Дергаю плечом, чтобы янтарь скрылся за воротником, и закрываю веки, обдумывая всё случившееся. Знай я заранее о предстоящем посещении Древнего леса, отправилась бы я туда? Ко мне приходят странные идеи, что впервые наши личные отношения с Лордом влияют на войну. Я не могу участвовать в операциях Ордена из-за малыша. А если Гарри понадобится моя помощь? Или аврорам нужна будет защита жертвенной магии… Повлияет ли моё отсутствие на исход сражения? Раньше я не задумывалась об этом, но… мне нужно найти себе замену до конца лета. Пока не родится ребенок, Ордену понадобятся способности другого волшебника.
Яндекс.ДиректОбучение Zbrushдля всех!18+
Воодушевление накрывает с головой, ведь раньше не существовало отряда Дамблдора, и я не могла никому рассказать тайну Обряда Жертвы. Кого бы я смогла обучить? Колина Криви? Джастина Финч-Флетчли? Оба поддерживают политику директора, оба магглорожденные и оба следуют за Гарри. С трудом представляю себя на месте Ксантиппы. Смогу ли я помочь им постичь основу и действие? Должна. Иного пути нет. Мысль об обучении собственного ученика приятно будоражит рассудок. Настолько сильно, что забываю, где я… — Мой Лорд, возвращаясь к вопросу моей награды… — Круцио! Что ж, Риддл не терпит неуважения, но если я привыкла к его поведению, то Скабиор вряд ли. Громкий мужской крик вынуждает сильнее зажмуриться и ниже опустить голову. Скабиор падает назад, а я отворачиваюсь в сторону Долохова, сжимая кулаки. Каждый раз я покрываюсь мурашками от подобной жестокости, которая вызывает жалость даже к своим врагам. Судя по шелесту мантии, Лорд подходит к Скабиору. Тот затихает и глухо стонет, а затем за моей спиной раздается холодный голос: — Фенриру следует тщательнее следить за егерями, Скабиор, — слышен ещё один крик, но на действие Круциатуса не похоже, — я посоветую ему начать с тебя. Егерь? Так вот, кто этот странный человек. Теперь понятно, почему он ведет себя так безрассудно. — Амикус! Я по-прежнему не поворачиваюсь назад и ориентируюсь на слух. Кэрроу заходит в зал и после приказа Риддла уводит егеря из комнаты. Мысленно радуюсь неуслышанной Аваде. Пока Скабиор уходит, трачу минуту на рассмотрение соседа справа. Ровная спина, но опущенная голова, частое дыхание, но сосредоточенное лицо, напряженный кулак на колене, но свободное сжатие палочки. Антонин внушает мне страх. За короткое знакомство я делаю вывод о его агрессивном характере, однако, в отличие от безумства Лестрейндж, трусости Эйвери и двуличия Малфоя, его поведение не вызывает отвращения, поскольку со стратегической точки зрения подобные последователи соответствуют критериям Лорда. Невзирая на патологические наклонности, Риддл понимает принципы ведения войны. Обычных убийц и палачей, вроде Беллатрисы, недостаточно для политических интриг, поэтому логичным суждением является — значение подобных Долохову. Он ненавидит магглорожденных, и напрашивается вывод, что и в меня он кидал Аваду только из-за этого. Если бы Лорд приказал Пожирателям не убивать Гарри или Рона, то вряд ли бы Долохов ослушался. Размышляя о дефиците отвращения, я нахожу причину в достойном сопернике, но параллельно ужасаюсь уровню его опасности. Авроры гибнут в бою, Орден терпит потери, и с каждой новой крупицей информации я теряю веру в отсутствие будущих жертв. Если произойдет нападение на школу, то Долохов будет участвовать в бою в первых рядах. Не уверена, правильно ли я поступаю, но… для безопасности своих друзей я формирую подлый план о потере авторитета Змея в глазах Долохова, поэтому пока первый раздает приказы Амикусу про вызов в особняк Фенрира, я слегка поворачиваюсь к врагу-соседу и шепчу: — Почему вы выполняете его приказы? — Закрой рот. Милорд уничтожит всех грязнокровок и тебя в том числе! Не знаю, как у него получается так угрожающе шипеть?! У Риддла на это умение особый экзамен перед получением Метки? Или Долохов общается с Нагини?! В любом случае, я рада, что он меня не проигнорировал