Потерянное дитя Тьмы

3.20

Элли

Как и ожидалось, время в скорби тянется очень медленно.

Мне невыносимо тошно от того, что я обманула близких. Кассандра действительно прислала мне письмо с условием мира. Только она хочет не моей смерти. Кассандра, как и я, уже догадалась, что мы одно целое, как бы сильно мне не хотелось принимать этот факт. И она знает, что если умру я, то умрёт и она. Кассандра хочет убедить мою семью и друзей, что я умерла, пожертвовав собой ради мира, а на самом деле я просто буду прислуживать ей, как девочка на побегушках, и останусь живой только до того момента, пока Кассандра не найдёт способ избавиться от нашей связи. Я не знаю почему решила, что ребята согласятся на её условия. Это было понятно с самого начала, как и то, что мне не удастся обмануть их.

Меня саму удивляет решительность в своём решении. Мне страшно. Действительно страшно. Но жизнь семьи и друзей для меня важнее моей. Тем более после смерти Дария я уже чувствую себя мертвой. Я не могу свыкнуться с той мыслью, что моего друга детства больше нет и никогда не будет рядом со мной. Он значил для меня слишком много, и я просила его не жертвовать ничем ради меня. Ещё хуже мне становится от той мысли, что я не могу выполнить его последнюю просьбу – жить. Я не собираюсь идти к Кассандре, чтобы стать её слугой. Я собираюсь её убить и для этого мне придётся убить себя.

Я знала, что когда-либо этот день придёт, но не думала, что так скоро. Я не провела с семьёй достаточно времени. Мне не удастся встретить праздники, повеселиться на любимом празднике в Флоире, сходить на ярмарку. Я не увижу снег, не смогу поесть сладости и фрукты со всеми, а позже и не вспомню запахи цветов. Не вспомню тепло своего родного дома – Мескари или вкус любимых ягод.

Душу внутри свои рыдания, которым необходимо вырваться наружу, но я упрямо не даю этого сделать, сжимая челюсти. Я понимаю, что мне будет невыносимо сложно убить себя самой. Вонзить в себя меч. Я бы могла это сделать здесь, дома, но я должна убедиться лично, что Кассандра умрёт. Я должна увидеть это своими глазами.

Ближе к вечеру я продумываю всё, что могу и без сил валюсь на кровать перед ужином. Я помню о разговоре с Анортадом, от которого я не могу отказаться и уйти просто так, ничего не объяснив. Слова – это единственное, что я не продумала. Убедившись, что я в комнате одна, достаю несколько листов бумаги и пересчитываю их так, чтобы их было столько же, сколько моих близких. Я знаю, что письма это жалкая замена, но не могу поступить как-то иначе. Я не смогу объяснить им всё в живую. Пишу для каждого отдельное письмо, объясняя свой выбор. Когда дело доходит до Анортада, я с трудом вывожу на бумаге несколько предложений, понимая, что листа слишком много и одновременно мало для моих слов. Только совсем недавно мы обрели друг друга, обрели своё счастье, а сейчас я готова отказаться от всего этого. Закончив с письмами, я убираю их в надёжное место до ночи и выскальзываю в коридор, крадясь в лечебную комнату, где проводят своё рабочее время лекари. Убедившись, что комната пуста, я быстро захожу внутрь и краду бутылочку с маленькой дозой снотворного. Я знаю, что иначе мне не получится уйти незамеченной. Стража не станет останавливать, если я отдам им приказ, а вот братья и друзья не позволят этому случится, поэтому у меня нет другого выхода. Я также прихожу в столовую на ужин самая первая. Стол уже накрыт, поэтому я, постоянно поглядывая на дверь, подсыпаю по щипотке снотворного в каждый бокал, корая себя за это в душе. Я пропускаю лишь мой бокал и бокал Никасии, решив не рисковать её здоровьем и здоровьем ребёнка. Меня душит мысль, что я не смогу увидеть их малыша, как и будущих детей Демьяна с Джульеттой. Я вновь смаргиваю слёзы и вздрагиваю, слыша шаги, быстро пряча бутылочку в карман и приходя в себя, чтобы никто не стал подозревать меня в чём-то.