Мой личный адвокат/P.M1

Part 43

Эмили
— Как за ребенком? Нет, у ребенка иногда больше рассудка, чем у тебя, — жестоко возразил он. — Да ладно! Ты знаешь человека, которому дала свой номер, Эмили?
— Это имеет значение? В отличие от тебя, он был джентльменом.
Я ни разу не повышала голос, но обнаружила, что почти кричу на него, тонкое пространство между нашими рычащими ртами заполнялось нашим смешанным дыханием, горячим, как огонь дракона.
— Джентельмен?
Этим человеком был Гидеоне ди Карло, — прорычал он, обхватив меня руками за плечи, слегка встряхивая. — Тот самый человек, чей брат пытается взять на себя руководство гребаной Коза Нострой. Тот самый мужчина, чья семья чуть не убила твою сестру. Та самая семья, которая пыталась убить меня на моей вечеринке.
Я моргнула, потрясенная открытием.
Пэйтон продолжал, безжалостно пробивая мою оборону.
— Я говорил тебе, что мои враги захотят использовать тебя против меня, Эмили, и я просил тебя быть осторожной. Вместо этого ты даешь человеку, который хочет моей смерти, свой чертов номер телефона.
Гнев просочился из раны, пробитой в моей гордости. Я слегка обмякла в его хватке и опустила глаза на его плечо, чтобы избежать его осуждающего взгляда.
— Я не знала.
Он резко вздохнул, его теплое, пахнущее вином дыхание коснулось моего лица, когда он удивил меня, притянув меня к себе во внезапном объятии. Его руки чуть не раздавили меня, ярость все еще ощущалась даже в нежном выражении лица.
— Для умной женщины ты можешь быть очень слепой.
Я вырвалась из его объятий, лицо пылало, кожу кололо от стыда.
— Прости меня за то, что я хоть на мгновение подумала, что мужчина может проявить ко мне искренний интерес. — я слегка поморщилась, осознав уязвимость своих слов.
Некоторый антагонизм, вибрирующий в Пэйтоне ,затих, когда его выражение лица превратилось в мрачную задумчивость. Когда он снова потряс меня за плечо, это было почти нежно.
— Эмили— сказал он с явным раздражением. — Ты самая сложная женщина, которую я когда-либо знал. Такая стойкая и сильная, прирожденный боец, потому что жизнь научила тебя выживать, и это прекрасно.
Я отстранилась от него, отступив назад, потому что внезапно мне стало трудно дышать. Он отпустил меня, но его глаза впились в мои, заставляя увидеть искренность, услышать слова, которые, как я знала, уничтожат меня.
— И все же ты так боишься, — сказал он низким голосом, его слова поползли через пространство ко мне, как медленное движение густого, зловещего тумана. — Ты так чертовски боишься быть мягкой и нежной, потому что весь шелк под твоей броней так легко разорвется в чужих руках. Эта неуверенность ослепляет тебя к правде. Она разъедает доброту в тебе. Если бы ты видела то, что вижу я, когда смотрю на тебя, ты бы никогда больше не сомневалась в себе. Тебя бы не обманула легкая лесть какого-нибудь мудака вроде ди Карло, заставив думать, что он достаточно хорош для тебя.
— О, — выпалила я, вскидывая руку, словно мои слова были ножом, которым я могла владеть. — И я полагаю, что так оно и есть?
Его взгляд был нервирующим, не моргая, он смотрел на меня с такой темнотой, что я потеряла дорогу в черном лабиринте этих глаз. Наконец, он пожал красноречивыми итальянскими плечами и засунул руки в карманы, как бы сдерживая их.
— Может бить .
Я покачала головой, туда-сюда, туда-сюда, не в силах остановиться, потому что ни на секунду не хотела забыть о своем отрицании.
— Не говори глупостей.
— Я предпочитаю романтику, — предложил он, высмеивая меня, как делал всегда.
Только на этот раз это было не смешно.
Это было опасно и потенциально смертельно.
Я отступила еще на шаг.
— Я твой адвокат, Пэйтон. Не более того.