и тихо ответил. Скорее всего, он чрезмерно предан идеям чистокровных фанатиков, а в Риддле видит искоренителя «грязной нечисти». Ничего нового! Ненавижу! Настоящий Пожиратель! Неимение отвращения не избавляет меня от ненависти. Я получила главный аргумент его преданности Риддлу, теперь его нужно использовать. Подавляю гневный вздох и ещё тише говорю: — Он не так уж сильно ненавидит магглорожденных, сэр, — прищуриваюсь и немного наклоняю голову для встречи с его взглядом, — подумайте, почему он запрещает меня убивать и уродует своих… соратников?! Специально ставлю ударение на последнем слове и не называю его слугой. Остаюсь довольной своей интонацией и наблюдаю, как у него сбивается дыхание, и появляются желваки на скулах. Ноздри широко раздуваются, а лицо краснеет от злости и учащенного сердцебиения. В момент окончания своей фразы я искренне чувствую вину перед Лордом, но отчаянно напоминаю себе о причинах данного выбора. В каком-то смысле, я сравниваю счет в использовании наших отношений в войне. Из-за ребенка Риддла я не смогу работать с Орденом и возможно не спасу близкого человека. Пусть и он лишится своего опасного союзника. Знак равенства. Насладиться триумфом мне мешает внезапная боль в плече. — Как ты смеешь! — искривленные в презрении губы продолжают шипеть, а натянутая цепь наматывается на руку и резко тянется вверх. Я вскрикиваю, привлекая внимания окружающих. Долохов выворачивает мне руку под углом, заставляя упасть на бок и громко закричать. Про себя умоляю Лорда о помощи, однако, когда поднимаю голову, встречаюсь с неприступным лицом, на котором можно заметить лишь недовольный прищур глаз и изменение их цвета. Мой план не совсем срабатывает, поскольку Риддл не демонстрирует беспокойство за мою жизнь. Я слышу его голос тогда, когда Долохов прижимает меня к полу: — Антонин, я разберусь с грязнокровкой! — тон не содержит сомнения в угрозе, но я боюсь, что Пожиратель его не послушает. Однако, вопреки предположению, Долохов сразу же меня отпускает и возвращается на место, вставая на колено. — Прошу прощения, мой Лорд, она меня раздражает, — медленно сажусь на колени, гневно смотря на Пожирателя. Аккуратно провожу цепь под ногами, радуясь длине, и кладу руки перед собой. Пока я вела скромные беседы со своим возможным полезным врагом, комнату покинули Кэрроу и Скабиор. На полу как прежде хнычет Лестрейндж, а я вновь испытываю нездоровое желание мгновенного исчезновения Пожирателей. Впереди у меня много планов по спасению Хагрида и директора, но в данный момент я хочу забыть обо всем на свете, ведь объект моего желания всего в нескольких метрах. Плотно свожу губы и наклоняю голову набок, смотря в глаза Лорда. Пару секунд буравим друг друга противоположными взглядами простоты и тяжести. Я — свободно и легко, он — грозно и обвинительно. Хочу его понимания, поэтому прикусываю край нижней губы и поднимаю брови, словно прошу… прикажи им уйти! В его глазах мелькает странный отблеск различной цветовой гаммы, а нахмуренный лоб доказывает, что он не до конца понимает значение моего выражения. Мысленно закатываю глаза, а снаружи опускаю голову, смотря на него снизу вверх и приподнимаю краешек губ. Шпионские игры явно не мой конек, и я с негодованием начинаю дышать медленно, но прерывисто, открывая рот на выдохе. Морщины на его лице разглаживаются, и в первый раз за сегодня я вижу подобие любопытного взгляда. С тихим вздохом он вновь проходит мимо меня к столу и, остановившись возле Лестрейндж, обращается к Долохову: — Уведи её. — Да, мой Лорд. Пожиратель поднимается с колен и, посмотрев на Беллатрису, негромко произносит:
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Фортуна Фатум
FanfictionКНИГА НЕ МОЯ Он наклоняет голову к плечу и делает шаг в сторону. Мы не приближаемся друг к другу, а обходим по кругу. Медленно. Шаг за шагом, не прерывая зрительный контакт. Так хищники окружают свою жертву. Сейчас битва не магии, а битва естества...