Мой личный адвокат/P.M1

Part 78

Эмили
Бо заставил меня принять душ.
   Это было справедливо.
   Я была вся в крови своего отца и своего любимого.
   Мне следовало бы испытывать отвращение, но я лишь оцепенела, стоя под горячей струей и позволяя ей стекать по мне, розовая вода клубилась вокруг стока.
   Бо ждал, когда я выйду, протягивая мне полотенце, как ребенку. Я не сказала ни слова. Он обнял меня, когда я шагнула в полотенце, покачивая меня взад и вперед в течение мгновения.
   — Я не знаю, что сказать, — признался он мне на ухо, прижимая меня к себе. — Я хочу дать тебе совет, но как я могу? Незнакомец по имени Марко звонит и говорит, чтобы я был у тебя «срочно» и не пугался, что ты вся в крови. — он тяжело вздохнул, повернув меня к себе лицом. —
   Эмили, меня не было шесть недель, и я вернулся, чтобы обнаружить, что ты связалась с мафиози?
   — Он нечто большее, — импульсивно прошептала я. — Я не могу объяснить, насколько.
   Голубые глаза Бо расширились, рассматривая мое лицо. Он откинул мокрый локон волос с лба, а затем снова обнял меня.
   — Хорошо, Эми.
   Я вздохнула, пытаясь найти утешение в коротких, стройных руках моего друга, когда я так нуждалась во всеохватывающих объятиях другого мужчины.
   — Почему бы тебе не одеться, а я приготовлю чай, хорошо? — предложил он, отстраняясь.
   Он продолжал смотреть на меня, как будто я могла превратиться в пыль, если он сделает что-то не так. Я попыталась успокоить его, слегка улыбнувшись, но мне показалось, что между зубами словно треснула пластмасса.
   — Конечно.
   Он ушел, бросив последний взгляд через плечо.
   У меня болели запястья и лодыжки, рассеченные на ровные полосы. Я достала антибиотическую мазь и с шипением обработала раны, прежде чем одеться в удобный кашемировый комплект. Я расчесала волосы и почистила зубы, затем увлажнила лицо и тело, делая все на автопилоте.
   Если бы я не думала, я бы не думала о нем.
   Или о том, что я, вероятно, убила своего отца.
   Отцеубийство.
   Вот как это называлось.
   Уголовное преступление класса С за непредумышленное убийство.
   При обвинительном приговоре — максимум пятнадцать лет тюрьмы.
   — Эмили— позвал Бо с лестницы. — Пойдем.
   Он стоял на кухне и собирал поднос, когда я появилась. Мой любимый японский чайник и маленькие чашечки с засушенными цветами, которые я узнала еще в коридоре.
   Он провел нас в гостиную, поставил поднос на журнальный столик и потянулся ко мне, обхватив меня руками, чтобы усадить на диван с его стороны. Он расположил нас вместе, как он делал это с моделями на съемочной площадке, намеренно возился с нашими руками, пока мы не прижались друг к другу, лоб в лоб.
   До Пэйтона, Бо и Райли были единственными людьми, которых я подпускала близко.
   Мои глаза горели, когда я моргала.
   — Поговори со мной, — умолял он, поглаживая мои влажные волосы. — Что случилось?
   — Много всего, — прошептала я, мое горло слишком распухло от горя, чтобы издать хоть какой-нибудь звук. — Так много всего, что я даже не знаю, как об этом думать, не говоря уже о том, чтобы говорить.
   — Попробуй, — уговаривал Бо. — Начни с самого важного.
   — Я люблю его. — слёзы образовались и вырвались из моих глаз, словно бриллианты, скатываясь по щекам. — Люблю. Я люблю его. Я не знаю, как это произошло... Он просто... он не оставил меня в покое. — я жалобно рассмеялась, и Бо тоже. — Он не то, что я когда-либо позволила бы себе полюбить или узнать. Он мой клиент. Быть с ним риск для моей карьеры. Находясь с ним, я рискую жизнью, — пыталась объяснить я, но слова выходили все более и более паническими. — Это бессмысленно, Бо, но мы совместимы. Он преступник, гедонист, грешник. Но он всем нравится. Ты должен сам убедиться в этом. Его невозможно не любить, потому что у него такая улыбка, такое обаяние...
   — Похоже, он непростой человек, — мягко сказал Бо. — Подходящий для непростой женщины.
   Я кивнула, зажав зубами губы, чтобы не всхлипнуть.
   — Он говорит мне быть храброй.
   — И ты чувствуешь себя такой с ним?
   Еще один кивок, мои губы дрогнули.
   — Тогда что случилось? Почему ты не можешь быть с ним?
   — Он улетает, — пробормотала я. — Он должен покинуть город из-за меня. Он улетает, и я не знаю, куда и надолго ли, но, вероятно, я больше никогда его не увижу. А я люблю его.
   Слезы текли, пока моя кожа нагревалась от чего-то похожего на гнев, от чего-то пронзительного. Внезапно я была в ярости на весь мир за то, что он так поступил со мной, за то, что дал мне этого прекрасного человека в этой ужасной ситуации, а затем сделал невозможным для меня быть с ним.
   — Я не могу объяснить, что произошло внутри меня, — плакала я, хватаясь за сердце в груди, словно могла вырвать его из межреберья и показать ему, как оно изменилось. — Но я уже не та, что прежде. Раньше я думала, что знаю, кто я, но я никогда не чувствовала себя такой, как сейчас.
