Фортуна Фатум

Часть 107

С уходом профессора комната погружается в тишину. Странным образом я ощущаю себя более уязвимой, как если бы вместо преподавателя ушел бы защитник. Теперь я одна со своими тайными чувствами, которые нужно поведать близким друзьям, но как? Я не знаю, с чего начать. По-видимому, профессор Снейп намекал Гарри о заинтересованности Лорда, но вряд ли упоминал про мое отношение. О чем догадывается Гарри? О принудительной половой связи? О случайной беременности нежеланным ребенком? Или… думает, что меня держали под Империусом, вынуждая проводить время с Риддлом?! Каждое предположение грустно ранит сердце, напоминая, что Лорд и вправду использовал подобные методы, но теперь ничто из этого не имеет значения, поскольку всё уже закрыто в прошлом. Я всегда буду помнить, но не стану сожалеть, поскольку в данный момент я довольна результатом наших отношений. Я люблю, а это главное. Чувство согревает, окрыляя дух, но объяснить путь своих мыслей друзьям очень сложно. Тому в этом плане намного легче, ведь спроси у него Беллатриса об увлечении магглорожденной, то он бы не вдавался в подробности, а просто взмахнул палочкой, отбросив неразумную женщину куда подальше. Мысленно усмехаюсь своему цинизму, представляя изумленные взгляды Пожирателей. Появившаяся на секунду улыбка исчезает слишком быстро, ведь через три дня… Мерлин, как же страшно осознавать, что основной боевой состав жестоких магглоненавистников предстанет перед нами так скоро. Перед глазами мельтешат фигуры Кэрроу, Эйвери, Яксли… Господи, Долохов тоже будет там. Едва ли Лорд сможет вмешаться, ведь неспроста же он угрожал мне проклятием янтаря. Его слова означают, что я должна нести ответственность за свой выбор вернуться в Орден. Меня очень интересует приказ профессора Снейпа, поэтому я нарушаю тишину и поднимаю взгляд на Гарри: — Как мы будем… — неумышленно делаю паузу перед неприятным словом, — выслеживать? — кратко без уточнений, ведь мы понимаем, о ком речь. Покрутив в руках салфетку, Гарри делает тяжелый вздох и встречается со мной рассеянным взором. Теперь я осматриваю его более внимательно. Поникшие плечи, бледность лица, впалые щеки, полоски шрамов на скуле… С мучительным сердцем делаю вывод — пока я отсутствовала, он бился с Пожирателями и оборотнями, помогая аврорату. Его глаза изменились, взгляд стал более тяжелым… вздрагиваю совершенно случайно, подумав о возможном использовании Авады с его стороны. Могло бы быть так, что за время операций он никого не убил?! — Аврорат и Орден будут действовать как единая сила сопротивления, — сведя ладони в замок, он говорит сухим стратегическим языком, — Пожиратели собираются уничтожить все тайные проходы между территориями магов и магглов, включая выход «Дырявого котла», — с ужасом слушаю план Лорда и задерживаю дыхание, боясь пропустить продолжение, — Кингсли составил список всех заведений. — Разве Кингсли не отстранен от аврората? — задавая вопрос, лелею себя надеждой, что ситуация в Министерстве изменилась, однако, переглянувшись с друзьями, не нахожу позитивного отклика. — По приказу Министра отдел закрыли на неопределенный срок для внутренних проверок, — недовольный тихий голос принадлежит Рону. Удивленно перевожу на него взгляд, параллельно ругая себя за пренебрежение к новостям. Конечно, Ордену известно, что Пайус Тикнесс — последователь Лорда, но я не предполагала, что он решится закрыть аврорат. — Однако! — скупо улыбнувшись, Рон поднимает палец, — в больнице наконец очнулся Скримджер, — очень хорошая новость, ведь бывший глава Министерства обязан своим спасением именно Кингсли, — благодаря его связям и влиянию, мы поддерживаем контакт с главными аврорами, ненавидящими режим Волдеморта. Ответив Рону кивком, наклоняю голову, раздумывая о сложившейся ситуации. Пожиратели не смогли убить Руфуса Скримджера, но его травмы способствовали смещению с должности Министра в пользу Пайуса Тикнесса. Скорее всего, его вмешательство мешает планам Лорда, поэтому Скримджера нужно охранять от нового покушения. С ним у нас есть шанс на смену власти. Вроде бы хорошо, но… — Под давлением Тикнесса большинство авроров отказалось сотрудничать с Орденом, — понизив голос, Рон подпирает голову рукой и печально добавляет, — в противостоянии с Пожирателями теперь