Ликорис

Что было и чего уже нет

На втором этаже их ждал длинный коридор, в котором любой звук разносился раскатистым эхом, точно маленький мячик, подпрыгивая, отлетал от пола к высокому, гладко выбеленному потолку. По стенам развешены фотографии известных учёных, а под выпирающей аркой – расписание, надёжно скрытое за толстым стеклом. Проведя пальцем по стеклу, София пробежалась взглядом по урокам, времени и именам учителей. У неё в школе было так же. Даже по субботам – музыка. Одинаково.

И, как будто вынырнув из прошлого, впереди мелькнула черноволосая макушка – метр пятьдесят в прыжке, закинутый на спину джинсовый рюкзак, круглые золотые серьги в ушах. Призрачный силуэт ткнул пальцем в расписание и, махнув кому-то, стоящему где-то в прошлом, исчез.

Софи посчитала до пяти. Зайчик вышел погулять. Закрыла глаза. Ей не нужны такие воспоминания, нет, не нужны.

– Эй, – окликнула её Алиса, – так и будешь стоять?

София обернулась и увидела, что Алиса зовёт её из кабинета в конце коридора.

– Ты сказала не шуметь, а сама кричишь.

– Я не кричу, я настоятельно рекомендую подойти ко мне.

– Ты делаешь это очень шумно.

– Хочешь, чтобы я не кричала, не отходи от меня.

– О, так привяжи меня к себе ниточкой.

– Хватит уже бурчать.

– Это я бурчу? – нахохлилась София, – я?!

– Ты невыносима, – усмехнулась Алиса, скрываясь в кабинете, и, когда София вошла внутрь, она уже сидела на краю первой парты.

Класс был ещё более типичным, чем вся школа. Как будто всплыл из тёмной воды, из самый потаённых воспоминаний. Настолько живо схожий с каждым классом в её школе, что София так и застыла в дверях, не в силах пройти дальше.

Простые светло-золотистые парты, мягкие, но небольшие чёрные стулья, скользкий линолеум, белая доска, уже измазанная разноцветной туманной палитрой. Не те маркеры, неправильные, так и не смылись. Софи перевела взгляд на первую парту, на место у окна, увидела, как на улице покачивается тонкое дерево, отряхиваясь от снега. Такое же дерево. Она закрыла глаза.

***

– Поразительно, Соня, ты, как всегда, написала лучше всех в классе, – раздался звонкий, совсем молодой голос учительницы, такой пронзительный, словно где-то заиграли на флейте.