Мой личный адвокат/P.M1

Part 58

Эмили
Я просто бросилась в крепкие руки, которые мгновенно раскрылись, чтобы поймать меня и притянуть к своему твердому телу. Инстинктивно мои ноги сомкнулись вокруг его талии, руки обхватили его шею. Я зарылась лицом в сгиб его сильной шеи и плеча, губы прижались к его пульсу под кожей. Смутно я осознавала, что он крепко сжимает меня, что он приказал Брайсу и тому, кто еще был с нами в гараже, уходить.
Только смутно, потому что моих губ на его коже было недостаточно. Поэтому я провела языком по его яремной вене, а когда это не удовлетворило зияющую бездну желания, раскалывающую мое нутро, как кратер, я впилась зубами в мышцу и сильно присосалась к ней.
Яркий и теплый соленый вкус его тела пронесся сквозь меня, проникая прямо в голову, затуманивая ее пьянящей мыслью о том, что эта кожа принадлежит мне, чтобы прикасаться к ней и пробовать на вкус.
Его стон прорвался сквозь горло и коснулся моего языка, его руки сжимали мою попу, когда он крепко прижимал меня к себе.
Вдалеке я понимала, что люди все еще выходят, поворачиваясь к нам лицом, входя в лифт перед закрытием дверей.
Мне было все равно.
Когда Пэйтон медленно, крепко обхватил мои волосы своей широкой ладонью, я могла только задохнуться, когда он откинул мою голову назад, чтобы я посмотрела на него. Его темные черты были высечены из камня, суровые от одержимости и желания. В этом взгляде не было вопроса, но ему он и не был нужен.
Было только желание обладать, то же чувство, которое отражалось в барабанном стуке моего сердца, бьющегося между ушами.
Безумное желание умолять и просить о его прикосновении пронзило мою кровь, но, прежде чем я успела поддаться пламени, Пэйтон взял контроль в свои руки, прижав мою голову, запустив руку в волосы, завладевая моим ртом.
Первый горячий толчок его языка, раздвинувшего мои губы и ворвавшегося в мой рот, будто ему там самое место, заставил все, что я когда-либо знала о сексе и желании, вылететь из головы.
Это не была история насилия.
Не было нервозности по поводу того, как мое только что восстановившееся тело может отреагировать на такую страсть.
Был только Пэйтон Мурмаер.
И я.
Ни Эмили Мур или Эмили Роджер. Ни адвокат и ни сестра, ни стерва и ни одиночка.
Просто мужчина и женщина, слившиеся в самом пылком поцелуе, который я только могла себе представить.
Я не могла быть достаточно близко, и не могла притвориться, что меня это устраивает. Мои руки сильно потянули за короткие пряди его черных волос, прижимая его сильнее к моему рту, раздвигая его шире для жарких ощущений его языка. Мои ноги сжались вокруг него, бедра дрожали, когда я инстинктивно покачивалась на стальном бугорке его брюк.
Мы задыхались, его дыхание стало моим дыханием, когда он пожирал его с моего языка, как когда-то обещал.
— Я нуждаюсь, — пыталась я сказать ему, пока он захватывал мою нижнюю губу и чувственно проводил по ней зубами.
— Тише, — приказал он, сильно сжимая мою задницу, а затем провел рукой по складке между ягодицей и бедром, нырнув под край моей задравшейся юбки. Грубые подушечки его пальцев зацепились за тонкий шелк моих чулок, когда проследовали к обнаженной коже. — Я дам тебе все, в чем ты нуждаешься.
Я не сомневалась в нем, но отчаяние, пронизывающее меня, было новым и всепоглощающим. Я не могла осознать всю его крайность. Мои мысли терялись в его масштабах, как только пытались сформироваться.
Пэйтон начал двигаться назад к машине, его рот все еще был прижат к моему. Я задыхалась, когда он медленно опускал меня, мышцы его груди напряглись, когда я ударилась спиной о все еще горячий капот Феррари. Как только я оказалась внизу, я потянула за пуговицы его рубашки, желая почувствовать силу его стеганых мышц под своими руками, желая уверить себя в его силе.