мы в меньшинстве. Разум крутится, как сумасшедший, объясняя приглашение Ксантиппы. Как ни печально, но под предлогом обучения профессор Дамблдор просит о содействии в борьбе. Наверняка, не только мадам приглашена в Хогвартс… Хогвартс… К сожалению, Лорд выбрал для атаки самое неподходящее время, поскольку до начала учебного года остается меньше недели. Обычно в это время магглорожденные отправляются за покупками школьных учебников в Косой переулок, а значит… о нет! Так вот почему Пожиратели хотят уничтожить коридоры на магическую территорию?! Вместе с магглорожденными и их родителями? Жестоко! Как раз в духе Риддла. С глухим, негодующим возгласом я стукаюсь лбом о стол, закрывая уши руками. — Гермиона, — чувствую на плече прикосновение Джинни. Короткая пауза, а затем я слышу мягкие ноты в голосе Гарри, но смысл слов далек от спокойствия: — Каждая группа будет следить за конкретной точкой атаки. Сигналом к началу является выпущенный Патронус. Медленно выпрямляюсь, заправив волосы за уши. Гарри подходит к главному — к моему вопросу. — Как только появится Волдеморт, внимание всех будет направлено на дуэль с ним, а мы… — Гарри указывает на себя, Рона и меня, — вернём ему душу. Судорожно сглатываю, скрывая волнение от прозвучавшей ненависти в его интонации. Свожу брови на переносице и отчаянно думаю, что план не содержит иных путей. Второй попытки не будет. — Гарри, я пойду с вами! — решительным, упрямым тоном Джинни можно вдохновлять бойцов. — Нет! — одновременные ответы Гарри и Рона вызывают на моем лице легкую улыбку. Начав спорить, Джинни приводит аргументы в пользу своих способностей, а ребята ей отвечают, но… я не слушаю. Наклоняю голову в сторону камина и… злюсь на себя за мысли, несправедливые для Ордена, но я отчаянно боюсь потерять Тома. Если Колин найдет чашу, я верну медальон, а Гарри кинет Аваду, то… Вдруг звучит мое имя. — Что? — возвращаюсь к друзьям и, судя по их ожидающим взглядам, я пропустила какое-то обращение. Мягко улыбнувшись, Гарри приподнимает брови и смотрит на меня. Джинни недовольно кривит губы, подтверждая победу Гарри и Рона в доводах безопасности. Рон прочищает горло и громким голосом, видимо, второй раз произносит: — Он наконец-то ответит за всё что совершил! Случайно прикусываю язык, вздрогнув от горечи во рту. Рон переглядывается с Гарри. Тот кивает и поджимает губы уголками вверх. — Не сдерживайся, Гермиона! После заклинания соединения мы покончим с ним! — Рон делает импровизированный жест руками, показывая эффект взрыва, а во мне переворачиваются внутренности, — только будь осторожна, ведь ты потеряешь магию, поэтому держись позади, а остальное мы сделаем сами. Господи, нет! Я сижу каменной статуей, изливаясь внутри слезами. Гарри снова кивает Рону, а затем тянется к моей дрожащей руке. Погладив ее, снисходительно и ласково произносит: — Он больше не тронет тебя! Один крестраж не спасет его от проклятий. Мы сможем уничтожить физическую оболочку, — почувствовав усиление дрожи в пальцах, Гарри делает вывод, что причиной тому страх перед Тёмным Лордом, поэтому сжимает мою ладонь, будучи уверенным в ласковой поддержке, — я смог это сделать ребенком, значит, смогу и сейчас. Всё будет хорошо! «Всё будет хорошо». Мне плохо. Я не моргаю. «Всё». Тело дрожит. Гарри хмурится. «Будет». Рон стирает улыбку со своего лица, наблюдая за моей бледностью. «Хорошо». Нет! Нет! Никогда не будет! Когда-то эти слова вытаскивали меня из темноты, а поддержка Гарри спасала от мрака, но сейчас каждое слово насквозь пропитывается болью. Во мне срабатывает не просто защитный рефлекс в адрес близкого человека, а мания самопожертвования. Невероятно! Я сама готова умереть, ради спасения тирана и злодея. Это ужасно и неправильно, но Риддл мой тиран и злодей, поэтому я не могу справиться с эмоциями. Невинные слова Рона превращаются в пытку, а искренность Гарри в «Круцио». Но окончательно меня добивает фраза Джинни: — К счастью, твой ребенок никогда не узнает, кем был его отец. Остановитесь! Все! Я отдергиваю руку от Гарри так резко, что ударяюсь локтем о спинку стула. Он недоуменно держит свою ладонь на весу, а я качаю головой в отрицании и закрываю глаза рукой. Джинни! Раньше у меня были подобные мысли, но это было так давно. Сейчас же… Он защищал его, подарив