Я ВИДЕЛ ТЕБЯ ВО СНЕ ( 18+ )

Часть 65

- По твоим словам, омега просто исчез, испарился в воздухе? - выводит суть из смазанного рассказа сына, Хван Донхи.

Встревоженный, измученный поисками Хёнджин, стоял в кабинете родителя. Его волосы всклокочены как у безумца, глаза такие же, нервно бегали, ноги не могли стоять на месте, а несвежая рубашка была сильно смята в спине, ибо он не вылезал из-за руля все эти проклятые сутки.

- Да, отец! Именно! Чанбин стоял на улице, и не видел чтобы Феликс выходил! - рычит Джин, и с грохотом усаживается на диван, рядом с другом.

- А камеры наблюдения?

- В клубе отказались предоставить записи, сразу, ссылаясь на конфиденциальность и приватность VIP комнат. Обещали позже. - изрекает Хёнджин, нервно потирая уставшие глаза.

- Я поднял свои связи, но пока ничего путного. - говорит Со, - Мы были везде. Он реально, будто провалился сквозь землю, господин Хван.

Хван Донхи какое то время всматривается в лицо сына, и задумчиво потирая подбородок, говорит:
- Я найду его сегодня же, Хёнджин, но у меня есть условие. - откидывается на кресле отец, а его слова прозвучали, будто брошенные в воду камни.

Эти камни погружались сквозь муть жуткого страха очередной потери, и ложились на дно измученной души Хёнджина тяжёлыми глыбами разочарования. И он согласен на любое условие, но знал что условие отца не "любое".

- Ну конечно, как же без этого. Я и не сомневался в тебе, отец. Спасибо за помощь. - сокрушенно выдыхает альфа, и встаёт с места, - Пошли отсюда, Чанбин.

- Да послушай ты, Хёнджин! - останавливает Донхи.

- Я не женюсь на Сонву, отец. - гневно цедит сквозь зубы Хван, поворачиваясь всем телом к отцу.

- Да пошёл он к чёрту! - хмуро отмахивается старший альфа, - Ты займешься делами компании.

Джин замолчал и уперся, сам себе сопротивляясь. Он никогда по-настоящему не задумывался о будущем, но отдавать всю свою жизнь на семейный бизнес Хванов, как его дед и отец, он не хотел. Он всегда хотел семью, детей, а не привязанную к креслу должность, где не видно белого света. Но сейчас помощь отца была единственным шансом на спасение его омеги.

На покрасневшем от злости и безысходности лице, отразилась внутренняя борьба. А вскоре, нервное возбуждение сменилось тихой секундной задумчивостью.