Ликорис

Старые сказки

В университете Вика села на последнюю парту, демонстративно надев наушники. Желающих предложить свою компанию, обсудить погоду и предстоящий семинар не нашлось. Странно это. Обычно стоит ей войти в аудиторию, как другие слетаются к её парте, как голуби на просыпанные семечки, желая поделиться последними сплетнями. Стремление владеть информацией было в её рейтинге потребностей на последнем месте, просто люди к ней тянулись. Хороший талант. Для сектанта.

Определённо, сегодня что-то не так. Слишком тихо. Она положила наушники на стол, огляделась. Рядом стояла парочка подруг — те ещё попугаи-неразлучники: вместе с седьмого класса, душа в душу, ходят вместе, хихикают, прикрывая рот ладошкой.

Чуть дальше, разместившись сразу на двух стульях, соединив их вместе, сидел высокий парень. Скорее даже молодой мужчина. Пришёл учиться после армии, и — что удивительно — потенциальный красный диплом.

Ближе к доске спиной к аудитории стояло человек пять. Хотя Вика с последней парты не могла рассмотреть их лица, можно было догадаться, кто это. Девушка с короткими малиновыми волосами обернулась, будто ощутив взгляд, и улыбнулась. Вика махнула рукой. Кристина красится в каждое полнолуние, а по слухам, ещё ориентируется на Венеру в Козероге. По смене цвета её волос можно составлять гороскоп. У стены на корточках сидела Гингерлейдер, красавица-немка, мрачная и загадочная, как готический роман. Конечно, звали её проще: Катя. Но здесь — исключительно по фамилии, будто тренировались в скороговорках. Уж больно она была невероятная. Катя вначале ужасно злилась — до сжатых кулаков и угроз. А потом как-то свыклась. Да и приятно было осознавать, что фамилию практически никто выговорить не мог: ощущение такое, будто она дала им трудную задачку — все и мучаются. Прямо перед Викой сонно повалилась на парту Рисовая колбаска. Новенькая. Несколько месяцев назад проскользнувшая в аудиторию. Хоть бы не заметили, хоть бы не заметили. Говорила она тихо, нервно кусая губы, но училась ответственно. Так что уже через одну неделю к ней стали обращаться с нескрываемым уважением в голосе даже те преподаватели, что искренне считали студентов тупыми. (Каждый год приходили те, кто были самыми тупыми. А Викин курс вообще наитупейший.) Рисовой колбаской девушка стала по собственной воле. По секрету сказала старосте, что в школе у неё была кличка. Пошло-поехало. Вначале все решили, что она умная. Потом решили, что звать двадцатилетнюю девушку Рисовой колбаской — это по-взрослому, по-умному, а если честно, даже немного литературно. Король Лир, Капитан Крюк, Тот-кого-нельзя-называть, Рисовая колбаска.