— Ты была чем-то большим с того момента, как я тебя встретил, — возразил он, шагнув вперед, преследуя меня шаг за шагом через весь кабинет. — Ты была сестрой моей лучшей подруги, женщиной, которой она восхищалась больше всего на свете. Как я мог не быть заинтригован? А потом ты увидела меня в больничной палате, и я подумал, что ты будешь драться со мной там, чтобы защитить ее. Но только когда ты прижала меня к стене своим маленьким кулачком в моей рубашке и пригрозила мне смертью, если я хоть раз обижу Райли, я понял, что ты нечто особенное. Настоящий боец, женщина гладиатор.
Мы оба находились уже в другом конце кабинета, за входом у задней стены с книгами. Я сделала еще один шаг назад, и мой позвоночник ударился о полки. Пэйтон оказался на мне в следующее мгновение, его тело стояло в сантиметре от моего, но его рука, как казалось, нашла мое горло и обхватила его, его большой палец почти успокаивающе поглаживал мой пульс.
Он наклонился ближе, и его глаза стали для меня всем миром.
— Как такой мужчина, как я, может устоять перед такой женщиной?
— Старайся сильнее, — посоветовала я, но воздействие моих холодных слов было ослаблено тяжестью дыхания и бешеным биением пульса о подушечку его большого пальца.
— Хоть раз в жизни будь смелой, — потребовал он. — И, возможно, я дам тебе то, о чем ты слишком напугана, чтобы просить меня.
— Я хочу уйти.
— Нет, — мрачно промурлыкал он. — Нет, ты хочешь, чтобы я трахнул тебя до потери сознания, не спрашивая твоего разрешения. Если я не спрошу, тебе не придется притворяться леди и говорить «нет».
Моя сердцевина сжалась от этой мрачной провокационной мысли, разум прокручивал фантазии быстрее, чем я могла их подавить. Его руки развернули меня, толкнули в книги, расстёгивая перламутровые пуговицы по всей длине моей рубашки. Его зубы оказались на моей шее, пригвоздив меня к месту, когда он расстегнул мои брюки и отправил их на пол у пяток, затем резкий рывок атласа на моих бедрах, когда он сорвал с меня нижнее белье и пальцами раздвинул меня для своего члена. Он брал меня без подготовки, проникая в меня короткими мощными толчками, пока я не раскрывалась вокруг него, пока не вскрикивала, когда он насаживался до упора.
Воздуха в легких было мало, и я пыталась регулировать дыхание, повернув голову в сторону, чтобы Пэйтон не увидел желание, которое, как я знала, вспыхнуло в моих глазах неоновыми огнями. Рука на моей шее переместилась вверх и взяла мой подбородок, наклоняя лицо назад и вверх, чтобы он мог заглянуть в него.
Его черты лица были покрыты тенью, его красота была суровой и сильной в слабом свете. У меня перехватило дыхание от контраста между свирепостью тела, стоящего прямо над моим, и тем, как нежно он обхватил мой подбородок. Его ночные темные глаза поглотили меня, когда он смотрел в меня, сквозь меня, за каждый щит, который я старательно создавала.
— Храбрость мой боец— мягко уговаривал он.
— Позволь мне показать тебе все способы, которыми мужчина может ценить женщину, — продолжал он, проводя носом по моей щеке к уху, где он быстро взял мочку между зубами, резко стиснув ее, отчего я задохнулась.
— Позволь мне научить тебя всем способам, которыми ты можешь ценить меня.
Беспомощно откинув голову назад, я прислонилась к книгам, давая ему лучший доступ к моей шее, мои пальцы бесполезно дрожали по бокам.
Господи, я хотела его с остротой, которой не чувствовала годами.
Нет, это ложь, которую я не могла проглотить.
Я никогда не чувствовала ничего подобного. Этого всепоглощающего, всеохватывающего рвения, которое пронзало меня с каждым ударом сердца, как удар молнии. Я хотела припасть к этому мужчине-зверю и увидеть все способы, которыми он мог вернуть мое тело к жизни.
Он поцеловал мое горло, всего лишь прикосновение шелковистых губ к теплой коже, но от этого мне захотелось плакать. Когда в последний раз кто-то прикасался ко мне с таким благоговением?
Никогда?
