Мой личный адвокат/P.M1

Part 38

Эмили
Но даже тогда, маленький голосок, зародившийся в глубине сознания, где я его давно оставила, шептал, что, возможно, я не хочу, чтобы они тоже меня ненавидели.
— Думаю, ты хочешь быть такой, — мягким голосом согласился он. Я чувствовала на себе его взгляд, теплый, почти нежный, касающийся моей щеки. — Но женщины в моей семье очень дружелюбны. Они могут посчитать твой сдержанный характер грубостью.
Я скривила губы под зубами, ощущая себя уязвленной.
Пэйтон вздохнул и шагнул еще ближе, тепло его тела обдало меня.
— Эмили,я не хочу сказать, что ты грубая, просто я хочу, чтобы ты поладила с людьми в этом доме. Ты меня понимаешь?
Я пожала плечами, снова посмотрев в окно. Ночные часы всегда заставляли меня чувствовать себя более меланхоличной, мрачные мысли в моей голове уходили в тень.
— Я здесь не для того, чтобы заводить друзей, но я понимаю. Мне не нравятся напоминания об Италии, но я постараюсь быть... теплее.
Уголком глаза я заметила яркую вспышку улыбки Пэйтона и не смогла побороть порыв взглянуть на нее во всеоружии, словно это было само солнце, и я хотела погреться в его лучах.
— Я ценю это, — искренне сказал он. — Я знаю, что ты не хочешь быть здесь, и можешь ненавидеть меня за это, но так будет лучше. Это необходимо.
Я не была согласна с этим, но я уже сражалась с Авани и Пэйтоном , и в бархатной тишине ночи, в кои-то веки, мне не хотелось снова спорить.
— Правило номер два: я не хочу, чтобы было широко известно, что я живу здесь. Если кто-нибудь узнает, я могу лишиться лицензии на адвокатскую деятельность, и... — я пыталась найти слова, чтобы выразить, что означала бы для меня такая трагедия, и в конце концов остановилась на итальянском пожатии плечами. — Я не смогу оправиться от этого.
— Договорились, — согласился Пэйтон,протягивая руку, чтобы взять меня за руку, словно для встряски, но вместо этого он просто свободно держал ее в своих руках. Я чувствовала толстую мозоль на его ладонях.
— Фактически, Кио отвезет тебя на работу утром в моем городском авто. Окна тонированные, машина в гараже. Туда можно попасть прямо из квартиры. Ни у кого не должно быть причин видеть, как ты выходишь из здания.
Конечно, преступник все продумал, чтобы не попасться.
— Правило третье, — продолжила я, сверкнув глазами. — Моя личная жизнь превыше всего. Никакого шпионажа в моей комнате и навязчивых вопросов.
Я закладывала основу для следующей недели, когда у меня запланирована операция с Моникой.
— На следующей неделе мне предстоит операция, и я буду отсутствовать на работе несколько дней. Я бы хотела иметь возможность восстановиться у себя дома, — попросила я с приятной, как я надеялась, улыбкой.
Судя по хмурому лицу Пэйтона это было не так. Он скрестил руки на груди, мышцы под бронзовой кожей вздулись, как намотанный канат.
— Операция серьёзная?
— Нет, — мгновенно ответила я, надеясь рассказать как можно меньше подробностей.
— Тогда нет, ты останешься здесь, — решил он, кивая, как король, дарующий свою милость подданному. — Бэмби присмотрит за тобой, если тебе что-нибудь понадобится, пока ты отдыхаешь, а в остальное время тебя никто не потревожит.
— Бэмби? — спросила я, не в силах оставить это имя в покое.
— Женщина, которая готовит и убирает для меня, — объяснил он, его глаза снова заплясали, когда он прочитал мою реакцию. — Ее зовут Джорджина, но у нее большие глаза и мягкость Бэмби. Ее не называли никак иначе с шести лет, когда умерла ее мать.
Я покачала головой на итальянцев и их прозвища, но не была рада остаться с Пэйтоном после операции. Не было никакого обширного последующего ухода, кроме отдыха, потому что операцию делали лапароскопически, но оставаться с незнакомым человеком после столь интимной процедуры было слишком уязвимо.
