Фортуна Фатум

часть 7

— Гермиона, почему ты не любишь квиддич? — моргаю несколько раз и поднимаю руку вверх, уворачиваясь от яркого солнца. Как же хорошо лежать вот так как сейчас: на мягкой зелёной траве с лёгким ветерком под ярким полуденным солнцем. Поворачиваю голову вправо и, искренне улыбнувшись, говорю: — Возможно, потому что я не могу себя в нём проявить, хотя никогда в этом не признаюсь, — я такая счастливая и могу сказать ему всё, что хочу. Считаю его хорошим другом. — Ты призналась мне, — подкинув сувенирный снитч, Виктор ловит его и наклоняется ко мне, — а меня полюбишь?

Внезапно, небольшая туча закрывает солнце. Я сажусь, чувствуя сильный поток ветра, развевающий на ветру мои волосы. Неспешно поворачиваюсь к Виктору с лёгкой улыбкой: — А ты сможешь остаться со мной? — Я должен буду уезжать на матчи, — как только он это произносит, ветер усиливается, а небо покрывается тёмно-серыми облаками. Что-то не так. Оборачиваясь, я не могу сдержать нарастающей паники. Рядом с деревом, у которого мы сидим, из корней начинают выползать десятки чёрных змей. Со звонким вскриком резко поднимаюсь и только собираюсь взять Виктора за руку, как оглянувшись, не замечаю никого. — Виктор, где ты? — отступаю назад, следя испуганным взглядом за змеями, и безуспешно зову друга, — Виктор! Мои крики остаются без ответа. Небо окрашивается в серый цвет, а я разворачиваюсь, чтобы сбежать от хищных тварей, как вдруг, прямо из неба с мерцающим зелёным отливом спускается человек в чёрном капюшоне. Я не вижу его лица и задыхаюсь от нехватки воздуха. Что мне делать? Впереди меня он, а сзади бесчисленное количество ядовитых змей. — Нет, пожалуйста, нет! — мотаю головой и пячусь назад от наступающего на меня человека, и случайно задеваю ногой змею. С пронзительным криком теряю равновесие, падая на чешуйчатых тварей, а они в свою очередь обвивают запястья и лодыжки, растягивая меня в разные стороны. Человек в чёрном подходит ко мне и слегка наклоняет голову вперёд. Я чувствую на себе его взгляд, но всё ещё не вижу лица. Змеи щекочут кожу, а я плачу, молясь о побеге, и вспоминаю свои глупые отговорки для Виктора. Лучше бы я сразу согласилась на его предложение, даже когда он сказал, что оставит меня ради квиддича, ведь теперь я не могу выбраться из этой ловушки и скорее всего никогда его больше не увижу. Смотрю на чёрное изваяние перед собой и тяжело дышу. Он поднимает волшебную палочку, а я вижу длинные ногти, держащие древко. Меня трясёт от липкого страха и неизвестности. Кто он? Не могу сообразить, а он нацеливает на меня палочку, снимая капюшон, и я слышу саркастический голос: — А вот я тебя никогда не оставлю. Мгновенная зелёная вспышка смертельного заклинания отражается в красных глазах, разрывая моё тело на части, и… Я просыпаюсь. Дыхание затруднено, голова кружится, колено ноет, а область плеча и лопатки горит огнём. Долго прихожу в себя от приснившегося кошмара и закрываю лицо руками. Горькие всхлипы заполняют пустое пространство, но я не пытаюсь успокоиться. За столь короткий промежуток времени я многое перенесла и не могу справиться с тревожными эмоциями. Не хочу справляться. Не уверена, что в ближайшее время смогу колдовать. Моя магия, как будто бы перенесла препарирование. Её разрезали и не зашили до конца. Потребуется время для восстановления. Осматриваю повреждения и разминаю плечи, боль не такая сильная, как в ноге. Ложусь на спину, чтобы побыстрее