янтарь. Он держал его на руках, проверяя здоровье. Он смотрел на него… Он смотрел, как отец на сына! Я бы не стала скрывать от Серпиуса правду. — Ребенок? — сквозь кричащие мысли я слышу шокированный голос Рона. Задыхаюсь в безысходности, улавливая яростный возглас: — Змееликий урод! — Рон ударяет ладонью по столу, а я подпрыгиваю от громкого звука. Смотрю на его пылающие щеки и гневный взгляд. Джинни прикусывает губу, жалея о словах, а Гарри низко опускает голову, скорее всего, жалея меня. Урод? Знали бы они настоящий облик Тома… — Почему ты раньше не рассказала? — Рон поворачивается ко мне, с несколько секунд осматривает живот, а затем нервно проводит рукой по своим волосам. Слова не доходят до глотки. Отвечаю со второй попытки: — Я боялась вашего презрения, — почти правда, которую я с трудом выдавливаю из себя. — Гермиона, ты же ни в чем не виновата! — пока Рон справляется с дыханием, Джинни наклоняется ближе ко мне и вкладывает сопереживание в интонацию. Профессор, где же вы? Я не справлюсь. Мне плохо от подобного разговора, но если признаюсь в этом, то сделаю еще хуже. — С чего бы нам презирать тебя? — Рон кидает взгляд на потолок и раздраженно хмурится. Сглатываю и, скользнув взглядом по Джинни, останавливаюсь на Гарри… замираю! Скрестив руки на груди, он смотрит практически сквозь меня чуть прищуренными глазами, а я вдруг вспоминаю, что говорила ему в коридоре. Будто бы насильно он заставляет себя смягчить выражение, но всё-таки тихо спрашивает: — Почему мы должны ненавидеть и презирать тебя? — выгибает спину и наклоняет голову вперед, — Риддл навредил всем нам, — вздрагиваю от произнесения фамилии Тома устами друга, — он убил моих родителей, хотел убить твоих, от змеиного яда едва не погиб мистер Уизли, а Джинни… — взгляд Гарри ужесточается, а голос понижается до более грубого тона, — могла умереть из-за дневника. Джинни наблюдает за Гарри с легкой полуулыбкой, а я со страхом и болью от его слов. Рон наигранно громко вздыхает, буравя меня пронзительным взглядом. — Ты бы никогда не сдалась, Гермиона, я уверен в этом, — поправив очки на переносице, Гарри прямо спрашивает, — что тебя беспокоит на самом деле? Дойдя до черты, я в мгновение теряю все свои силы. Моральное истощение не заставляет долго ждать. Я откидываюсь на стул, безвольно опуская ладони на колени, и прикрываю глаза. Как жаль, что ребята не поняли намека профессора Снейпа про «определенную взаимность». — Гермиона? — голос Гарри, как лезвие по венам. Прости, Гарри! Рон, я виновата! Джинни! Прости! Простите все! — Не сдалась, — выдыхаю слишком тихо, вынуждая Гарри опереться на стол ближе ко мне. Он сидит напротив меня, замечая любые изменения, но боковым зрением я также улавливаю реакции Рона и Джинни. — И не сдавалась до тех пор, пока не поняла, что моя жизнь поделилась на две части, — медленно дышу, успокаивая дыхание, но голос все равно дрожит, — одна из них принадлежит вам, — пробегаю быстрым взглядом по друзьям, вернувшись к Гарри, — а другая добровольно отдана Тому. Намеренно сказанное имя срабатывает, как рычаг взрывного устройства. Гарри безотрывно смотрит в мои глаза, не веря слуху. Джинни вопросительно переводит взгляд с Гарри на Рона. Качнув головой, смаргиваю слезы и произношу: — Я выполню задание Ордена и верну душу Волдеморту, но… — делаю глубокий вдох, признавая свой страх, — во мне нет больше ненависти к нему. — Что? — Рон поворачивается ко мне корпусом, едва ли справляясь с голосом. — Он проклял тебя? — вопросу Джинни можно рассмеяться, ведь подобного заклинания не существует, а поить меня амортенцией Лорд бы не стал. Гарри молчит, покусывая губу, а я отрицательно качаю головой и, не сдержавшись, чувствую слезы в уголках глаз. У меня не хватает храбрости оправдывать себя, поэтому я оправдываю Лорда: — Он всегда защищал меня, — жмурюсь и всхлипываю, — вместо того, чтобы забрать медальон и напасть на вас в лесу, он спас меня от смерти, — опускаю голову, скрываясь волосами, в тихой комнате звучит лишь мой жалкий плач, — и спас Серпиуса. — Серпиуса? — Джинни шокировано смотрит на меня, а я коротко киваю и резко запрокидываю голову, разгоняя слезы. — Это… наш сын. Наступает тишина, которая давит на слух страшнее воплей банши. — Гермиона, он лжец и манипулятор! Он использовал тебя, так же