38 меридиан с.ш.

Айова

Лунный диск озарял задумчивого Маккензи. Подпускать кого-то к себе — непривычно. Быть с ней — непривычно.

Памела, утомленная празднованием, сразу забралась к себе в «кровать». Его губы тронула усмешка — он вспомнил, как она отказалась спать с ним. Забавно.

Сегодня было неплохо. Неидеальная парочка, конечно, но вполне достойно сыграли. По большому счёту его вина — вспылил слегка, но кто Стивена за язык тянул?

Чем больше Маккензи проводил с Мел времени, тем больше видел в ней мать. В глубине души сходство успокаивало его и согревало, но в реальности — в суровой реальности — Нэйт был вовсе этому не рад. Ложные надежды хуже шальной пули. Повадки Памелы: учтивость, скромность, внимательность и любопытство напоминали Маккензи о детстве. Это не играло на руку. Ему потребовались долгие годы, чтобы зарыть события прошлого, отказаться от своих мечт — стать инженером и уехать из Америки — и принять волю отца. Последнее было самым тяжелым для него — он унаследовал от Камиллы стремление добиваться всего сам, и блюдечко с голубой каёмочкой ему было ни к черту.

Когда Бесфорд рассказывал о планах на будущее, Нэйт думал, что это шутка. Обычные сказки на ночь... Но репетиторы по естественным наукам, поездки в лабораторию, логистика поставок и прочий вынос мозга стали вынужденной частью его паршивой жизни. В пятнадцать лет он по полной ощутил вкус «золотого ребёнка», когда Тринити чуть не убили на его глазах.

Вставал выбор либо ты, либо тебя. И Нэйт, сжав челюсти, выбрал держать пистолет, а не подставлять лоб под дуло.

От наставлений отца у него в затылке образовалась дыра. О фармацевтике в повседневной жизни Нэйт и слышать не мог — сидело у самой глотки.

Сигареты в пачке кончались. Нэйт достал последнюю и закурил. Надо было захватить с собой толстовку, под ворот футболки забирался ночной воздух.

Дверь веранды открылась. Маккензи не обернулся, выдохнул дым.

— Ты бы бросал курить.

— Перейти на траву, как ты? Вижу, от бессонницы не спасает.

— Не спасает, зато ноги не болят, — Лети пальцами приподняла его пачку и положила на место.

— Кончились, — Натаниэль передал ей свою сигарету. Она сделала глубокую затяжку. Её руки удерживали махровый изумрудный халат.