— Пожалуйста, Пэйтон— начала объяснять я, но тут его озарило выражение лица, которое остановило меня на полуслове. — Что?
— Звук «пожалуйста» из твоих уст звучит даже лучше, чем проклятия, — пробормотал он, подойдя ближе, чтобы поднести большой палец к краю моего рта.
Я втянула воздух, надеясь, что он не услышал, и отступила назад.
— Я бы предпочла остаться в моем доме.
— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, — легко возразил он, будто мое мнение не имело ни малейшего значения.
— Ах, — прорычала я в разочаровании. — Ты всегда такой упрямый?
— Не всегда. — его ухмылка была широкой и мальчишеской, слегка изогнутая между щеками слабая ямочка на подбородке стала еще глубже. — Ты уже закончила со своими правилами?
Я колебалась, беспокоясь, что что-то забыла. Грудь Пэйтона продолжала отвлекать меня. Я только что заметила заросли черных волос под его пупком и более глубокую тень рельефных мышц, идущих от бедер к паху.
— Пока, — продолжила я, изо всех сил стараясь не проглотить язык. — Мы заключим соглашение?
Я была слишком эстетичной, чтобы не ценить красоту во всех ее проявлениях, даже таких языческих, как Пэйтона.
— Можешь называть это как хочешь. Игра. Сделка. Но не забывай, с кем ты имеешь дело, м? Я не кто иной, как дьявол, и я возьму тебя за все, чего ты стоишь. Когда я покончу с тобой, твои драгоценные правила будут разорваны в клочья, как и одежда вокруг твоих ног.
Он плавно шагнул вперед, уменьшая оставшееся, между нами, пространство до одного пульсирующего двух сантиметров воздуха между нашими телами. Его аромат, яркий, как цитрус и перец, ворвался в мой нос, когда я была вынуждена откинуть голову назад, чтобы взглянуть на его угольно-темный взгляд. Я не вздрогнула, но мне захотелось, когда его рука поймала мою и поднесла ее ко рту. Его слова были горячим дыханием на моей коже.
— Я вижу страх в твоих глазах. Я чувствую это по твоему пульсу. Чего ты боишься, Эмили? Что мое зло может отравить твои мысли... или твое тело? Ты так уверена, что заключить со мной данное соглашение так разумно?
Нет.
Нет, вообще-то я была совершенно уверена, что это ужасная идея. Но он говорил так, словно у меня был выбор, а у меня его не было. По крайней мере, не такой, с которым могла бы смириться моя гордость. Моя жизнь была разрушена до основания, когда Кристиан оставил меня, и только одна мечта все еще жила в пепле этого пожара, пульсируя в безумном ритме.
Я хотела стать известным на всю страну адвокатом.
Это дело, о котором писали в газетах и говорили в новостях, уже принесло мне известность в нужных кругах. Если бы мы действительно смогли выиграть вопреки всему, я стала бы одним из самых востребованных адвокатов в городе, во всей этой чертовой стране.
В моих жилах текла грешная кровь отца, и я не могла больше ни секунды притворяться, что я выше своей жадности и эгоизма.
Я хотела успеха, денег, славы.
Я хотела, чтобы меня видели, знали и слышали.
Я хотела всего этого.
И Пэйтон Мурмаер был единственным мужчиной, который мог удовлетворить эти низменные желания.
Поэтому я медленно, презрительно моргнула на опального капо мафии и прижала свою руку в его руке еще ближе к его губам, как королева, предлагающая своему слуге поцеловать ее кольцо.
— Это тебе следует бояться. Ты просто еще этого не знаешь, — пообещала я, решив держать его на расстоянии всеми силами, пока я использую его дело для своей карьеры.
Его глаза были темными, как только что вспаханная земля, плодородными злобой, когда они смотрели на меня, и с легким движением его губ против моих пальцев он согласился на мои условия.
Вот так я заключила сделку с дьяволом Нью-Йорка.