В прятки с Бесстрашием

Память

                                                      Эшли

Тихий скрип тормозов, протекторы прочно вгрызаются в землю, глушу мотор. Воздух с присвистом уходит из легких, дыхание порывается срезаться, и в сердце распаляется адская боль. Мне нужно несколько минут, чтобы взять себя в руки и, наконец, дернуть ручку дверцы. Ноги непослушно заплетаются, пот чертит дорожки по вискам, когда взгляд падает на струящуюся ленту полотна железной дороги*.

Всю дорогу гнала от себя все мысли, все... Но чем ближе подхожу, тем труднее сдерживать расползающуюся соль по щекам. Ах, как же это невыносимо, невозможно больно. Стон рвется из груди, но выходит только глухое мычание. Все равно никто не услышит... Раны всё не затягиваются, не рубцуются и не заживают. Внутри что-то давно сломалось. Треснуло. Надломилось.

Нет никаких сил приблизиться, но и нет больше сил стоять чуть в стороне и рыдать молча, как потерявшийся ребенок, размазывая слезы рукавом черной куртки, и вспоминать... Может, они смотрят сверху на нас? Видят. В такие моменты мне кажется, что они где-то совсем рядом. Невидимые...

Трис не смогла освободиться, чтобы поехать со мной, остальные на полигонах. А больше мне совершенно не с кем помолчать о них, понимаете? А я задыхаюсь, трясусь, не отводя взгляд от выстроенного мемориала, раскинувшегося крепким соитием мрамора, прямо под тем самым мостом, куда слетел первый вагон. Ровно год назад! Каждая поджилка дрожит, каждый нерв оголен. Я помню... Мы все помним. Выплясывающие пальцы накрывают холодный камень, медленно обводя подушечками тонкие нитки выбитых букв. Имен.

Я точно знаю, сколько их здесь. Знаю, сколько выписанных строчек впитал в себя вместе с общей скорбью, незаменимой утратой этот камень. Сто двенадцать имен и фамилий, сто двенадцать бесценнейших жизней... Сердце разрывается, что ни толчок — то боль. Быстрее бы уже разорвалось ко всем чертям... Лучше ничего не чувствовать, чем это терпеть. Но оно продолжает исправно отбивать свою повинность. Внутри все жжет от беспомощности и невозможности что-то изменить, предотвратить. Ну и как дышать спокойно, пока устроившая этот филиал преисподней тварь жива, дышит, существует? Как это возможно, как?! От одной этой мысли, кажется, кислород кончается в окружающем пространстве и во рту окончательно пересыхает.