Сердце стихии.

20

20 глава. "Тайна полковника."

На улице заметно похолодало. Деревья уже давно оголились. Пронизывающий ветер жутко завывал по ночам, мешая спать. Приближалась зима. Холодная, трудная и беспощадная. Одна-две новости приходили от соседних поселений о бурях или обвалах. Последнее случилось недалеко от базы, но вдалеке от населенных пунктов. Все боялись одного. Все ждали одного. Буря. По предсказаниям, она должна была нести за собой ужасные последствия. Даже думать было страшно. Но все было тихо. Как оказалось, активные военные действия не ведутся. Никаких взрывов или чего похуже. День рождения Кирстен вот-вот наступил. Натан все время был нервным, Кирстен же особо не обращала на него внимания. Долгие поиски подарка увенчались успехом. Я смогла договориться с одной из кухарок насчет именинного пирога с малиной, как она любит. Кирстен вообще любила все, напоминающее траву, фрукты или ягоды. Такой пищи у нас не доставало, но она всё же не изменяла своим вкусам. Кирстен очень любила разнообразные украшения, подчеркивающие её прическу. Несмотря на многочисленные ободки всевозможных расцветок, она отдавала своё предпочтение бантикам. С ними она ещё более походила на куклу. Я исхитрилась изящно украсить упаковку подарка огромным ядрено-розовым бантом. Внутри лежал небольшой блокнот, который я хранила много лет. Кирстен была вся в предвкушении праздника. Отметить мы хотели скромно, только втроем. Аффонсо, по натуре своей человек добродушный и располагающий к себе, краем уха услышав про день рождения, тут же подлетел к нам с Натаном и принялся спрашивать, когда мы будем отмечать. Это само по себе было странно, ведь он был полковник, а мы простые подчиненные. Аффонсо оправдывал это своей широкой испанской душой и любовью к детям, которых у него никогда не было Других Аффоонсо так сильно не жаловал, но к нашей троицы питал искренние теплые чувства. Отчасти ему было жаль нас, но в то же время он был рад новым друзьям. Аффонсо обещал непременно прийти на торжество. За день до празднования дорожки, ведущие к нашему корпусу, услал ковром белоснежный снег. Эва появлялась поздно, даже не каждый день. От разговорчивой и милой женщины осталось немного. Она была дико уставшая и все время спала. Будить её было опасно, тогда ты сам подписывал себе приговор. А в целом, дни наши проходили спокойно и безмятежно, лишь иногда мы вздрагивали, а сердца наши бешено колотились от известий о катаклизмах.