Когда мои пальцы не выдержали во второй раз, Пэйтон злобно выругался и отпрянул назад ровно настолько, чтобы разорвать рубашку, пуговицы выскочили и рассыпались по капоту и земле.
— Да, — прошипела я, чувствуя себя мокрее от его грубости.
Оставив рубашку расстегнутой и свисающей с плеч, он снова накрыл мое тело. В нетерпении я приникла к его рту, наслаждаясь грубой щетиной на моей щеке и контрастной мягкостью его слишком красных губ.
— Я никогда не хотел кого-то так сильно, что мне казалось, что я умру, если не смогу взять это, — прорычал он, стаскивая с моих плеч пиджак, затем расстёгивая блузку на груди и спуская чашечки бюстгальтера, атакуя зубами и языком мои набухшие соски.
Я шипела, задыхалась и стонала, издавая звуки, которые, как я всегда считала, бывают только при разыгрывании сцен в плохой порнографии. Но я не могла остановиться, не хотела, и мне было все равно. Ничто не имело значения, кроме как принимать этого зверя-мужчину в себя, почувствовать, как он заполняет меня. Я хотела знать, какими будут новые ощущения в моем теле на такое мощное вторжение.
— Мне нужно почувствовать тебя, — задыхалась я, прижимая его голову к своей груди, потрясенная ощущениями, которые он создавал там, тем, как он заставлял мои соски гореть и пульсировать.
— Непременно, — поклялся он, опускаясь еще ниже, осыпая мой живот удивительно целомудренными поцелуями, а затем провёл языком по моему пупку. Мои бедра подергивались от этого ощущения. — Ты почувствуешь каждый сантиметр моего члена, когда я буду вводить его в эту узкую киску.
Я подняла голову, смотря на его движения по внутренней стороне бедер, на поцелуи, которые он наносил на кожу рядом с моей сердцевиной, но откинулась назад к капоту, когда его слова дошли до меня.
Мне никогда не нравились грязные разговоры.
В лучшем случае это казалось ненужным, а в худшем постыдным.
Но это, экзотический голос Пэйтона, рычащий на моей коже, когда он говорил о том, что берет меня, как некий победитель, было почти невыносимо.
Он подтвердил темные мысли, кружащиеся в моем сердце, и дал голос желанию, которое я даже не надеялась назвать.
Я слишком сильно дернула его за уши, притянула его к себе и прижалась к нему бедрами.
— Сейчас, — умоляла я, не в силах совладать с ощущениями, проносящимися сквозь меня на опасной скорости, как Феррари по улицам Стейтен-Айленда. — Блядь, Пэйтон, сейчас!
Не желая ждать, мои руки опустились к его ремню, с резким лязгом, затем расстегнули молнию и нырнули под одежду в поисках его длины. Я задохнулась, глаза расширились от шока и страха, когда пальцы один за другим обхватили широкий ствол.
Пэйтон прижался своим лбом к моему, его глаза были черными.
— Ты можешь взять его. Я заставлю тебя.
Дрожь пробежала по мне от его слов, от толчка его длины в моих руках, когда я вытащила его через трусы и прореху в брюках на холодный воздух в гараже. Пэйтон запустил палец в промокшую атласную ткань моих трусиков, оттягивая их в сторону, чтобы я могла прижать горячую, широкую головку его члена к моим тонким складочкам.
Ощущение его прикосновения к моему самому интимному месту пронзило меня с такой силой, что вырвало чувства из запертого сердца: тоска, такая острая, что она жгла, близость, на которую я всегда надеялась, признание, такое сладкое, что заболели зубы.
— Мой боец— простонал он, потеревшись носами друг о друга за мгновение до того, как толкнулся в меня, и мои стенки сильно прижались к его толстой головке так, что мы оба задрожали. — Figa mia, — заявил он, моя киска.
Я задыхалась в подтверждение, откинув голову назад на блестящий черный капот, мои глаза были закрыты, пока я боролась с болезненным удовольствием от вхождения толстого члена в меня до самого конца. Он входил в меня и выходил короткими, жесткими движениями, с каждым толчком захватывая все больше и больше меня.
Стоя у моего входа, он запустил руки мне в волосы и заставил опустить подбородок, чтобы я посмотрела в эти разрушающие душу черные глаза.
