Фортуна Фатум

поцелуй

— Грейнджер, такими темпами ты затопишь комнату. От долгих рыданий у меня закладывает уши, поэтому я не сразу слышу голос Седрика. Я никогда не позволяла себе плакать перед кем-то. Даже перед родителями. Не могу избавиться от мысли, что слёзы — признак слабости, даже если после них становится легче. Сейчас мне всё равно. Настолько стыдно и горько за свои воспоминания, которые я не смогла спасти, что парящее рядом привидение не вызывает смущения. — Давно ты здесь? — пытаюсь стереть солёную влагу с лица и смотрю на друга. Уже друга. Мы не особо часто общались в Хогвартсе, он учился на старшем курсе, но теперь Седрик является единственным, кто напоминает мне о школе. О школе, которая стала мне вторым домом.

Яндекс.ДиректЛетний курс «Начинающий дизайнер»yandex.ruЛетний интенсив для детей от 9 до 16 лет «Начинающий дизайнер».Летний интенсивКурсыПрайс

— Почти сразу же, как ты вернулась. — Седрик понуро опускает голову и, словно засмущавшись, отлетает от меня к столу. Действительно, женские слёзы часто вгоняют людей в ступор. Проверено на Роне и Гарри. Пытаюсь придумать другую тему и улыбнуться: — Чжоу когда-нибудь плакала перед тобой? Зря. Зря я напомнила про его бывшую возлюбленную. Опять сказала не подумав. Его печальный взгляд вызывает новые слёзы, но я мотаю головой, чтобы прогнать их, и причёсываю пальцами непослушные кудри. — Прости, — жалобно шепчу и прикусываю щёку изнутри. Седрик пытается натянуто улыбнуться и также шепчет: — Ничего, всё хорошо, Грейнджер. Я почти свыкся с реальностью. А Чжоу… — его улыбка становится искренней, — нет, я никогда не видел её слёз. Пару минут мы молчим, но я не могу больше держать в себе слова отчаяния и говорю: — Я должна выбраться отсюда, — вероятно, мой голос звучит таким глухим и мрачным, что Седрик слезает со стола и, подойдя ближе, садится рядом со мной на матрас. Он поддерживает меня сочувствием и вниманием, что слегка улучшает моё настроение. Я давно не слышала позитивных слов утешения. Меньше недели я нахожусь в этом аду, а такое впечатление, что прошло больше месяца. Каждая встреча с Риддлом забирает все мои силы. Каждая встреча… Вспоминаю его слова, что удивляю его при каждой встрече и закрываю лицо руками, избавляясь от наваждения. Страшного наваждения об обещании. Обещании, что он не успокоится, пока не уничтожит меня. Не физически, а духовно. — Он сделал тебе больно? Пытал? — убираю руки с лица и смотрю на Седрика. Хочу закричать, что он разрушает, истребляет, убивает меня, но слова горьким комком застревают в горле. Чувствую, если произнесу, то он победит. Если признаюсь в поражении и приму решение о капитуляции, то разочаруюсь в себе, а я не могу допустить подобную беспечность. С каждым разом я испытываю страх, что сломаюсь, но страх призывает ненависть и злость, а они в свою очередь не позволяют сдаваться. Я не всегда понимаю, какую использую злость. Злюсь на него? Или больше на себя? На себя за слабость и беспомощность? Да, скорее всего, на себя. Не могу переступить через гордость, поэтому даю себе слово никогда не опускать руки и не сдаваться. Иначе я сама себя уничтожу. Совесть меня убьёт. Пользуюсь самовнушением про твёрдость духа и отвечаю Седрику: — Нет, но он использовал легилименцию и узнал некоторые сведения, которые не должен был узнать. — Не вини себя. Мы даже в школе не практикуем защиту окклюменцией. — Знаю, — делаю пару глубоких вдохов и окончательно успокаиваюсь, глаза становятся сухими, а разум начинает быстрее соображать. — Хотя у меня был шанс научиться. Седрик хочет что-то сказать, но я поднимаю руку и слегка улыбаюсь ему, останавливая от утешения. Я сама виновата во всём и не буду прятаться за маской отрицания. Кивнув, Седрик переводит взгляд на камин. Снова удобное молчание, а потом он вдруг резко поднимается на ноги и произносит: — Есть идея. Возможно, я смогу тебе помочь. Радостно улыбаясь, он начинает мерить кругами комнату, а я удивлённо смотрю за его метаниями: — Ты можешь привести кого-то сюда? — Почти… — он останавливается напротив меня, — до того, как найти твою комнату, я прошёл по окрестностям вокруг особняка. Возвращался на кладбище и изучил ареал моего возможного перемещения. Я слушаю очень внимательно и про себя радуюсь, что из всех призраков мне достался тот, кто отлично учился и использует понятные, правильные