успокоиться. Это всего лишь глупый сон, подброшенный моим многострадальным разумом, который недавно был отравлен тёмной магией. Ненамеренно появляются воспоминания вчерашнего. Или сегодняшнего? Сколько я спала? Смотрю в окно. Когда мы прибыли сюда, была ночь, а сейчас светит солнце. Морщусь из-за напоминания кошмара и стараюсь выбросить из головы змей. Я на матрасе. На пустом матрасе без крепления и постельного белья. Я почти на полу. Лорд явно не собирается меня баловать, ублюдок! Гоню прочь мысли про Риддла из сна и думаю о своей магии. Теперь понятно, Волдеморт разрешил мне взять палочку, чтобы я постаралась вновь избавиться от Метки, но когда я сказала ему, что всё дело в древней жертвенной магии, он вышел из себя и попробовал другой способ выявления моих способностей. Скорее всего, во время акта он ощущал мою магию, так же как и я его. Интересно, что он почувствовал? Узнал ли что-нибудь обо мне? Слегка закусываю губу и… в тот же момент яростно мотаю головой. Нет! То, что он сделал — ужасно. Я испытывала ни с чем не сравнимую пытку. Он ворвался в моё личное пространство, забирая то, что не имел права трогать. Но его мощь… Поворачиваюсь на правый бок и подпираю рукой голову. Невообразимый силовой поток! Его магия будто бы вобрала в себя мою, окутывая нас мощнейшими энергетическими импульсами. Его желание было — причинить мне боль, а что если его желанием будет удовольствие… Поворачиваюсь на левый бок. Нет, не хочу об этом думать, даже сложно представить, что случилось бы с моим разумом и телом. Невообразимо! Широко зевнув, опять ложусь на спину и закрываю глаза. *** Вздрагиваю, услышав шум. Щелчок. Поворачиваюсь на звук и вижу перед собой эльфа. Судя по его внешнему виду, местные обитатели дома точно не согласятся присоединиться к Г.А.В.Н.Э. Скорее запустят в меня Аваду. Старый эльф мельком глядит на меня и ставит небольшую тарелку со стаканом на стол. Я встаю с матраса и делаю шаг к нему. — Здравствуй, я Гермиона Грейнджер. — Грязнокровкам нельзя обращаться к эльфам. Грязнокровки не имеют прав, — с этими словами он закрывает уши рукой и с тихим щелчком исчезает. Гневно смотрю на место, где только что стоял маленький домовик и сжимаю кулаки. Отвратительное место, ужасные хозяева и наглые эльфы. Поворчав с минуту, моя вспышка гнева сменяется жалостью. Бедные, безвольные существа тоже заперты здесь, как и я. Не знаю, чей это дом, но наверняка здесь прошло не одно собрание Пожирателей смерти. Едва ли хотя бы один эльф был удостоен одобрительного кивка. Посмотрев на тарелку с едой, я понимаю насколько голодна, но жалкие крохи, которые мне дали, вызывают тошноту. Принюхиваюсь к напитку. Вода. Делаю маленький глоточек, пробуя вкус. Совсем не похоже на Веритасерум и эликсиры правды. Обычная вода. Выпиваю залпом, умирая от жажды, при этом раздумываю — вряд ли Волдеморт захотел бы тратить ценные ингредиенты для такой, как я. Думаю, он понимает, что я мало знаю об Ордене, а фамилии основного состава ему известны и так. В любом случае, он может использовать легилименцию. Я не смогу сопротивляться, уверена в этом. Знание теории мне не поможет. Начинаю мерить шагами комнату. Не помешало бы найти уборную. Дверь, через которую вышел Риддл, ожидаемо заперта. Подхожу к тёмному углу. Ещё дверь. Я не заметила её раньше при таком скудном освещении. Камин по-прежнему горит мощным пламенем, вероятно на него наложены чары вечного огня. Ванная выглядит