   — Такой это какой?
   — Такой живой, словно я горю.
   Бо растерянно смотрел на меня, когда я склонилась над ним, задыхаясь от переполнявших меня эмоций.
   — Эмили, почему ты не можешь улететь с ним? — наконец сказал он.
   — Потому что, потому что я только что сказала тебе! Я понятия не имею, куда он летит, надолго ли, с кем. У меня здесь работа и жизнь, и я не могу оставить это ради... ради огромного вопросительного знака.
   — Ты оставляешь это не ради огромного вопросительного знака, — мягко напомнил он мне. — Ты оставляешь это ради него.
   — Он не просил меня улететь с ним.
   Это жгло меня, но это была правда. Он не просил. Он только сказал мне, что я не могу. Что я должна остаться.
   — Ты так уверена, что он не просил, потому что не хотел просить тебя оставить всю свою жизнь ради него?
   — Нет, — признала я. — В принципе, он так и сказал.
   — Тогда у тебя есть выбор, Эми,и я ему не завидую, — сказал Бо. — Но я думаю, что тебе стоит хорошенько подумать. Я никогда не видел тебя такой.
   — В таком беспорядке? — сказала я с сопливым смехом.
   — Такой живой, словно ты горишь, — мягко повторил он мои слова. — Я сейчас вернусь, хорошо?
   Я едва заметила, как он ушел. Я просто перевернулась на спину и уставилась в потолок.
   Я застрелила своего отца.
   Вместе, Пэй и я убили его.
   Я знала, что это не то, что я скоро переживу. Я знала, что мне понадобятся бесконечные сеансы терапии, чтобы разобраться в том клубке облегчения, оправдания, гнева и отчаяния, которые я испытывала по поводу этого поступка.
   Но я ни на секунду не жалела об этом.
   Он угрожал маме,Эрики и Женевьеве.
   Он разрушил наши жизни в Неаполе и продалРайли  в сексуальное рабство.
   Он чуть не убил Пэя.
   И даже если бы ничего из этого не произошло, я знала, что в моем сердце это было бы достаточной причиной для того, чтобы убить его.
   Я не могла вынести мысли о том, что я существовала в мире, где Пэйтона не было.
   И он сделал то же самое для меня.
   Я всегда знала, что Пэй  убийца.
   Достаточно было взглянуть на его массивные руки, покрытые мускулами, обтянутые сухожилиями и венами, проступающими под загорелой кожей, чтобы понять, что в них скрыта убийственная сила.
   Но все было по-другому.
   Знание того, что Пэйтон убил ради меня, что он рискнул своей свободой, чтобы разыскать меня, и помог покончить с жизнью человека, который заставил меня страдать всю мою жизнь, отозвалось где-то глубоко внутри.
   Это было то самое место, которое горело, когда он прикасался ко мне, когда учил меня, что делать с его телом и что делать с моим. Это было то самое место, которое всколыхнулось, когда моей семье угрожали в Неаполе, и я встала на их защиту.
   Потому что я должна была их защитить.
   Так же, как теперь, казалось, я должна была защищать Пэйтона.
   Это было место инстинкта, первобытный импульс внутри, который превосходил мысли и даже чувства.
   Пэйтон  был моим.
   Как я могла просто отпустить его?
   Я вскочила на ноги и застыла в гостиной, глядя на мебель и предметы искусства, которые я собирала в другой жизни с другим мужчиной. Сейчас мне казалось смешным, что я так долго держалась за это.
   Я уже давно перестала оплакивать Кристиана. Правда заключалась в том, что я никогда не любила его так, как должна была, и, очевидно, он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Я оплакивала эту потерю долгие годы, но не мужчину, а женщину, которой, как мне казалось, я была с ним. Нет больше того, я оплакивала, те последние крупицы надежды, которые я сохранила, а затем потеряла, когда он оставил меня ради Эрики.
   Мне не хватало моей способности любить, моей склонности верить в людей и, главным образом, в себя.
   Пэйтон научил меня снова любить себя.
   Он научил меня снова впускать кого-то в свою жизнь.
   Как я могла отказаться от этого?
   — Бо! — закричала я, выбегая из комнаты по коридору обратно в свою спальню. Я преодолевала лестницу по двое за раз. — Бо, я должна ехать!
   Когда я остановилась в дверях своей спальни, Бо уже стоял возле моей кровати, спокойно складывая одежду в открытый чемодан Луи Виттон.
   — Я знаю, — сказал он, грустно улыбаясь мне. — Конечно, ты должна.
   Я стояла и улыбалась ему, как сумасшедшая, пока его улыбка не расползлась и не стала шире. А потом мы рассмеялись, да так сильно, что у нас заболели животы. Я подбежала к нему и обняла его.
   — Я люблю тебя, — сказала я. — Прости, что я редко это говорю.
   — Это не значит, что я этого не знаю, — ответил он, крепко обнимая меня. — А теперь поторопись. Ты же не хочешь опоздать на его рейс.
   — Это в Ньюарке, — сказала я в панике, бросая в чемодан остатки того, что лежало у Бо на кровати, и застегивая его. — Я могу купить там новую одежду. Мы должны ехать немедленно.

Предпоследняя часть первой книги )