как и меня на втором курсе! — Джинни повышает голос, который срывается к середине фразы на высокие ноты. Гарри издает подобие страдальческого стона, а затем внезапным рывком поднимается и хватает меня за плечи. Джинни вскрикивает от шума упавшего стула, а Рон встает следом, придвигаясь ко мне. — Нет ненависти? — Гарри сжимает мои плечи и наклоняется к лицу так близко, что я чувствую его затрудненное дыхание, — а что тогда есть, Гермиона? Что он с тобой сделал? — отодвинув меня назад, он всматривается в мое лицо. — Гарри, — Рон осторожно дотрагивается до его локтя, прося отпустить меня. Я открыто смотрю в зеленые глаза, получая извращенное удовольствие от чувства вины. Правильно, Гарри! Я совершила ошибку, и твои упреки вполне заслуженные. Как же больно… Вместо ответа на вопрос, я сипло произношу: — У нас с ним личные счёты, Гарри! — взглядом ищу понимания и тихо шепчу, — так же как и у тебя! Неожиданно в его глазах мелькает странный блеск. Прищурившись, он отводит взгляд, а затем низким голосом неторопливо говорит: — Мой счёт закончится смертью, — ослабив хватку, он смотрит на меня исподлобья, — а твой? Отпустив, Гарри выпрямляется в полный рост, опираясь на край стола руками, а я отстаиваю свои убеждения и поднимаюсь напротив. Рон стоит рядом со мной с открытым в изумлении ртом, а Джинни подходит к Гарри, дотрагиваясь до его руки. — Спасением, — отвечаю с его же интонацией. Гарри крепко жмурится, будто надеясь, что открыв глаза всё исчезнет, и глухо спрашивает: — Спасением кого, Гермиона? Поворачиваюсь к Рону, встретив хмурый, беспокойный взгляд. Он молчит и, приподняв бровь, смотрит на меня. Сейчас я должна сделать выбор, ведь Гарри прямым текстом спрашивает, буду ли я способствовать ликвидации Тёмного Лорда или нет… — Вас, — указываю на каждого по очереди, — себя, — опускаю ладони вдоль тела и добавляю, — Ордена. Какое-то время мы стоим молча. Я буравлю стол, а Гарри наблюдает за мной. Чувствую острый, внимательный взгляд и боюсь встретить презрение. — Я обещал, что не возненавижу тебя, — вздрагиваю и настороженно поднимаю глаза на Гарри. Дернув плечом, он смягчается в лице и, постукивая пальцами по столу, задумчиво произносит: — Я сдержу слово, потому что верю в тебя, — мое сердце перестает биться от искренности его слов, — но мы должны добиться цели, — Гарри скрещивает пальцы с Джинни и позволяет себе улыбнуться краешком губ, — и закончить войну. Согласна. Должны. Закончим. Я тоже в тебя верю, Гарри! — Ты готова пойти на жертвы, Гермиона? Серьезный вопрос, на который я даю отрицательный ответ головой. Жертвы в данном случае — мои чувства к Лорду и долг перед Орденом. — Нет, Гарри, я пойду на всё, чтобы свести жертвы к минимуму, — поднимаю ладонь над столом внутренней частью вверх и решительным тоном говорю, — я никогда не предам нашу дружбу и сделаю всё возможное, чтобы в магическом обществе наступил мир. Кашлянув, Рон переступает с ноги на ногу и тихо произносит: — Мир наступит с падением Волдеморта. С падением Тёмного Лорда! Верно! Но в данный момент я не хочу думать о смерти и полностью концентрируюсь на нынешних проблемах по защите магглов и возврату медальона. Поэтому я неторопливо киваю. Данный жест находит отклик в глазах Гарри. Не прерывая зрительного контакта, он вытягивает вперед руку и вместе с ладонью Джинни захватывает мои пальцы. Теперь его улыбка напоминает прежнюю. Доверительную и теплую. — Мы справимся! — утверждение в его устах звучит разумеющимся фактом. Я улыбаюсь в ответ и сжимаю его ладонь. — Вместе, — с моей стороны получается не менее гордо. Рядом иронично вздыхает Рон и ловким жестом закрывает наши руки с двух сторон. — У всех личные счеты и разные мотивы, но объединяет нас единая цель, — Рон тоже улыбается, прижавшись к моему плечу своим. Джинни кивает, Гарри наклоняет голову, а я говорю: — Спасение магглов. — Магглорожденных, — произносит Гарри. — Волшебников, — добавляет Джинни. Крепко скрещивая руки, мы впервые за долгое время наслаждаемся прежним доверием. А я радуюсь, что наконец-то признала свои чувства. Возможно, они не понимают меня, но Рон прав, у каждого свои мотивы и своя судьба. Жизнь отталкивает нас друг от друга, наделяя личным опытом и принципами. Гарри верит в меня, а я верю в него, больше ничего не имеет значения…