В прятки с Бесстрашием

Горький привкус досады

                                                              Алексис

Полумрак холодного подвала, влажный воздух, витающий среди темно-серых сводов стен. Тихий монотонный звук капающей из ржавого крана воды. По огромному высокому потолку плывут бледные отблески тусклой лампы, таинственно играющие тенями.

Поджав под себя ноги и облокотившись о прохладную спинку кровати, обнимаю подушку, чтобы утихомирить хоть на минутку пляшущие нервы и дрожащие пальцы. В ушах динамики наушников, мелодия надорванным шелестом ползет в мозг, поэтому размашистых шагов я не услышу. Это лишнее, кажется, я и так знаю, когда он придет. И чем ближе это время, тем беспокойнее мне становится. Ногти теребят проводки-ниточки, наматывая их спиральками на пальцы, и невольно прикусываю нижнюю губу.

Чувствую это каким-то особым чувством. Вот... вот сейчас... прямо сейчас... Сердце сжимается, выстукивает дикий ритм и срывается, словно хочет подогнать время. Я даже зажмуриваюсь, потому как из памяти призрачно наплывает его запах, вкус его мягких, но жадных губ. Беспардонных. Блеск шальных прищуренных глаз с металлическим оттенком, теплые прикосновения больших ладоней... И полумрака уже не хватает, чтобы скрыть предательское покраснение в одну секунду загоревшихся огнем щек.

Пальцы дергают наушники из ушей, и шум хлопнувшей об косяк двери зловещим эхом вливается в них вместо выданной мне Джимми музыки. Вернулся! Чувствую, как по лицу расплывается смущенная улыбка, и закусываю изнутри щеку, осторожно на него посматривая. Мне честно казалось, что он будет рад встрече, и в голове блуждают всякие глупые мысли, что теперь можно позволить себе и игривость, и кокетство.

Но вид у него какой-то отчужденный.

Алекс молча проходит к своей койке, безразлично мазнув по мне взглядом и не произнося ни слова, что совсем на него не похоже. Обычно без выданной им ироничной шуточки, чтобы получить в ответ порцию легких колкостей, у нас не обходится. Я хлопаю глазами, изумленно уставившись в стену напротив, чтобы совсем уж выжидающе и откровенно на него не коситься и ничем себя не выдать, прислушиваюсь. Взвизг молний, шорох одежды, обувь громко ухает о бетонный пол, протяжный скрип пружин кровати, прогибающихся под тяжелым телом, и рваный, глубокий вдох. И все. Тишина.

Ни единого взгляда в мою сторону, ни слова, точно он тут совсем один, и целая буря негодования закручивается у меня в груди, что я как-то теряюсь. Спросить у него, что происходит? Может, что-то случилось? Отчего он меня игнорирует, ничего не объясняя? Разве я его чем-то обидела? Поколебавшись немного, я все-таки решаю ничего не спрашивать, хоть меня и раздирают совершенно противоречивые чувства, но, кажется, это тот самый случай, когда от правды не будет никакого проку. Да и если Алекс не в настроении, то вполне в его духе сказать гадость. Только ощущаю я себя очень неуютно от всех этих недомолвок.