термины. Это не прерывающиеся на каждом слове объяснения Гарри и не перебивающие слова Рона. Неспроста Диггори-младший участвовал в Турнире. — В округе больше ничего нет, кроме кладбища и особняка. С правой стороны здания в нескольких километрах есть небольшой лесничий домик, но он пуст и на камине нет пороха, чтобы сбежать. — Твоя область передвижения не позволяет вырваться за пределы леса и сказать кому-нибудь, чтобы вызвали авроров к дому, — не совсем понимаю, как он может мне помочь, если кладбище заброшено, а в лес никто просто так не приходит. Мало шансов, что ему встретится добропорядочный гражданин в лесу, а не Пожиратель смерти без маски. Тогда уж точно они усилят защиту дома, и я вряд ли увижу Седрика снова. — Грейнджер, есть возможность вызвать сюда Поттера. Моему удивлению нет предела. С недоумением смотрю на него. Пытаюсь соображать, как вдруг осознание приходит мгновенно. Встаю с матраса и подхожу к Седрику: — Сны! Ты вызывал Гарри через сны! — моя надежда восстаёт из пепла, загораясь сильным огнём. Я широко улыбаюсь и смотрю с признательностью на своего возможного спасителя. Он сосредоточен, уверена, что размышляет про свои дальнейшие действия. — Есть одна проблема, Гермиона. Я много раз пробовал и не сразу получалось. Насколько я понял, вы пришли сразу, как только он увидел сны с моей просьбой. Вы пришли в сентябре, а я начал призыв ещё летом. Улыбка медленно сходит с моего лица, но я отчаянно пытаюсь не упустить любой шанс спастись: — Возможно, в этот раз получится раньше… — Я постараюсь сконцентрироваться и попасть в его сон быстрее, — сделав паузу, Седрик дёргает головой в сторону, — скажу, чтобы пришёл с Дамблдором. Если бы он не был призраком, обняла бы Седрика, а так я скорее полечу сквозь него и сломаю нос о твердый пол. Не могу справиться с эмоциями и улыбаюсь во все зубы. Это мой шанс на спасение. Дамблдор и Гарри придут сюда с аврорами, они обязательно спасут меня. Седрик тоже широко улыбается мне, но внезапно улыбка исчезает, и я вижу, как он хмурит брови. — Что такое? — Призыв возможен только на месте смерти… Немного виновато он опускает голову и продолжает: — Мне придётся вернуться на кладбище и быть там всё время, — он смотрит на меня, словно извиняясь, — до прихода Гарри. Смотрю в пол, мне страшно оставаться в этом доме одной. Я не хочу терять связь с Седриком, но есть возможность сбежать. Как бы тяжело мне не было, нужно следовать плану. — Я… — быстро прочищаю горло и стараюсь говорить спокойным голосом, — я справлюсь. Кивнув, Седрик отлетает к окну, напоследок смотрит на меня грустным взглядом, и я слышу его мрачный голос: — Грейнджер, из-за меня ты оказалась здесь, — я озадачена его словами, но он поясняет, — если бы я не вызвал Поттера, тебя не схватили бы Пожиратели. Чувство вины. Снова. Я никогда не винила Седрика, даже мысли об этом не было. Я всегда винила только себя, поэтому искренне улыбаюсь и отвечаю: — Это не твоя вина. Не твоя. Ещё раз кивнув, Седрик хочет что-то сказать, но я опускаю взгляд в пол, а когда поднимаю, его больше нет в комнате. Мысленно шепчу «прощай». Конечно, я надеюсь на спасение, но не могу отделаться от мысли, что… меня не отпустят. После ухода Седрика я чувствую ужасное одиночество. Книга, которую мне дал Риддл, лежит на столе и манит прикоснуться к бесценным страницам. Я должна узнать подробности того, что придётся использовать для поиска. Я понятия не имею, как управлять древней магией. Сажусь за стол и погружаюсь в мир книжных строк. *** Я разочарована. Неудивительно, что мало людей использовали Обряд Жертвы. Даже в этой книге сведения даны лишь поверхностно. Перечитывая несколько раз нужные главы, я вывожу два обязательных пункта для её использования. Первый — искренность. Бескорыстное желание, не подпитываемое угрозами и лицемерием, должно призвать магию. Сначала я не понимаю, почему так мало людей её используют. Волшебники гибнут каждый день. Наверняка есть семьи, где мать или отец отдадут свою жизнь за умирающего ребёнка. Как миссис Поттер. Так же как и любящий муж за жену, или наоборот. Почему её не используют так часто? Неужели у меня и у Лили Поттер желание спасти преобладает над желаниями других людей?! Пролистав странички, я нахожу ответ и выявляю второй обязательной пункт — знание. Призвать древнюю магию может тот, кто знает о её существовании.