взглядом по моему застывшему лицу, демонстрируя презрительный оскал. — Спасла ничтожных магглов и уничтожила крестражи, лишив бессмертия, чтобы помочь Поттеру избавиться от меня. Часто моргаю, смаргивая слезы, но пелена всё равно закрывает глаза от его прямого, пронзительного взора. Том небрежно опускает руку на моё плечо тыльной стороной ладони, будто утомившись держать её на весу, но не отводит глаз. — Скажи… — чуть наклонив ко мне голову, он водит челюстью, словно ему неприятно произносить следующие слова, которые звучат с заметной издевкой, — тебе нравится чувствовать себя в безопасности, любовь моя, зная, что даже несмотря на это, я всё равно не смогу убить тебя? Тело открыто сотрясается в дрожи, но не от того, как он меня назвал, а от саркастической формы его интонации. Нет, он произносит это не ради ответного теплого признания, а ради упрека в мой адрес. Однако я с трепетом перевожу негативный смысл этих фраз в наиболее позитивный, ведь в чём-то наши признания схожи. Только я упрекала его в важных человеческих смертях, а он, в силу своего темперамента, возводит обычные помехи, создаваемые противником, в абсолют личной трагедии. К тому же, он преувеличивает порицание за бессмертие, ведь у него остается чаша Пенелопы. Пропускаю эту часть, акцентируясь на главном — боковым направлением по очень кривой линии он говорит, что тоже меня… любит или почти любит, но я придерживаюсь первого варианта, просто фундамент данного чувства у нас разный, а суть одна! Смотрю в его глаза, ощущая жжение от редкого моргания. Он ждет… знаю, что ждет моей реакции! Сейчас я должна поступить мудро и покончить с недосказанностью. Очередные эмоции, которые мы проходим — это изумление! Я не могу больше удивляться, ведь мне известны наши обоюдные чувства. Злиться на упрёк тоже не вариант, как и доказывать отсутствие вины за его чувства. В любви не бывает одиночества, ответственность делится на двоих. Поступок одного влияет на эмоции другого. Лорд виноват в моих чувствах, как и я в его, поэтому скрываться от признания нельзя. Жаль, что я поняла это слишком поздно! Мадам, вы были правы с самого начала, теперь я знаю — чувства не допускают лжи! Через силу заставляю себя успокоиться. Не показываю ошеломленной физиономии, подметив прежнее внимание со стороны прекрасного наблюдателя. Хотя его облик с трудом можно назвать прекрасным из-за получеловеческого лица с запекшейся кровью на коже, но для меня он в любом случае самый лучший… Его бровь поднимается на миллиметр, когда я свожу свои в открытом, доверительном взгляде, который называю добрым восторгом, и нежно беру его ладонь за тыльную часть. Он хмурится, наблюдая, как мои губы расплываются в искренней улыбке повышенного восхищения. Моргаю. Он моргает. Секунда. Одна. Две. Три… До хруста сжимаю его ладонь у своего лица и вызывающе прищуриваюсь, резко прощаясь с ликом упоения. — Вопрос, который ты должен задать, любовь моя… — повторяю его ироничный тон, заставив себя приподняться на локте и приблизиться к его лицу, — понравится ли мне использовать твою временную уязвимость, чтобы… — удовлетворенно встречаю его озадаченный взгляд, скользящий от моего лица по руке, которая хватает его запястье, прижимая к земле, — сладко отомстить за насилие в мэноре? Последние слова я тяну долго и ласково, бесцеремонно опираясь локтем на его грудь. Мои волосы спадают на его щеки, закрывая от лунного света, а давление массы тела вынуждает Лорда болезненно вздохнуть и рефлекторно зажмуриться. Невзирая на внешний героизм, мои внутренности скручиваются в клубок от волнения по абсолютно разным причинам. Во-первых, я не чувствую ног, поэтому не представляю, как подняться наверх по склону. Во-вторых, произнесенная безумная угроза обрастает вполне реальным желанием почувствовать мягкость его плоти внутри себя. Собственно, в-третьих появляется из во-вторых, поскольку я понятия не имею, как обмануть физиологию, ведь для полового акта обязательным пунктом является мужское возбуждение в конкретном твердом виде… Нет! На самом деле об этом вообще нельзя думать, ведь главное — это