ужасно. Плитка покрыта трещинами, паутина обрамляет углы и жуткий холод вокруг. Горько усмехаюсь, так как на ум не приходит ничего, кроме слов — это моя могила. Глубоко вздыхаю, пользуясь предоставленным. Из крана течёт только холодная вода, зеркала нет, поэтому я неуклюже и бегло смываю с одежды всю грязь, но следы крови так и остаются на всей мантии. Снимаю её и откидываю прочь. На мне синие джинсы и школьная блузка. Потрогав себя, вдруг замираю. На глаза наворачиваются слёзы, потому что пальцы ощущают жёсткую нить верёвки. Та самая, за которую Риддл схватил меня на первом допросе. В тот раз, оказавшись у ворот Азкабана, я заправила её за ворот мантии, которая была застегнута до горла. Тогда она не мешала мне, а сейчас… Сейчас я считаю её поводком. Поводком, на который меня посадил Волдеморт. Склонившись над раковиной, усердно умываю лицо. Тру настолько сильно, что щёки начинают гореть, но я не останавливаюсь, вспоминая алые слёзы. Ледяная вода ли это или жуткие сцены минувших событий, но я начинаю дрожать. Полотенец мне не дали, поэтому я выхожу в прохладу комнаты с бьющимися друг о друга зубами. Сворачиваюсь калачиком на матрасе, согревая дыханием холодные пальцы. Сейчас я была бы рада даже слезам, ведь они смогли бы хоть немного согреть лицо, а так я просто замерзаю. У меня не остаётся выбора, с безысходностью вновь возвращаюсь в ванную и хватаю смятую мантию. Укрываюсь ею с головой и стараюсь заснуть, умоляя высшие силы избавить мои сны от красно-зеленых цветов. *** Меня мучают кошмары. Раньше такого не было, поэтому думаю, что это последствия тёмной магии. Устало потягиваюсь и смотрю в окно. Тьма. Не знаю, сколько я спала, но сейчас ночь. Тарелка с едой никуда не делась, поэтому я подхожу и брезгливо пробую густую похлёбку, которая не имеет вкуса. С трудом заставляю себя поесть.

Что Риддл со мной будет делать? Почему он не приходит? Усмехаюсь своим мыслям. Больше всего на свете я хочу забыть о нём и никогда больше не встречать, но неизвестность сильно пугает. Что он сказал перед уходом? Что мы не закончили. Не закончили что? Вздрагиваю, вспоминая его последнее изречение. Интуиция подсказывает, что в его словах был скрытый подтекст. Я никогда не выигрывала у него дуэли и не пыталась нападать. Случай после второй аппарации не беру в расчёт, ведь мы оба знаем, что это был отчаянный порыв в связи с безнадёжностью. Я и не предполагала, что смогу обезоружить его. Уверена, он знает это. Тогда почему он так сказал? Я не смогу одолеть его. Магией? Или… он имел в виду что-то другое? Что было до этого? Боль, боль, ещё раз боль, а затем… затем я просто проявила непослушание, не сдалась и сохранила свою магию. Обречённым жестом кидаю ложку на стол и отодвигаю тарелку. У меня скоро начнётся истерика. Возможно, я придумываю то, чего нет. В ином случае, я не могу найти оправдания его словам, ведь на самом деле мне кажется, что это был вызов. Личный. Меня пугает комбинация слов — личное и Тёмный Лорд. Между нами не может быть ничего личного и конечно же он не имел в виду, что у нас теперь своё психологическое противостояние, независимое от всеобщей войны, независимое от Пожирателей и независимое от Ордена. Ведь нет же? Закрываю лицо руками, заливаясь диким хохотом, и отворачиваюсь к стене с ненормальными мыслями. Внутренняя интуиция режет меня открывшейся истиной, и я задыхаюсь осознанием. Я точно знаю ужасающую правду. Он именно это и имел в виду!