Мой личный адвокат/P.M1

Part 14

Пэйтон
Он замялся, не сводя глаз с тяжелого пистолета в моей руке.
— Я знаю только имя одного.
Я великодушно склонил голову.  — На данный момент этого достаточно.
— Картер Андретти, — признался он, вздохнув. — Я ходил с ним в школу.
— Как причудливо, — издевался я, ткнув пальцем в Кио, который тут же кивнул и пошел прочь, набирая номер на телефоне.
Мне не нужно было говорить ему, чтобы он нашел Картера и ужасно его убил, но только после того, как он признаётся, кем были другие его сообщники в машине.
Люди, стрелявшие в Райли, умрут самыми изобретальными способами, которые я только знал.
Я наклонился вперед и оскалил зубы, глядя на человека, который, без сомнения, скоро умрет. Если я и мог помочь, то это будет не от моих рук. Как сказала Эмили, я поэтично отношусь к преступлениям, и было бы гораздо печальнее, если бы Мейсон был убит от рук его собственной крови.
— Теперь, — уговаривал я, словно у него был выбор. — Расскажи мне, как ваша семья подонков узнала, где мы встречаемся с командой Басанте.
Сделка с Басанте означала приток неисчислимых миллионов в семейную казну. Они были одним из ведущих колумбийских картелей, имевших доступ к самому высококачественному кокаину в мире. У нашей Семьи был широкий круг интересов, в основном незаконные азартные игры, схемы с недвижимостью и отмывание денег через торговлю нефтью и газом.
Наркотики были беспорядочными и жестокими, но они приносили огромные дивиденды. Я много лет спорил с Джеком  и Брайсом о том, чтобы не вмешиваться в это дело, но, когда сам Хуан Басанте подошел ко мне, чтобы заключить сделку по их распространению, я не был настолько глуп, чтобы сказать «нет».
Только проклятые ди Карло, городская группировка Коза Ностры, были крупнейшими дистрибьюторами кокаина в Европе и приближались к этому отличию в Северной Америке, были возмущены нашим шагом. Они устроили засаду на нашу первую встречу тринадцать месяцев назад, и подстрелили меня в бок в качестве сувенира.
Мейсон был племянником Джузеппе, человека, который заманил Райли в свою паутину, и единственным свидетелем перестрелки в заведении Оттавио, в результате которой она впала в кому. Его так называемая семья очень плохо охраняла, всего-навсего один-единственный телохранитель, который следил за ним всю его жизнь на Уолл-Стрит, как подобранная тень. Было слишком легко похитить его, прежде чем полиция смогла отправить его под стражу для защиты.
Мейсон поморщился.  — Серьезно, чувак, я не знаю, кто им об этом сказал.
— Но ты знаешь, что кто-то это сделал, — предположил я.
Он заколебался, рассеянно слизывая каплю крови, стекающую из уголка его рта. 
— Возможно.
Я тяжело вздохнул и позвал Кио.
— Позвони Томасу и скажи ему, чтобы он занялся девушкой.
— Нет! — Мейсон закричал, а затем захныкал от боли, причиненной его потенциально сломанным ребрам.
— Блядь.
Я прищурился и жестикулировал своим матовым черным пистолетом Glock G19.  — Ты утверждал, что любишь Райли, но подверг ее опасности. Теперь ты утверждаешь, что любишь свою сестру, но позволишь, чтобы Томас причинил ей боль?
— Они убьют меня, — прерывисто прошептал он.
— Это все прекрасно и чертовски здорово, когда ты говоришь гипотетически, но на самом деле сознательно променять свою жизнь на чужую совсем другое дело.
— Это правда, — согласился я, возможно, лучше, чем кто-либо, зная, каково это отказаться от своей жизни и всего, что ты знал.  Я сделал это, когда мне было чуть больше двадцать обменял клюшки для поло на пистолеты, а чистые деньги на грязные. Джек сделал это почти пять лет назад, когда притворился мертвым и изменил свое имя, помогая Райли и мне, выманив злодея, убившего мою мать.
Смерть была ничем.
Жертвоприношение вот настоящий убийца.
И казалось, что Мейсон не хотел так умирать.
— Ты беспокоишься о том, что ди Карло убьют тебя, когда они в смятении после смерти Джузеппе? Когда ты здесь, передо мной, и вид твоего дерьмового, блядь, лица вызывает у меня желание просверлить пулю в твоей голове? Думаю, у тебя есть более серьезные проблемы, — сказал я, вставая и направляя пистолет ему в голову.
— У тебя есть пять секунд, чтобы сказать мне, что я хочу услышать, или я тебя убью.
Это не было угрозой.
Угроза подразумевает вероятность, в любом случае, шанс.
Нет, мои слова были обещанием.
Было раннее утро, на горизонте начинался рассвет. Меня собирались приковать к дому из-за убийства, которого я не совершал, и я чертовски устал от этого дерьма. Я устал от ощущения, что у ди Карло есть что-то важное на мою семью и, если они за это потянут, взорвут мою операцию, как ручную гранату.
Губы Мэйсона задрожали, когда он уставился в землю, и через несколько секунд влажность просочилась сквозь его рваные штаны, резкий запах мочи наполнил воздух.
О, хорошо, он знал, что я серьезно.
Я ухмыльнулся ему, что было больше похоже на гримасу, и взвел курок.
Он глубоко вздохнул и вздрогнул, прежде чем прошептать: — У них... у них в твоей Команде есть крот. Судя по всему, он работает на них чуть больше года.
Раздался выстрел, эхом разнесшийся в огромном ангаре. Мейсон закричал, но пуля прошла мимо его правого уха, едва царапая плоть.
Вибрация выстрела прозвенела в моей голове, громкая и гудящая.
Крот.
Чертов, блядь, предатель.
Предатель.
Нитик.
  Ярость пронзила меня, разрывая внутреннюю часть груди, как когти.
Borgata (прим. «Семья») была иерархической организацией, в большинстве случаев и в большинстве семей больше похожей на компанию, чем на общество. Но еще это была семья.
Особенно для меня.
Жалкий маленький потерянный мальчик, мать которого была убита его собственным отцом, а родной брат не поверил ему, когда он выл волком, оказавшись в чужой стране.
Италия приняла меня так, как тьма поглощала зрение, непреодолимо укутывая в своих тенях. Джек стал моим отцом, его Солдаты моими братьями, двоюродными братьями и дядями.
Теперь знание того, что один из них пошел против уз, которые значили нечто большее, чем кровь, обжигало мне душу чертовым пламенем.
Я бы покончил с ними.
Не только потому, что они угрожали моему бизнесу, моей свободе и моей семье, а потому что человек, который пошел против тех, кто его защищал, кормил его успехом, богатством и любовью с рук, заслуживал пройти сквозь холодной клинок моей ярости.
В мафии иногда единственной честью была месть.
И я собирался убедиться, что этот проклятый крот заплатит каждой каплей своей крови.