— Моя Эмили, — сказал он мне непреклонно, как монах, говорящий как бы от Бога, с таким волевым авторитетом, что сомневаться в нем казалось невозможным.
Затем он вошел в меня до упора, и ощущения взорвались во мне, как граната. Острые осколки боли и удовольствия пронеслись по телу; сексуальная рана, о которой я и не подозревала, может быть такой изысканно-мучительной.
Мои длинные ногти впились в кожу его спины под распахнутой рубашкой, встречая его толчок за толчком, когда я подталкивала и царапала его в молчаливом стремлении получить больше.
Одна рука переместилась к моему горлу, нежно держа его большим пальцем на яремной вене, чувствуя мое дыхание и пульс, напоминая мне последним возможным способом, что это он трахает меня.
Тот, кто владеет моим удовольствием и доводит его до предела, который я когда-либо знала.
Я начала паниковать, когда ощущения стали слишком сильными, угрожая поглотить. Мое дыхание покидало тело, как океан, всасываемый обратно силой цунами.
— Пэйтон,Пэйтон, — повторяла я. — Я не могу, я не могу.
— Ты можешь, — пообещал он, пот выступил на его лбу и стекал по щеке.
Я приподнялась, чтобы слизать его, а затем прильнула к его губам, нуждаясь в комфорте его языка, сосущего мой собственный, чтобы справиться со шквалом удовольствия, бьющего на меня со всех сторон. Мое лоно было тугим, киска влажной и открытой, груди набухли, когда они снова и снова касались коротких, жестких волос на твердой груди Пэйтона. Его серебряный крест лежал на моем животе, между нами, раскачиваясь от силы его толчков.
Его вид разрушил последние защитные силы моего разума.
Трахаясь на горячем капоте машины в общественном гараже, с мужчиной-зверем, толкающимся между моих раздвинутых бедер, я вскрикнула от страха и благоговения, когда оргазм прокатился по мне, напрягая каждый мускул до вибрации. Потребность разорваться на части, распутать напряжение почти испугала меня, дыхание перехватило от удушья в горле.
— Vieni per me, — Пэйтон стиснул зубы. —
Кончи для меня, Эми. Позволь мне почувствовать, как ты распадаешься на части вокруг меня.
Крик вырвался из моих сжатых легких, как выстрел, пронзивший нутро, и распад последовал за ним. Я билась, зажатая между неподатливым телом Пэйтона и машиной, кричала и плакала от силы ощущений, пронизывающих насквозь, разрывающих напряжение в каждой мышце, электризующих сердце, пока оно не забилось в бешеном ритме, и я подумала, что могу умереть.
Я словно покинула тело, когда первый настоящий оргазм в моей жизни опустошил меня и выжал полностью. Мой разум на мгновение погрузился в мирное облако, прежде чем я с трудом смогла вновь обрести землю.
Когда мне это удалось, слезы застыли на щеках, а горло жгло от крика. Мое тело было свободно обхвачено Пэйтоном, он медленно двигался внутри моей влажной киски, небрежные звуки нашего соединения заставляли кожу пылать, а моя измученная киска снова сжималась вокруг него.
Шея Пэйтона напряглась от усилия удержаться, его член напрягся, адамово яблоко резко дернулось, когда он попытался проглотить свое удовольствие.
Наслаждение, которое я дарила ему.
Удовлетворение иного рода клубилось во мне, как дым после пожара. Я притянула его к себе дрожащими конечностями и пососала мочку его уха, прежде чем прошептать:
— Я никогда раньше так не кончала.
— и это было правдой, хотя он не знал, насколько. — Теперь я хочу увидеть, как ты кончишь для меня.
— Сука, — выругался он, зажмурившись, и жестко вошел в мою слегка ноющую, пульсирующую киску. — Ты ощущаешься лучше, чем во снах.
— Покажи мне, как сильно тебе это нравится, — осмелилась я, покусывая его мочку уха, затем двигаясь вниз по шее, погружая в нее зубы, чтобы почувствовать его силу, когда он снова трахал меня все сильнее и сильнее. — Я хочу посмотреть, что я делаю с тобой.