Но это было нечто большее, чем сексуальное. Этот простой поцелуй пустил корни сквозь мою плоть и кости, глубоко в самый центр груди, где они неподатливо обвились вокруг моего хрупкого сердца.
Поцелуй был добрым.
Вот и все. Так просто и так проникновенно для меня.
Пэйтон проявил ко мне доброту, глубины которой я так мало испытала в жизни.
Это был удар по уже пробитым стенам, защищавшим мое сердце, тело и разум от незваных гостей, и это был последний удар, который я могла выдержать. Со звуком, который был наполовину рычанием, наполовину криком, я оттолкнула Пэйтона упершись обеими руками в его стальную грудь.
Он отодвинулся скорее благодаря моему намерению, чем силе. Я заметила, что он тяжело дышит, что в промежности его черных брюк образовалась внушительная складка, на которую я не позволила себе обратить внимание более чем на наносекунду.
— Эмили— сказал он, всего одно слово, всего лишь мое имя, но в нем было множество обещаний, приглашений.
Пойдем со мной в подземный мир, казалось, говорило оно. Иди и поиграй со мной в тени, где тебе самое место.
Но мне там не было места.
Мне вообще нигде не было места, но уж точно не на темной стороне жизни с человеком, которого судили за убийство, человеком, у которого руки в крови, а душа пропитана грехом.
Моя голова снова затряслась, почти маниакально двигаясь вперед-назад, когда я поспешно отступала к двери кабинета.
— Я не буду встречаться с Гидеоном ди Карло, если он позвонит, — слабо пообещала я.
— Я запрещаю, — рявкнул он, его лицо сразу же потемнело, а тело напряглось, чтобы снова двинуться ко мне.
Я подняла руки вверх, между нами, собираясь бежать.
— Я не буду. Но этого не может быть. Это... это просто не может произойти. Не дави на меня, Пэйтон.Я ухожу. И прошу меня не трогать.
— Эмили— запротестовал он, и я ненавидела то, как он произнес имя с лирическим итальянским акцентом, будто оно было экзотическим и прекрасным. Будто я такая и есть.
— Нет, — сказала я, блокируя свою потрепанную оборону, обхватывая рукой ручку двери и открывая ее за собой. — Я серьезно. Забудь, что это вообще произошло.
— А если я не смогу? — возразил он, скрестив руки и расставив ноги в стороны, как генерал, готовящийся к битве.
Господи, пусть он сдастся, пока до этого не дошло. Я была сильной и выносливой, но я не была готова вступить в войну с таким человеком, как он, когда приз может означать больше, чем мое тело.
— Per favore, — мягко спросила я, вспомнив, как он однажды раньше отреагировал на слово из моего рта. — Пожалуйста, Пэйтон.
И, прежде чем он успел ответить, я крутанулась на пятках и побежала так, словно дьявол был у меня за спиной. Я не останавливалась, пока не оказалась в спальне, которую он мне выделил, но даже это не казалось достаточно безопасным, поэтому я заперлась в ванной и облокотилась на раковину, тяжело дыша, глядя в зеркало на свои затравленные глаза.
Моя бледная оливково-золотистая кожа была покрасневшей, зрачки расширены, волосы взъерошены, словно от рук любовника. Я выглядела хорошо оттраханной, а он всего лишь поцеловал меня в шею, прикусил мочку уха крепкими зубами.
Что бы он сделал со мной, если бы ему представился шанс?
В его поведении чувствовалось безошибочное доминирование, но впервые после Кристиана я почувствовала любопытство, почти очарование. Пэйтон был опасен, жесток, одет в костюм за тысячу долларов, но под всем этим он также был человеком, который плакал у больничной кровати подруги и готовил макароны с девочкой, которая называла его дядей.
Он был противоречием, большим беспорядком противоборствующих ценностей, чем кто-либо, кого я когда-либо знала.
Он был высоким, темным и греховно красивым, мастерски созданным мужчиной.
Мое сердце бешено заколотилось, и первобытное желание бежать снова разлилось по моим венам, потому что, хотя нас разделяли стены, я инстинктивно знала, что он еще не закончил охоту на меня.
И впервые в жизни я подумала, что, возможно, встретила своего достойного соперника.