в-четвертых, а именно в аппарации куда-нибудь подальше… Последующие пункты тоже не менее важны. Нужно узнать число потерь, помочь раненым, обезопасить оставшиеся магические коридоры, ведь до приезда учеников в Хогвартс остается меньше двух дней. Вокзал Кингс-Кросс был под защитой мистера Уизли с отрядом авроров, но я понятия не имею, смогли ли они спасти платформу Хогвартс-экспресса. Если вокзал разрушен, то ученикам придется использовать другой вид транспорта. Отвлекаюсь на Риддла, который по-прежнему держит глаза закрытыми, но… я нервно облизываю губы из-за сухости, когда его собственные расползаются в сдержанной улыбке. Мне становится не по себе от того, что он не останавливает мимику и всё-таки обнажает зубы. Мои щеки заливает румянец от мысли, что он посмеется над моим способом смягчить гнетущую атмосферу и скажет что-то язвительное. Однако все эти предположения исчезают, когда он медленно открывает глаза, сначала задерживается на моих губах, затем смотрит на раны лица и только потом доходит до глаз, которые ожидают его слова. Лорд открывает рот, однако сразу же закрывает, чтобы сглотнуть. Я недоверчиво наблюдаю, как он снова размыкает губы, но опять молчит. Что с ним? Начинаю нервничать, тревожась о причине немоты Моего Лорда, но внезапно его свободная рука опускается мне на затылок. Слабо, но требовательно он давит на голову, вынуждая опуститься ближе. Между нами минимальное расстояние в десять сантиметров, которое заполняет его дыхание, когда он тихо произносит: — Такую восхитительную ведьму я бы сам попросил воспользоваться моей временной уязвимостью. Успеваю потерять весь воздух из легких, когда он давит на затылок, прижимаясь к моим губам. Одновременно мы больно вздыхаем друг другу в рот от личных ранений. Я издаю подобие короткого писка, надавливая на рану от фиолетового пламени, а Лорд вздрагивает от царапины на языке. Не знаю, что на меня находит, но я с каким-то извращенным упоением захватываю его язык, спрятанный в глубине рта, и своим упругим кончиком веду дорожку по шву. Рот сразу же наполняется вяжущим привкусом крови, а давление в волосах усиливается, но я не отпускаю его. По-прежнему держа его руку у земли, свободной ладонью я обхватываю горло, поглаживая рану, а языком активнее терзаю его рот. Грудью ощущаю дрожь Риддла, а рукой бешеный пульс на его запястье, но не могу заставить себя остановиться. Углубляю поцелуй более быстрым движением губ. Только когда случайно прикусываю его язык зубами, он отводит лицо, разрывая бурную связь. Чуть прищурившись, Лорд кидает в меня многозначительный взгляд, а затем собирает с полости рта кровь и сплевывает в сторону, случайно задевая мою ладонь. Отражение действительности… вновь воспоминание. Цепи, приглушенный свет, холодные стены и моя кислая слизь на его рукаве. Теперь мы меняемся ролями, погружаясь в безумие влечения. Скрещиваем взгляды, жадно смотря друг на друга. Он поглаживает загривок, зарываясь в мои волосы, а я наклоняюсь ближе, гипнотизируя его губы, как желанный плод спасения. Болезнь окутывает со всех сторон, превращая внешний мир в тусклые стены, до которых нам нет никакого дела, но… По левую сторону раздается оглушительный треск срывающихся ставней. Мы поворачиваемся на звук. С испугом наблюдаю, как соседний мост в нескольких километрах от нас покрывается огромными трещинами. Раздаются сигналы машин и бесчисленные крики людей. Приподнимаюсь, с ужасом наблюдая за катастрофой, которая происходит из-за недавней атаки заклинаний на мостовые крепления. Господи, он не выдержит! Влага от дождя и реки ухудшает ситуацию. Я срываюсь в сторону моста, без понятия, как помочь людям, но… — Прекрати, Гермиона! — Лорд хватает мою ладонь и с болью садится, держась другой рукой за свое горло. Выворачиваюсь из слабого захвата и встаю на колени, чтобы… но поскальзываюсь, шумно свалившись в воду. — Из-за тебя гибнут люди! — выкрикиваю, хоть как-то избавляясь от горестных эмоций, хотя знаю, что мы уже проходили подобные упреки. Лорд не отвечает и не показывает сожаления. Тянется к палочке, направляя её на свое горло, и произносит: — Вулнера Санентур! — маломощный эффект заклинания заставляет его с презрением посмотреть на падающий мост с видимым пожеланием наихудшей участи для магглов. Пробую подняться, заранее зная, что не в моих силах им помочь. — Акцио, моя палочка! — она крутится на камнях, но все же поднимается в воздух и летит ко мне, пока я выхожу из воды на четвереньках. Лорд проговаривает целительные заклинания, но останавливается, когда нас оглушает знакомый свист крыльев. — Выжил всё-таки, — давлюсь кашлем от количества ненависти в шипящем голосе Лорда. Смотрю на мост, над которым появляется прозрачная птица, трансформирующаяся в гигантского феникса профессора Дамблдора. Кое-как встаю на ноги, крепко держа палочку, а Лорд скрипит зубами от гнева. Небо окрашивается оранжевыми лучами, когда феникс пролетает по краю моста, замедляя разлом конструкций. Удивительная мощь профессора Дамблдора поражает воображение. Отдаленно я горжусь таким сильным лидером светлой магии, ведь в данный момент он спасает сотни жизней. Не сдерживаю улыбки, когда стихийный выброс темной магии Лорда поднимает речной порог с моей стороны. Отскакиваю, врезаясь в Тёмного Источника, который сильно… пожалуй, слишком сильно расстроен здравием профессора… Риддл хватает мой локоть и, прихрамывая, тащит меня наверх к изгороди. Бормочет пустые проклятия в адрес профессора, а я иду за ним, широко улыбаясь. Слава Мерлину… феникс возвышается над мостом, завершая своё чудесное «Репаро». Мост возвращается к исходному состоянию, как вдруг… Лорд резко останавливается, так же как и я, поскольку феникс издает внезапный душераздирающий вопль. С изумлением наблюдаю, как перья разлетаются в разные стороны, превращаясь в пепел, а крылья изгибаются под кривым углом. Нет! В панике перевожу взгляд на Риддла. Нет же! Нет, только не это! Он наклоняет голову, рассматривая феникса, прикусывает изнутри щеку, а затем… я открываю рот в немом крике, прикрывая его рукой… Нет! Господи! Но это правда. Объяснение подобному феномену может быть лишь одно — смерть пришла к профессору после использования большого количества магической энергии. Спасая магглов, он потратил последние силы и не смог больше бороться с проклятием кольца. Исподлобья смотря на гибель феникса, Лорд расплывается в жуткой, предвкушающей, опасной ухмылке. С лицом выразительного удовлетворения он выпрямляет плечи, словно гордится произошедшим, а затем тихо, очень тихо, скорее себе, чем мне, произносит: — Своевременно, — отвернувшись, он продолжает тянуть меня вверх, а я… Я с ужасом распознаю странную, заговорщическую ноту в его интонации. — Почему? — выдергиваю свою ладонь, едва не падая с пригорка обратно к воде. Риддл останавливается, но через несколько мгновений возобновляет подъём к набережной. — Том, что ты намерен делать? — истеричный возглас сопровождается дрожью всего тела. Срываюсь к нему, но ноги по-прежнему не чувствуют пальцев, поэтому я неуклюже падаю на колени, ухватившись за подол его мантии. На этот раз Риддл поворачивается и, наклонившись, хватает меня за запястье. Морщится от болезненного ощущения в своем теле, но напрягает ладонь и тянет меня вверх. — Я говорил тебе раньше, Гермиона, — удостоверившись, что я устойчиво стою на ногах, он делает шаг назад, держа меня за руку, — настало время посетить Хогвартс, — ухмыльнувшись, он переводит взгляд на частицы пепла в небе, а я содрогаюсь в ужасе. — Нет! — вскрикиваю, направляя на него палочку, однако Лорд резко подставляет к моему лбу свою и криво скалится. — Ты не сможешь помешать, любовь моя! Его невербальное усыпляющее заклинание невозможно предотвратить. С пылающим в мучительном страдании сердцем я падаю в объятия Риддла, злясь на весь мир, что не могу остановить его, однако глубинная душевная необходимость помогает призвать на помощь Обряд. Мысленно проговариваю защитное заклинание, искренне надеясь, что действие усыпляющего не продлится столько, сколько наколдовал Лорд. Перед обмороком чувствую, как меня поднимают на руки, дотрагиваясь губами до виска, но даже эта милая ласка не позволяет сердцу биться спокойно…